Под тенью лилии (сборник) - Мирча Элиаде

— Что ты такой печальный? — спросил он с улыбкой.

Мануила, пробуждаясь, увидел змею в руке Андроника, но это было в продолжение сна, так что он почти не удивился. Пошарил глазами по комнате. Бледные лица вокруг тоже не вызвали в нем беспокойства. Все было, как прежде, точно так же, как в бредовом, болезненном сне с катаньем на лодке, с «Тайной Иисуса», которую читал вслух, воздев вверх руку, Владимир. Вдруг лодка пошла ко дну, точно так, как рассказывал тогда, на берегу, Андроник, пошла ко дну посреди озера, без единого всплеска, словно налитая свинцом…

— Кто-то убил твою подружку и ты остался один-одинешенек? — переспросил Андроник, как будто выслушав шепоток змея.

Лиза открыла глаза и снова содрогнулась. Змей извивался, лицом к лицу с Андроником, но все его броски из стороны в сторону отзывались в Лизе наваждением, исступлением страсти. Забирали рассудок, насылали мару слова Андроника, змеиный танец.

— Ты хотел ужалить здесь кого-нибудь? — допытывался Андроник у своего товарища. — Хотел отомстить?.. Но разве ты не видишь, что тут только благонадежные граждане… и столько красивых барышень, — добавил он, улыбаясь и неотрывно глядя змею в глаза.

У Дорины гулко забилось сердце. Мысли хлынули теперь беззастенчиво, мысли и тайные желания. Это о ней, о ком же еще, сказал Андроник: «столько красивых барышень». Это ее он выбрал.

— А, ты пришел на свадьбу! — кивал головой Андроник. — Ты почуял, что здесь будет свадьба?..

Капитана Мануилу бросило в краску. Пусть и во сне, но такие вещи не говорят во всеуслышанье. Он украдкой покосился на Дорину. Она была все так же бледна, неподвижна, только губы дрожали. В это самое мгновенье начиналось для нее путешествие. Лодка ждала их на том же месте, их двоих, чтобы вынести на простор озера. Рука об руку с Андроником, крепко ухватившись за него, она больше ничего не чувствовала, даже просто радости. Сейчас они отплывут от берега и не расцепят рук, а может быть, свернутся друг подле друга на дне лодки, как в гнезде. «Второй, марш!» — выпалил голос Стере, и она хотела побежать, но непонятная тяжесть удерживала ее на месте, приковывала к плечу Андроника. «Ну же, беги!» — снова крикнул Стере, на сей раз нетерпеливо. «Проиграешь фант!» — шутливо пригрозил кто-то. Но Дорина теперь уже понимала, что это значит, и потупилась. Это значит — быть свадьбе, вот что… Только почему все-таки никак не оторваться от берега, и почему ноги не слушаются ее, ведь надо же бежать… «Беги, беги!» — закричало сразу много голосов у нее за спиной. Неужели Андроник не решается, неужели ему не понравился ее фант?..

— А кто же, скажи на милость, будут жених и невеста? — словно куражась, спрашивал Андроник. — Которую из барышень выбрал бы ты, Богом проклятая тварь, оставшаяся без пары?

Ну да, конечно, понимала Лиза, Андроник просто для вида задает вопросы змею. О ней он думает, когда говорит, что здесь столько красивых барышень и из всех надо выбрать одну. Выберет одну, вот что сейчас сделает Андроник. Вот для чего он выстроил всех женщин в круг, по стенам. На обозренье, на смотр, чтобы выбрать невесту. Ведь он сам и есть жених, он. «И он выбрал меня, кого же еще», — грезила Лиза, завороженная дерзким призывным танцем змея.

— Говори же, говори, которая здесь нравится тебе больше всех? — поддразнивая, шептал Андроник.

Замфиреску-дочь вдруг задрожала. Что, если он выберет ее? Чтобы змей вполз ей на грудь, бесстыдно скользнул за пазуху? Нет, нет, немыслимо, мерзко! Почему ее, почему именно ее?..

— Ну ты и бестия! — рассмеялся Андроник. — Ладно. Теперь уходи, тебя ждет твоя покойница…

«Все так, так, — пораженная ужасом, думала г-жа Замфиреску. — Эта нечистая тварь — чья-то душа, вышедшая из могилы. Вот и подруга у него — мертвая. У всех есть свои покойники, давно преданные земле. Оттуда они выходят, скрытые под личиной змеи, идут в дома живых и пьют молоко, оставленное для них, или вино с медом. — Ужас г-жи Замфиреску граничил с религиозным чувством. Если бы только достало сил осенить себя крестом, помолиться за души умерших. — Кто-то, видно, не знает покоя на том свете, оттого и послал эту нечисть в такую даль, да еще в человеческий дом… Лишь бы она не потребовала кого-то еще. Не пожелала бы новой могилы, потому что есть и такое поверье…»

— Ты уйдешь далеко, — шептал Андроник. — Плыви на остров посреди озера, и чтобы я тебя больше не видел. Только не вздумай меня ослушаться. И не смей жалить человека. Тогда с тобой ничего не случится, будь уверен… А теперь — прочь!

Змей немного помедлил, нежась под серебристым свечением лунного ока. Андроник плавным взмахом простер руку к двери. Словно вняв его приказу, змей повернулся и, дергая вверх и вниз головой, стал нерешительно искать дорогу назад.

Только сейчас Владимир рассмотрел его хорошенько, только сейчас, потому что все это время бежал сломя голову по лесу, один, гонимый невидимым духом. Он даже не разобрал, когда началась погоня. Светящийся циферблат рос, разрастался, пока не брызнул ему в глаза зелеными лунными огнями, а посредине — змей! Как же он не знал, что в часах Стамате, которые он, Владимир, нес в руке, пробегая по лесу, сидит змей? Большая стрелка незаметно удлинилась, ожила, и перепуганный Владимир увидел, как она сворачивается кольцами, подрагивая, посверкивая в фосфорическом свете. Немедленно разжать руку, выбросить часы! Но в руке уже ничего нет, часы со змеем за спиной. «Первый, марш!» — спасительно крикнул Стере. Какое счастье, что можно убежать, помчаться по лесу, где столько больших и добрых деревьев, они спрячут его. И какой добрый Стере — так вовремя подал ему сигнал, теперь он может спастись от нечистого дыхания за плечами, уйти от колдовской фосфоресценции… Пусть он вылетел прямо на змея, и тот поднял голову с серебряной дорожки! Владимир больше не боялся его. Змей был у ног, а не догонял со спины, огромный и невидимый…

— Живее, живее! — понукал змея Андроник, вставая и делая шаг к двери.

Вот оно что, это Андроник рассказывал им сказку про Аргиру, млечную деву, тоже превращенную в змею, понял Стамате. Туго же он соображает. Только увидев совсем близко Андроника, шагнувшего к двери, Стамате узнал его голос. А ему-то казалось, что он слушает монаха. Надо же так все перепутать. Никакого монаха-ключника тут нет. Да они вовсе и не в погребе. Вот, все общество в сборе…

Андроник постоял, глядя за дверь, в ночь. Потом вернулся на свое место посреди комнаты, приложил руку ко лбу и снова что-то забормотал. Капитан Мануила слышал его на этот раз с такой ясностью, как будто тот нашептывал ему прямо на ухо — те же слова, те же заклинания, очевидно, — потому что на все лады опять повторялось слово sarpa, свистящее, шипящее, тягучее. Мануила ухмыльнулся. Все, что Андроник им тут наплел про фантастическое детство, проведенное среди цыган, — не очередная ли его выдумка, чтобы еще раз выставить их дураками? Но тогда как этому цыганскому выкормышу удалось в самом деле приманить змею сюда, в комнату? Капитан Мануила видел ее собственными глазами, уж в этом-то он был уверен: большая серая змея, она прямо-таки танцевала в лунном свете и забиралась к Андронику на руки… Этим штукам учатся у цыган. Нет, нечистое дело. И кто знает, чему он обучен еще. Для такого плевое дело усыпить весь дом, забрать все подчистую — а потом поди ищи его…

Мануила огляделся. Понять хотя бы: может, Андроник уже усыпил всех каким-нибудь дурманным зельем, чтобы слямзить, к примеру, часы у Стамате… Но ничего не прочел капитан по осунувшимся, бледным лицам. Те же, что и вначале, восковые фигуры жались по стенам. Страх снова стал забирать его, и веки снова набрякли тяжестью. Надо крикнуть! Но он не смог даже застонать, даже пальцем пошевелить. Как в тот страшный час, из детства, который ему не забыть, когда он зашел к маме в комнату и, ничего не понимая, нашел ее на полу, онемевшую, с закатившимися глазам:, После ему сказали, что к ним в деревню приходила цыгака с раковиной; взялась погадать маме, села на пол, вынула из котомки руку мертвеца и очертила ею круг. Только это он и запомнил… Но теперь-то Мануила прекрасно понимал, что происходит. Андроник кончает свои магические действа, завершив неправдоподобный рассказ о помещичьем сыне, которого выкрали и вырастили цыгане…

Первым, кто вышел из транса, был Стере. Увидел, что Андроник отвернулся к окну, что змея давно нет, и отступил, сначала робко, сначала на шаг, от стены, потом поспешил вон из дома. Чистая ночная прохлада действовала отрезвляюще. Стере перевел дух и помял лицо, пытаясь сообразить, что с ним было. Но все путалось в голове. Наваливалась усталость, ломило онемевшие суставы, побаливали ноги. Он сел на крыльцо, глубоко вбирая в себя воздух.

X

— Дамы и господа! Можно возобновить веселье! — возвестил голос Андроника. — Змею, нечистой твари, орудию дьявола на земле, отказано от дома!..