Запасной инстинкт - Сергей Майоров

— А что такое, товарищ? — спросил санитар городской природы, выдыхая неповторимый букет разведенного технического спирта, вермута и репчатого лука.

— Зачем тебе нужен был этот мячик? — недоуменно поинтересовался Никитин, прекратив разговор с женщиной.

Гнев Черникова, уже затихший было, вновь вспыхнул с новой силой.

— Если бы не этот борец с мусором, то мы бы сейчас имели пальцы того пугала!

Некоторое время Никитин смотрел на своего заместителя, потом неожиданно успокоился.

— Они не нужны, Сергей.

Наткнувшись на уверенный взгляд начальника, Черников промолчал.

Посмотрев в спину уборщика, поспешившего убраться подальше, Никитин заметил:

— Там, на лавочке, газета. Женщина сказала, что он читал ее. Наверное, это она и есть. С ума сойти, чем я сейчас занимаюсь!

— Данные мамы взял? — машинально бросил Черников, поднимая с лавки еженедельник «Из рук в руки». — Где здесь газетный киоск, Саша? Три года назад он стоял у входа в парк. Сегодня я его там не увидел.

Никитин молча наклонился и завязал шнурок на левой туфле опера шнурок.

«Данные мамы, — мысленно повторил он. — Нужно отправлять весь личный состав на отдых».

— Я знаю, где киоск. — Он щелкнул зажигалкой и махнул Черникову.

Уборщик так и остался стоять поодаль, сжимая в повлажневшей от недоумения ладони остатки маленького яркого мячика.

Если бы женщина сразу сказала, что страшный незнакомец держал в руке мячик, а Черников крикнул двумя секундами раньше… Если бы уборщик не был пьян… Если бы Никитин и Черников завладели отпечатками пальцев незнакомца…

Как много «если». Если бы произошло хотя бы одно из них, то Никитина и Черникова вскоре не разделила бы дверь.

— Газета сегодняшняя, — сказал продавец киоска. — Более того, пятьдесят экземпляров «Из рук в руки» мне привезли полтора часа назад.

— Сколько осталось?

Продавец вывалил перед собой газеты и пересчитал.

— Сорок одна.

— Значит, за полтора часа у вас приобрели девять газет. Припомните всех, кто покупал.

— Вы что, издеваетесь? — продавец вперил взор в переносицу Никитина. — Помимо «Из рук в руки», у меня покупали еще десятки газет.

— Так я напомню. — Никитин подтянул к себе журнал «Рыболов» и стал его листать. — Человек в сером плаще, ботинках на босу ногу, больной шизофренией.

Черников отклеил взгляд от куполов церкви, светящихся неподалеку, и отрешенно повернулся к начальнику. Он смотрел на него так, словно видел впервые.

— Этот покупатель был взволнован, слегка суетлив, — добавил Никитин. — Возможно, настолько, что вместо мелочи, имеющейся у него, протянул вам купюру в пятьсот рублей, после чего раздраженно ждал сдачи. То прятал руки в карманы, то складывал их на груди, то заводил за спину. Голос глухой, речь неясная.

— Черт возьми! — Продавца, казалось, раздражало каждое слово, произносимое Александром. — Не было такого.

Черников вмешался в разговор:

— Послушайте, а если так: человек лет пятидесяти, в черной рубашке, джинсах того же цвета, волосы средней длины.

— Ну, был такой, — пробормотал продавец. — Около часа назад. Крутился у киоска, потом поднял из урны какую-то газету и ушел.

Саша с удивлением разглядывал Черникова. Ему нужен был ответ. Сейчас. Здесь.

— Это связано с делом, которым мы занимаемся?

— А ты разве этого не понимаешь?

— Нет! При чем здесь мужик в черной рубашке? Нас интересует тип в сером плаще, неопрятного вида, с дурным запахом, социально неадаптированный!

Черников пожевал губами и посмотрел куда-то в сторону.

— Ну, мало ли. Все нужно учесть, Саша. — Он осторожно взглянул на Никитина.

Все нужно учесть

— Хватит ерундой заниматься! — рассердился тот. — Какой-то псих порвал детский мячик, и сейчас мы отправимся на его поиски. Киоскер ясно дал понять — этот человек нас не интересует!

— Согласен. — Черников не стал спорить. — Саша, разреши мне отлучиться на пару часов. Я совсем забыл, мне мать нужно на поезд проводить.

— Не вопрос. Валяй! Как освободишься — звякнешь. Я буду в архиве.

— Договорились.

Выйдя из парка, Черников остановил такси и сказал водителю:

— К ГУВД.

Черников прошелся по кабинету, сел на стул, покусал губу, вынул пачку сигарет, но тут же ее спрятал.

— Не нужно нервничать, — улыбнулся психолог. — Сергей, ты просто так не появляешься. То тебя силком не затащишь, чтобы просто поговорить, то сам явился, без приглашения. Что случилось?

— Я хочу выслушать ваше мнение.

Психолог пожал плечами.

— Пожалуйста. Только, если ты не начнешь говорить, я не смогу быть полезен.

Черников поерзал в кресле.

— Допустим, есть человек… Я пока понятно объясняю?

— Пока — да.

— В детстве он испытал какой-нибудь стресс. Ну, к примеру, нервное потрясение. Видел злодея и запомнил на всю жизнь его лицо, одежду, манеру поведения. Понимаете, о чем я говорю?

— Вполне.

— Так вот вопрос: может ли случиться так, что теперь, когда он ищет преступника, это станет мешать ему?

— В каком смысле? — заинтересовался психолог.

Черников поморщился. Психологи не относились к тем людям, с которыми опер охотно шел на контакт. Они казались Черникову ненормальными. Но сейчас он вынужден был признать, что сам объясняет так, что нормальный человек понять его не сможет.

— В том смысле. В том самом… Предположим, я точно знаю, как выглядел убийца, потому что видел его собственными глазами. А мой коллега отрицает мои показания, потому что на него давит память. Он уверен, что убийца выглядел иначе. Так может случиться?

— Запросто, — ответил психолог, и опер напрягся. — В медицине это называется бредом преследования. Ты ищешь кого-то, руководствуясь подложными принципами поиска, в то время как искомое лицо обладает совсем другими признаками. Так, и что?

— Все. — Черников поднялся. — Больше ничего, спасибо.

— То есть ты вот так сейчас возьмешь и уйдешь?

— Да. Я узнал все, что нужно.

— А о ком шла речь?

— Я книгу пишу. Мне персонаж охарактеризовать нужно было. Спасибо. — Сергей махнул рукой озадаченному психологу и вышел из кабинета.

Поднявшись в свой кабинет, он бросил ключи на стол и наконец-то закурил. Саморуков внимательно наблюдал за ним и молчал.

— Миша, я хочу тебе кое-что сказать, но это должно остаться между нами.

Саморуков напрягся еще больше.

— Миша, вспомни все случаи, когда свидетели описывали нам предполагаемого убийцу.

Мишка выбрался из-за стола, включил чайник и стал ворошить содержимое шкафа в поисках банки кофе.

— Ну, вспомнил.

— А теперь припомни, слышал ли ты из их уст упоминание о сером плаще.

— Ну а как же! — Саморуков хмыкнул. — Вон все опросы, в оперативном деле, рукой Никитина написанные.

— Я говорю не о руке Никитина, а о показаниях свидетелей.

— Я тебя не понимаю.

Черников поднялся, оттолкнул Мишку от шкафа и вынул банку кофе.

— Я хочу сказать, что ни один из свидетелей не говорил о сером плаще!

— Но Никитин…

— Ты что, на самом деле не понимаешь меня?! Какой серый плащ?! Убийцу девочки в Арманском Никитин видел в сером плаще тридцать лет назад! При том образе жизни, который ведет преступник, разыскиваемый нами, разве он мог носить этот плащ тридцать лет?

Саморуков поморщился точно так же, как недавно Черников в кабинете психолога, и стал засыпать кофе в чашку.

— Кофе будешь?

— Пошел ты к черту со своим кофе! — Черников шагнул, схватил чашку и выбросил ее в окно.

Она описала параболу и скрылась в зарослях парка, где опера пили пиво.

— Ты спятил, Сергей? Ты что вытворяешь?..

— Я хочу вбить тебе в голову одну важную мысль и не уйду отсюда, пока это не сделаю.

— Так говори скорее! Потому что ты напоминаешь мне психа!

— Никитин очень нездоров.

Саморуков опустился на стул.

— Доработались…

— Думаешь, я гоню? По-твоему, я псих? Тогда открой оперативное дело! Прочти все показания и донесения агентов! В этих бумагах убийца ходит в сером плаще. Но вспомни — мы опросили более ста лиц — ты слышал своими ушами упоминание о сером плаще? Хоть раз? Если так, то я сознаюсь в том, что являюсь психом!

Мишка вынул из ящика еще одну кружку и как заговоренный направился к чайнику. Остановился и долго не шевелился.

— Нет, не слышал.

— Тогда кого мы ищем?

— Тогда кого мы ищем?

Саморуков вынул из кармана телефон и набрал номер.

— Стариков, ты где? Гони в управу. — Он выслушал что-то и почти выкрикнул: — Нет, сейчас!

Саморуков бросил мобильник на стол, посмотрел на Черникова и услышал: