Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Соколов последовал совету, направился в залу, на ходу натягивая на свои большие руки белые перчатки. Уже через минуту-другую, вызывая восхищение окружающих, крепко охватив талию княжны Марии Егоровны, лихо вальсировал с нею, словно не чувствуя своего большого тела.
Княжна часто дышала, ее белое платье с розовым поясом подчеркивало прекрасное сложение тела, а зарумянившееся свежее личико светилось счастьем.
В перерыве между вальсом и кадрилью Соколов рассказывал княжне что-то забавное, интересовался здоровьем Егора Алексеевича и обещал непременно уж завтра навестить “больного папеньку”.
Когда раздались звуки кадрили, Соколов повел в круг княжну и выделывал столь ловкие и замысловатые фигуры, что вновь вызвал общее восхищение — особенно молодых дам, и затмил всех других танцоров. И при этом он успел наговорить княжне кучу милых комплиментов, сравнивая ее и со свежей розой, и с недоступной горной вершиной, сверкающей нетронутыми снегами. В ответ княжна лишь молча улыбалась или простодушно отвечала: “Право, граф, вы смеетесь надо мной!”
Все шесть фигур кадрили закончились. Но дирижер, желая продолжить общее удовольствие, вновь сыграл ритурнель контрданса и громко скомандовал:
— Гран раунд!
Это было его правом — ввести в танец дополнительные фигуры.
И Соколов вновь повел в круг сиявшую восторгом первой любви княжну.
Снотворное
На другой день после полудня Соколов отправился на Поварскую, 26. Здесь в большом доходном доме Мария Егоровна и ее отец снимали просторную квартиру на первом этаже. В помещении пахло камфарным спиртом, лекарством и чем-то тяжелым, чем пахнет всегда там, где долго и трудно болеют.
Егор Алексеевич, которого еще на Рождество видели на балу в Дворянском собрании и который тогда всех поражал своим безудержным весельем и неутомимостью в танцах, теперь лежал в спальне весь высохший, с заострившимся подбородком, с черными кругами возле ввалившихся глаз.
Увидав гостя, Егор Алексеевич слабо улыбнулся бескровными губами:
— Мне Маня сказала, что давеча видела вас у сестры. Ей так понравился вечер, — больной закашлялся и долго не мог перевести дыхание. Наконец, справившись, он сказал дочери: — Вот, а ты, Маня, не хотела идти к сестре, еле заставил тебя. А как у вас дела, граф?
Соколов что-то начал говорить, а Егор Алексеевич устало закрыл глаза, и невозможно было понять, спит он или слушает. Вдруг он приподнялся на постели и тихо сказал:
— Граф, а моя свеча почти догорела. Чуть-чуть осталось.
Княжна заплакала и вышла из комнаты. Больной успел сказать вдогонку:
— Маня, дай мне снотворное... Очень горькое, но помогает хорошо. А от люминала и веронала давно никакого толку нет.
Соколов хотел посидеть еще, но больной великодушно прошептал:
— Идите к Мане! Я плохо обошелся с ней. Мать ее умерла, когда Мане шестой годок шел. А теперь я оставляю ее без капитала, замуж не успел выдать. Как она без меня будет? Ну, идите...
Когда Соколов увидал в соседней комнате княжну, она что-то капала в рюмку. Объяснила:
— Новое сильное снотворное — некрофин.
Сыщик ощутил резкий кисловато-горький запах.
Вскоре он раскланялся.
— На несколько дней, Мария Егоровна, я по служебным обстоятельствам покидаю Москву. Мне пора идти.
Она печально взглянула на него, с болью произнесла:
— Я буду скучать без вас. Храни вас Господь! — и по-матерински осенила его крестным знамением.
Гадание
Через Смоленск, Минск и Вильну два неразлучных приятеля — Соколов и Жеребцов направлялись в Граево. В вагоне первого класса приятно и привычно пахло кожей, дорогими женскими духами и паровозным дымом.
В дверь кто-то деликатно постучался. На пороге стоял бравый генерал в форме пехотинца, он был явно навеселе. Бодрым баском проворковал:
— Простите, господа! Меня зовут Семен Ипполитович Обухов. Мы хотим сыграть в бостон, а нас трое, еще одного партнера не хватает. Не желает ли кто из вас партию составить?
Жеребцов вопросительно посмотрел на шефа. Соколов равнодушно произнес:
— Хочешь — играй! Все равно все казенные деньги у меня. Не проиграешь!
Жеребцов и генерал ушли.
За окнами стемнело. Погода испортилась, и наискось по стеклам струились дорожками мелкие капли. Соколов достал из саквояжа единственную книгу, которую взял в дорогу. Это был сборник стихов “Листопад”. Несколько лет назад автор — Иван Бунин подарил ее сыщику, сделав дружескую надпись. Соколов наугад открыл книгу и прочитал:
Как жутко сердце замирает!
Как заунывно в этот час
Сквозь вопли бури долетает
Колоколов невнятный глас!
На душе стало как-то неуютно. Подумалось: “Это кто-то из великих любил гадать по книгам, и какой текст попадался наугад — так и сбывалось. Да, кажется, поэт Пушкин. Ладно, он суеверный был, а почему у меня сердце так тревожно сжалось? Что дальше в стихе?”
Звучит он скорбью погребальной,
И снится мне: уж не взойдет
Из тьмы холодной и печальной
Ни новый день, ни новый год...
И на пустынном, на великом
Погосте жизни мировой
Кружится смерть в веселье диком
И развевает саван свой!
— Тьфу ты, Господи! — в сердцах произнес Соколов. Пришла мысль: “И так словно с завязанными глазами в пропасть летишь, не знаешь, где и как приземлишься, а тут страсть такая! Когда охоту за кровавым маньяком Копченым начал, я уже себе представлял, с чем столкнусь.
Здесь же — нет, не могу разгадать загадку. Все, даже Коля Жеребцов, уверены, что я полностью лишен страха. Нет, ошибаются! Просто я умею потерпеть, могу себя в руках держать и никогда не впадаю в панику. Главное — дело честно делать!”
Дверь в купе распахнулась. На пороге появился Жеребцов, раскрасневшийся от азарта, выпитого вина и некоторого огорчения. Шумно вздохнув, произнес:
— Пятьдесят три рублика продул. Генерал играть любит, но не умеет. Так что с этим партнером мне не шибко повезло. Впрочем, нет худа без добра. Их превосходительство едет из Москвы на побывку к брату — как раз в Граево. У того большой дом — генерал очень просит остановиться у них. Тем более что в этой дыре нет ни одной приличной гостиницы, только постоялый двор при таможне, да другой дом — публичный. Ни то ни другое нам не подходит.
Соколов согласно кивнул толовой:
— Правильно, но у генерала остановишься только ты. Я полезу в пасть огненного дракона, пожирающего людей, — остановлюсь у Луканова.
Стратегия
В Граеве было темно и печально. В воздухе висела промозглая мга, пахло болотом, дымом кизяка и еще черт знает какой дрянью. Из вагона сыщики вышли порознь. Еще загодя Соколов предупредил:
— Адрес этого Луканова у тебя есть. Если завтра утром я не приду в генеральский дом, то бери жандармов из таможни, арестовывайте Луканова и ищите мой труп.
Жеребцов испуганно перекрестился:
— Господь с вами, Аполлинарий Николаевич!
Соколов спокойно молвил:
— Служба у нас такая! Мое дело — дать тебе указания, на всякий случай. Луканов — штучка не шибко простая.
Если он действительно корыстный убийца, я сделаю все возможное, чтобы его спровоцировать. По обычному каналу ему сообщили, что я к нему иду, и он знает, что меня следует перевести через границу.
— Но возможно, что Луканов не имеет отношения к исчезновению агентов?
— Вот это мне и предстоит выяснить! Вполне вероятен и такой вариант. Тогда будем искать причины исчезновения агентов в другом месте — пройдем всю цепочку.
Жеребцов, всегда гордившийся: дружбой с гением сыска,. с довольной улыбкой произнес:
— Это дело нашей чести! — И уже раз в пятый просительно сказал: — Аполлинарий. Николаевич, позвольте мне пойти к Луканюву — или одному, или вместе с вами? А?
В голосе Соколова прозвучала досада:
— Хватит канючить, Коля! Вдвоем идти бессмысленно. Если Луканов действительно причастен к исчезновению людей, тоща он побоится раскрыться. А пустить тебя одного — прости, нельзя. Это дело не только рискованное, но и ответственное. Твое место — в арьергарде. — И, переменив вдруг серьезный тон на шутливый, добавил: — Любопытное совпадение: в Тайной палате времен Петра Великого своим зверством отличался палач по фамилии Луканов. Этот, не потомок ли? — И совсем уже весело рассмеялся.
Улыбка дьявола
...Теперь, когда все было решено и взвешено, Соколов решительным шагом направился на окраину городка. Сверху сыпал мелкий дождь. Где-то в березняке жалобно блеяла овца — видать, заблудилась. В окошках слабо дрожал свет керосиновых ламп. Еще в Москве по графическому плану Соколов прочно затвердил свой маршрут. Шел он довольно споро, хотя дорожка раскисла и ноги в изящных штиблетах от фирмы “Скороход” порой скользили.
- Кто убил герцогиню Альба или Волаверунт - Антонио Ларрета - Исторический детектив
- Неоконченный пасьянс - Алексей Ракитин - Исторический детектив
- Душитель из Пентекост-элли - Энн Перри - Исторический детектив
- Ледяной ветер Суоми - Свечин Николай - Исторический детектив
- Дело о Чертовом зеркале - Георгий Персиков - Исторический детектив
- Незримого Начала Тень - Елена Руденко - Исторический детектив
- Пиковый туз - Стасс Бабицкий - Исторический детектив
- Медаль за убийство - Фрэнсис Броуди - Исторический детектив
- Царское дело - Евгений Сухов - Исторический детектив
- Волчья каторга - Евгений Сухов - Исторический детектив