Сердце волка - Вольфганг Хольбайн

Когда он вышел из квартиры и направился в больницу, на улице уже стемнело. Он не стал звонить Ребекке, чтобы предупредить ее о своем приходе, а еще решил ничего не говорить ей о произошедшем, хотя в душе понимал, что вряд ли сможет удержаться от этого. Здравый смысл — Штефан, правда, сомневался в том, что может еще рассуждать здраво, — подсказывал Штефану, что лучше ему было остаться дома или же, если сидеть дома уж совсем невмоготу, пойти в какую-нибудь забегаловку и опрокинуть там пару бокалов пива. Однако Штефан ощущал насущную потребность поговорить с Бекки.

Когда он пришел в больницу, время приема посетителей уже часа два как закончилось, но Штефана никто не остановил. То обстоятельство, что он и сам был пациентом этой больницы, позволяло ему чувствовать себя в общении с персоналом довольно свободно. Кроме того, в этой больнице графика посещения больных не очень-то придерживались, что в некоторой мере даже расстроило Штефана: ему втайне хотелось, чтобы его все-таки не пустили в больницу.

Перед дверью в палату Ребекки он остановился и целых полминуты размышлял над тем, как ему начать разговор. Меньше всего ему хотелось вызвать у нее беспокойство или — не дай Бог! — страх, и он осознавал, что именно так оно и будет, если он расскажет ей, что с ним сегодня произошло. Несколько секунд Штефан серьезно подумывал над тем, чтобы развернуться и поехать домой, и, возможно, он так бы и поступил, но в этот момент позади него открылась дверь помещения для дежурных и из нее в коридор вышла медсестра. Штефан поспешно постучал в дверь палаты и, не дожидаясь ответа, вошел внутрь.

В палате горел свет и работал телевизор, однако кровать Ребекки была пуста, и, судя по всему, к ней никто не прикасался с самого утра. Не было в палате и кресла-каталки. В общем, ситуация была точно такой же, как и в его первый сегодняшний приход.

Хотя нет, кое-какое отличие все же было: сейчас Штефан был не просто растерян и беспомощен, как тогда, но и чувствовал некоторое облегчение. В конце концов он предпринял какие-то шаги и теперь мог со спокойной совестью отправиться домой, чтобы попытаться поспать этой ночью хотя бы несколько часов, а утром явиться в полицию и уладить возникшие проблемы.

Он резко повернулся и, выйдя из палаты, едва не столкнулся в коридоре с медсестрой.

— Похоже, у вас сегодня неудачный день, — сказала она, словно продолжая прерванный разговор.

И только тут Штефану пришло в голову, что это та самая медсестра, которую он сегодня уже видел здесь. Он не мог вспомнить ее имени, однако увидел его на маленьком бэджике на ее халате. Сестру звали Марион.

— Да, не везет мне, — согласился с ней Штефан. — Видимо, надо было предварительно позвонить. А вы не знаете, где моя жена?

— Она ушла, никому ничего не сказав, — ответила Марион, покачав головой. Улыбнувшись, она добавила: — Потому что знала, что мы ее не отпустим. Доктора Крона хватит удар, если он узнает, что ваша супруга опять ушла без разрешения.

Марион снова улыбнулась, отступила на полшага назад и, склонив голову набок, стала рассматривать Штефана, причем, как ему показалось, взгляд у нее был странным. Он даже заподозрил, что она уже знает о том, что сегодня произошло в подземном гараже, однако затем решил, что это маловероятно. Ее поведение было уж слишком непринужденным, чтобы можно было предположить, что она пытается его дразнить.

— По-моему, она несколько раз пыталась связаться с вами по телефону, — сказала медсестра после небольшой паузы.

«Это были те несколько звонков, на которые я не ответил», — подумал Штефан. Впрочем, он не пожалел, что она до него не дозвонилась: то, о чем он хотел с ней поговорить, было явно не телефонным разговором.

— Меня целый день не было дома, — пояснил он, пожимая плечами. — Наверное, мне все же придется установить телефон в свою машину.

— Не тратьте на это деньги, — покровительственным тоном посоветовала медсестра. — Такие вещи кажутся нужными только тогда, когда их нет. А как только они появляются, понимаешь, что от них мало толку.

Штефан вспомнил, как он сегодня дважды безуспешно пытался дозвониться на мобильный телефон Роберта, и подумал, что медсестра, пожалуй, права.

— Я, наверное, пойду, — произнес он, демонстративно посмотрев на часы. — Мне вообще не стоило приходить сюда так поздно.

— Вы никому не мешаете, — успокоила Марион. — Хотелось бы мне, чтобы у всех пациентов были такие приятные посетители, как у вашей супруги. Вы даже не представляете, какие люди сюда порой приходят.

Марион явно не знала, что сегодня произошло. У Штефана даже появилась надежда, что здесь вообще никто об этом не знает.

Он попрощался, быстрым шагом направился к лифту и спустился на нем на первый этаж. Штефан немного успокоился: ему казалось, что он еще легко отделался. Вообще, с его стороны было довольно глупо приезжать сюда: он мог понапрасну встревожить Ребекку.

Лифт остановился, и Штефан собрался было шагнуть в огромный и теперь практически пустой вестибюль, но вдруг замер в дверях лифта.

Вестибюль больницы, который днем казался тесным и шумным, был переполнен людьми и напоминал железнодорожный вокзал в час пик, теперь был тихим и пустынным. За стойкой, которая была бы более уместной в дорогом отеле, чем в обыкновенной больнице, сидели и тихо о чем-то разговаривали две медсестры. Они автоматически повернули головы на шум открывшихся дверей лифта и без особого интереса посмотрели на Штефана. Кроме них, в вестибюле находился еще один человек, сидевший на неудобном пластиковом стуле у самого выхода. Он расположился спиной к лифту, но Штефан не сомневался, что это молодой мужчина. Он читал газету и был одет в черную куртку из кожзаменителя. А еще у него были коротко подстриженные светлые волосы.

Двери лифта начали закрываться и, коснувшись плеч Штефана и почувствовав сопротивление, автоматически открылись снова. Это вывело Штефана из оцепенения. Еще до того, как раздалось мелодичное треньканье, которым управляемый компьютером лифт сигнализировал о возникшей проблеме с закрыванием дверей, Штефан вышел из лифта и, шагнув вперед, снова остановился. Его сердце заколотилось, и он, глядя на сидевшего у входной двери человека, почувствовал, как опять начали дрожать его пальцы. Этот человек, похоже, услышал тихое «дзинь» лифта: он поднял голову и, не поворачиваясь, стал разглядывать отражение вестибюля в находившемся перед ним огромном стекле. Штефан по-прежнему не видел его лица.

Он сидел от Штефана метрах в двадцати, а освещение в вестибюле было таким тусклым, что его хватало только на ориентирование в пространстве, но отнюдь не на то, чтобы можно было узнать в лицо человека, которого раньше видел лишь мельком. Тем не менее Штефан был уверен, что это тот самый парень, с которым он сталкивался сегодня у кофейного автомата, а позднее в кафетерии. Штефану снова стало страшно.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});