Колесо судьбы - Даниэла Стил

Тана кивнула: что здесь можно было сказать? Он дал ей пищу для размышлений.

— Думаю, вы должны что-нибудь ему рассказать.

— О чем?

— О смерти его матери.

— Нет, не могу. Я обещал ей… и себе… Если я скажу ему сейчас, будет выглядеть так, словно я стараюсь оправдать себя, извлечь какую-то выгоду…

— Тогда почему вы рассказали мне? — Ее потрясли собственные слова и чувства, гнев, прозвучавший в голосе. Поразительно, сколько люди теряют в своей жизни, как они упускают моменты, когда могли бы любить друг друга, взять хотя бы этого мужчину и его сына. Они потратили впустую столько лет, которые могли бы провести вместе. А Гарри сейчас нужен отец. Все ему сейчас нужны.

Гаррисон виновато взглянул на нее:

— Полагаю, что не надо было вам все это рассказывать. Но мне необходимо было поговорить хоть с кем-нибудь… а вы… вы так близки с ним… — он отсутствующе смотрел мимо нее. — Я хотел, чтобы вы знали, как я люблю сына.

В горле у нее застрял комок размером с кулак, она не понимала — хочется ли ей ударить его или поцеловать, а может, и то и другое. Никогда ни один мужчина не вызывал у нее таких чувств.

— Какого черта вы сами не скажете?

— Ничего хорошего из этого не выйдет.

— А вдруг выйдет? Может быть, сейчас самое время. Он задумчиво посмотрел на нее, потом опустил взгляд и наконец снова прямо взглянул в ее зеленые глаза.

— Возможно. Хотя я совсем его не знаю… Я даже не знаю, как начать…

— Да так же, как сейчас, мистер Уинслоу. Точно так, как вы сказали мне.

Он улыбнулся ей, и тут же улыбку смыло усталостью.

— Откуда у вас столько мудрости, малышка?

Тана улыбнулась и ощутила необыкновенное тепло, исходящее от него. В чем-то он был очень похож на Гарри, и с острым чувством смущения она осознала, что ее тянет к нему. Будто все ощущения, казалось бы, заглохшие после изнасилования, внезапно снова ожили.

— О чем вы сейчас подумали? Она зарделась и помотала головой:

— Это не имеет отношения к разговору… Извините… Я устала… Вот уж сколько суток недосыпаю…

— Я отвезу вас домой, и вы сможете немного отдохнуть.

Он подозвал официанта, чтобы расплатиться, и, ожидая его, смотрел на Тану, нежно улыбаясь, а ей, никогда не видевшей своего отца, ужасно захотелось, чтобы этот мужчина был Энди Робертсом, а не Артуром Дарнингом, который сквозил в жизни ее матери — то явится, то исчезнет, когда ему удобно. Гаррисон Уинслоу был совсем не такой эгоистичный, в чем хотел убедить ее (да и себя тоже) Гарри. Все эти годы он так ненавидел отца, а сейчас Тана инстинктивно чувствовала, что ее друг очень сильно ошибался, и еще она думала, неужели Гаррисон прав и уже действительно слишком поздно.

— Спасибо, Тана, что поговорили со мной. Гарри очень повезло, что вы с ним дружите.

— И мне тоже повезло с другом.

Он положил двадцатку на стол и снова взглянул на нее.

— Вы единственный ребенок в семье? — Он подозревал это, и она, улыбаясь, кивнула.

— Да. И я никогда не видела отца, он умер до моего рождения, погиб на войне.

Уже десять тысяч раз она произносила эти слова раньше, но сейчас они преисполнились нового смысла. Как и все остальное. Но ей непонятно было, что бы это значило и почему все изменилось. С ней происходило что-то странное, и, сидя рядом с ним, она недоумевала: неужели это из-за усталости? Она позволила ему проводить ее до машины и удивилась, когда он сел вместе с ней, а не просто сказал шоферу, куда ее отвезти.

— Я поеду с вами.

— Право же, в этом нет необходимости.

— Мне сейчас нечего делать. Я приехал сюда ради Гарри и думаю, что ему лучше несколько часов отдохнуть.

Тана согласилась. Проезжая через мост, они толковали о том о сем, он сказал, что никогда прежде не бывал в Сан-Франциско, что ему здесь понравилось, но казалось, что он где-то далеко. Тана предположила, что он думает о сыне, но на самом деле именно ею были заняты его мысли. Когда они приехали, Гаррисон протянул ей руку:

— Увидимся в больнице. Вы можете позвонить в гостиницу, я пришлю за вами машину, если хотите.

Она уже говорила, что мотается туда-сюда на автобусе, и это его очень беспокоило: она такая юная и хорошенькая, мало ли что может случиться.

— Спасибо за все, мистер Уинслоу.

— Гаррисон, — он улыбнулся ей и стал точно как Гарри, когда тот улыбался, не такой озорной, правда, но что-то похожее в нем было тоже. — До встречи. А сейчас отдохните немного.

Он помахал ей, и машина отъехала. Тана поднималась по ступенькам, размышляя обо всем, что было сказано. Как порой несправедлива жизнь! Она заснула, думая о Гаррисоне… о Гарри… о Вьетнаме… и о женщине, убившей себя, и в Танином сне у этой женщины не было лица, а когда она проснулась, в крошечной комнатке было темно, и она резко села и долго не могла успокоить дыхание. Тана взглянула на часы: девять — и подумала, как там Гарри. Она спустилась к телефону-автомату и позвонила. Оказалось, что жар спал, Гарри некоторое время бодрствовал, а теперь опять задремал, но не стал ложиться в постель. Ему еще не давали снотворного и, наверное, пока не будут давать. Вдруг, услышав доносящиеся с улицы колядки, Тана вспомнила, что сейчас Рождество, а Гарри один и нуждается в ней. Она быстро приняла душ и решила нарядиться для него. Надела красивое белое вязаное платье, туфли на высоких каблуках и красное пальто, повязала шарф, который не носила с прошлой зимы, когда была в Нью-Йорке, и думала, что здесь он ей не пригодится. Но почему-то все было таким рождественским, и она решила, что ему это будет важно. Она слегка надушилась, провела щеткой по волосам и поехала на автобусе в город, опять думая о его отце. К больнице, погруженной в праздничный сон, она подъехала в пол-одиннадцатого. На деревьях мигали лампочки, тут и там стояли пластиковые Санта-Клаусы. Но особенно праздничного настроения не чувствовалось, слишком много здесь было горя и безнадежности.

Подойдя к палате Гарри, она тихонько постучала и на цыпочках вошла, ожидая застать его спящим, но он лежал, уставившись в стену, в глазах его блестели слезы. Увидев ее, он вздрогнул и даже не улыбнулся.

— Я умираю, правда?

Она была потрясена его словами, тоном и этим безжизненным взором и, внезапно нахмурившись, подошла к кровати.

— Нет, если, конечно, ты этого не хочешь. — Приходилось быть с ним резкой. — Многое зависит от тебя.

Она стояла очень близко, глядя ему в глаза, а он не пытался взять ее за руку.

— Глупо так говорить. Не моя была идея получить пулю в задницу.

— Конечно, твоя.

Голос ее звучал бесстрастно, и на какой-то момент он почувствовал раздражение:

— И что, черт возьми, это, по-твоему, значит?

— Что ты мог бы пойти учиться. Но ты вместо этого решил поразвлечься. Так что тебе досталась короткая палочка. Ты рискнул и проиграл.