Пионерский гамбит (СИ) - Фишер Саша

Я сосчитал до ста и тоже вышел за дверь.

На самом деле, не так уж и пуст был ночной пионерский лагерь, вот что. Мамонов разбудил меня примерно в час ночи, когда наша палата уснула. Когда мы пробирались мимо третьего отряда, пришлось быстро ретироваться в кусты, потому что из окна одной из палат выбралось три загадочных фигуры, которые направились к окну другой палаты третьего же отряда. И явно не с целью намазать соотрядников пастой, потому что окно приветливо распахнулось навстречу.

Рядом с кухней мы спугнули какую-то парочку. Не успел в темноте разглядеть, кого именно.

В заброшенном отряде было тихо. Фонарей здесь не было, но света стареющей луны было достаточно. То окно, которое выходило на старое футбольное поле было темным.

— Ну что, тут затаимся или внутрь полезем? — спросил я, чувствуя что азарт ночного приключения меня тоже уже зацепил. Сердце колотилось, руки слегка подрагивали.

— Комары сожрут, если тут будем сидеть, — резонно заметил Мамонов. — Ну и он уже может спать...

— Ага, — сказал я и направился к двери. Дернул за прибитую доску, дверь слабо скрипнула и открылась. Лестницу наверх пришлось искать наощупь, в доме было темно, хоть глаз выколи. Если бы наверху кто-то был, то наверняка бы проснулся, потому что сначала я задел какую-то доску, которая лежала на обувной полке, а днем я почему-то ее не заметил, она грохнулась на пол, прямо под ноги Мамонову, тот об нее споткнулся... В общем, ниндзя восьмидесятого уровня, мастера скрытного проникновения в жилище.

Но наверху никого не оказалось. Сквозь окно проникал бледный лунный свет, освещал книжную полку и край матраса.

— Никого, — Мамонов остановился в полосе света, а потом, недолго думая, уселся на матрас.

— А если сейчас окажется, что Марчуков прав, и тут правда какой-то зек? — спросил я.

— Да не, — отмахнулся Мамонов. — Ты что, еще не понял, кто здесь живет?

— Кажется, понял, — медленно проговорил я. — Только не понял, зачем. Он вроде тут свой в доску.

— Ну вот и узнаем, — философски заметил Мамонов и вальяжно развалился в привычной позе.

Ждать пришлось минут, наверное, сорок. Мы успели сыграть в города и в камень-ножницы-бумага. Потом внизу скрипнула дверь и раздались шаги. Вошедший был явно в отличном настроении, мурлыкал под нос песенку про синий-синий иней и, кажется, даже приплясывал. Потом по косому потолку скользнуло световое пятно фонарика. Заскрипели ступеньки лестницы. Мы с Мамоновым скатились с матраса в тень.

— Кто здесь? — луч фонарика метнулся к нам.

— Эээ... Привет, Игорь... — сказал я.

— Вы что здесь делаете? — его хорошее настроение явно куда-то улетучилось. — После отбоя! Да вас двоих директор за милую душу за такое поведение выпрет!

— И кто это ей скажет, интересно? — иронично спросил я. — Может быть, кто-то, кто прячется в заброшенном корпусе и ворует откуда-то консервы?

На несколько секунд повисло молчание. Игорь сверлил глазами нас, а мы — его. Я смотрел прямо, Мамонов — исподлобья. Первым сдался бывший вожатый.

— Так, ша, ребята! — он примирительно поднял ладони. — Вы меня вычислили и подловили. Я никому ничего не скажу. Но ведь и вы не скажете, верно?

— Это почему еще? — Мамонов задрал подбородок. — А может ты беглый зек на самом деле? И тебя надо в милицию сдать давно?

— А почему ты мне тыкаешь, Мамонов? — Игорь шагнул к нам.

— «Вы» — это уважительная форма обращения к взрослому, — рассудительно проговорил Мамонов. — А я тебя что-то не уважаю сейчас...

— Так, простите ребят, я веду себя как дурак от неожиданности просто, — плечи Игоря поникли. Он ссутулился и опустился на матрас. — На самом деле, я даже рад, что вы меня застукали. Мне будет проще, если мою тайну будет знать кто-то еще.

— Тайну? — оживленно спросил Мамонов.

— Я же могу рассчитывать на ваше молчание, если все-все вам расскажу? — вкрадчиво спросил он.

— Только если ты никого не убил и не ограбил, — быстро сказал я. — Или еще какое преступление не совершил. Ведь тогда, если мы никому не расскажем, мы станем пособниками.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Нет-нет, вовсе нет! — Игорь замахал руками.

— Тогда ладно, — я кивнул и посмотрел на Мамонова. Он тоже кивнул. — Мы могила. Валяй, рассказывай.

— Дело такое, ребятки... — он хлопнул ладонями по коленям. — Такс, с чего бы начать?...

— А правда, что у тебя отец в Израиль сбежал? — вдруг спросил Мамонов.

— Что?... — даже света луны хватило, чтобы увидеть, как Игорь побледнел. — Что... за... чушь... Нет, конечно, нет! Он уехал в экспедицию на Камчатку. Мой отец вулканолог. У них очень долгие экспедиции, бывает, что по несколько лет. Вы же этого не знали?

— Да я просто спросил, — Мамонов отвернулся. — Так что за тайна?

— Кто вам наговорил про меня гадостей? — глухо спросил Игорь.

— Да никто не наговорил, я просто спросил, — Мамонов пожал плечами с деланным равнодушием.

— О таких вещах просто так не спрашивают, — сказал Игорь.

— Зато сейчас ты не будешь нам врать, потому что я сбил тебя с настроя, — Мамонов улыбнулся. Надо же... Личные счеты?

— Надо же, а я не думал, что ты такой злой, — проговорил Игорь.

— Я тоже много чего не думал, — буркнул Мамонов.

— Хотите правду? — Игорь хмуро уставился в окно за которым маячила луна, словно обгрызенный кусок светящегося сыра. — Я понятия не имел, что отец собирается это сделать. Он нам с матерью ничего не сказал. А там ведь кучу бумаг надо собрать, собеседования всякие пройти... Он огорошил нас в апреле, представляете? «Уезжаю, — говорит. — Все у меня готово, прощание не затягивайте, пожалуйста!» Хлопнул дверью. Я мать половину вечера отпаивал корвалолом, потом пришлось скорую вызвать. Она тоже ничего не знала. А потом... началось. Меня вызвали сначала в комитет комсомола... Потом в деканат... Вы даже не представляете, что это такое! Сначала они придумали мне какую-то липовую аморалку и исключили из комсомола. Потом отчислили из института прямо перед сессией. Якобы, за подделку подписи в зачетной книжке и еще какие-то там придуманные вещи. Никто ничего мне прямо не сказал. Просто взяли и отовсюду вычеркнули. И откуда узнали только... Перед сессией, да... А я должен был на все лето в археологическую экспедицию ехать, на Байкал. Оттуда меня, понятное дело, тоже вычеркнули. Даже на разнорабочего договориться не удалось. Хотя до этого он все уши нам прожужжал, что нужны разнорабочие, не хватает рук в экспедиции! А тут — все. Как отрезало. «Извини, говорит, вакансий нет!» Амба. А у матери сердце... Я ничего ей не сказал. Про институт, про экспедицию. Собрал рюкзак, взял учебники...

— И мать одну дома бросил? — резко спросил Мамонов. — С больным сердцем?

— Не одну, — буркнул Игорь и сверкнул на Мамонова глазами. — С ней осталась сестра с мужем.

Он замолчал.

— И что дальше было? — спросил я нетерпеливо, тоже бросив непонимающий взгляд на Игоря.

— Я думал, что Надежда Юрьевна возьмет меня на работу, — сказал Игорь. — Но когда вошел к ней... То сразу понял, что нет. Что она уже знает. Поэтому я просто сделал вид, что заглянул по старой памяти. Рассказал, что живу на даче у друга в Егоровке. И чтобы она мной располагала, как хочет, потому что я бездельничаю, а хочу пользу приносить. Без-воз-без-дно... То есть, даром.

Засмеялся принужденно. Я улыбнулся, а Мамонов продолжал сверлить его взглядом.

— Ну теперь-то что, Мамонов? — Игорь стукнул кулаком себе по колену. — Все, не вру, говорю как есть. С удовольствием наврал бы чего-нибудь, даже заготовил парочку историй, но не стал. Что тебя не устраивает?!

Глава 27

Игорь и Мамонов молча сверлили друг друга глазами. Как будто два боксера на ринге в ожидании команды «Бой!» А я топтался рядом и не очень понимал, что происходит вообще. Явно же у этого полного ненависти взгляда Мамонова была какая-то предыстория. Которой я почему-то не знал. Пальцы Илюхи сжались в кулаки и побелели. Честно говоря, в случае драки я бы не поставил на Мамонова. Даже вместе с собой. Игорь был ненамного выше, но шире в плечах и взрослее. Правда, кажется в драку он кидаться не собирался.