Заблудившиеся - Андрей Борисович Троицкий

в кейс папку с рукописью Сайкина, книжку прозы Пашкова и захлопнул крышку.

* * *

Сегодняшним утром душу Крыленко наполняла мрачная решимость. «Я достаточно отступал и суетился в последние дни, это напоминает малодушие, трусость, — думал он. — Хватит дрожать перед собственной секретаршей, хватит думать об этом ничтожестве Пашкове как о закоренелом хитроумном злодее. В свое время я крепко прищемил ему хвост, и вот спустя много лет из мелкого мстительного чувства он старается гадить мне на голову. Не выйдет». Он по привычке выглянул в окно, с ночи не прекращался мелкий холодный дождь.

Войдя в собственную приемную, Крыленко увидел Виктора Степановича Сайкина. Вальяжно развалившись в кресле перед секретарским столом, он о чем-то болтал с Агнессой Георгиевной.

Лицо Агнессы порозовело, глаза весело блестели, разговор увлек ее настолько, что она не сразу заметила появления своего начальника, а, заметив, не сразу смогла расстаться с блаженной улыбкой. Сайкин без лишней торопливости поднялся навстречу Крыленко, шагнул вперед и протянул для пожатия руку. Владимиру Петровичу ничего не осталось, как протянуть свою. Это рукопожатие — крепкое и приятное — в планы Крыленко не входило. С самого начала предстоящего разговора он решил держаться отстранение, соблюдая дистанцию. Владимир Петрович неторопливо покопался в карманах и отпер дверь кабинета собственным ключом.

— Надеюсь, вы не будете возражать, если любезная Агнесса Георгиевна, пока мы будем разговаривать о скучных вещах, угостит нас кофе? Лично я предпочитаю по утрам черный, с сахаром. А вы?

Крыленко не сразу понял, что вопрос Сайкина адресован именно ему. Поняв же, пробормотал что-то нечленораздельное себе под нос и, наконец, справился с капризным замком. «Ну и хам этот Сайкин, — думал Крыленко. — Распоряжается в моем офисе как у себя дома». Владимир Петрович хотел было отменить кофе, но сдержался, решив, что поставить Сайкина на место еще представится возможность. Повесив плащ на вешалку за дверью, он переобулся в мягкие замшевые туфли.

— Не привыкли к ранним посетителям? — спросил Сайкин, усевшись в кресле через стол от Крыленко. — Я пришел раньше уговоренного времени минут на пятнадцать.

Слова Сайкина не встретили ответа. Владимир Петрович, устроившись в рабочем кресле, зашнуровывал туфли. Покончив с этим занятием, он вытащил из кейса папку с рассказами и положил ее на стол перед собой.

Утренняя решимость действовать только окрепла. Владимир Петрович раскрыл папку в первом попавшемся месте, полистал сброшюрованные страницы. Под взглядом Сайкина он почувствовал себя не совсем уверенно. Владимир Петрович, чтобы собраться с мыслями, повертел папку в руках, закурил и подумал, не предложить ли сигарету утреннему посетителю, но, оказалось, Сайкин уже вовсю дымил.

«Наглец, — подумал Крыленко. — Зачем только я согласился читать эти писания? Вот и слушай после этого рекомендации людей, доверяй им». Крыленко откашлялся, собираясь начать тягостный разговор, но тут вошла Агнесса Георгиевна с подносом. Она аккуратно поставила большие чашки кофе перед мужчинами, а перед Сайкиным — и вазочку с печеньем. «Ишь как старается, проклятая подстилка, — думал Крыленко. — Мне кофе подать ее не дозовешься, а Сайкину за минуту сварила».

Чтобы не показать своего раздражения, Крыленко развернул бумажную обертку и положил в чашку кусок сахара. Он застучал ложечкой, размешивая сахар, стараясь полностью сосредоточиться на этом занятии, чтобы не видеть слащавую физиономию Агнессы Георгиевны.

А она все стояла перед ним и почему-то не уходила, видно, хотела что-то сказать, но Владимир Петрович махнул рукой в сторону двери и сказал, что вызовет секретаршу, если в ней возникнет надобность. Агнесса удалилась походкой профессиональной манекенщицы. Крыленко крикнул ей вслед, чтобы полчаса никого сюда не пускала, и раздавил окурок в цветной пепельнице из прессованного стекла.

Сайкин, положив ногу на ногу, пускал в потолок колечки дыма.

— Я с вниманием отнесся к предложенным вами рассказам, — начал Крыленко. — Видите, я делал карандашные пометки на этих страницах, составил ряд замечаний, которые при дальнейшей работе над рукописью следовало бы учесть. Признаться, поначалу я высоко оценил уровень этой прозы и даже ждал встречи с вами, чтобы сказать много добрых слой. Хороший литературный язык не принесен в жертву закрученному сюжету. В современной литературе удачный сюжет редко когда стилистически оформлен. Впрочем, вы здесь не для того, чтобы выслушивать мои размышления.

— Отчего же, очень интересно послушать, — сказал Сайкин, но Крыленко не обращал уже на него никакого внимания, занятый своими мыслями.

— Я уже говорил вам при нашей первой встрече, что мы не занимаемся сомнительными с коммерческой точки зрения проектами. — Крыленко говорил ровным бесстрастным голосом. — Скорее всего, «Прометей» не принял бы этой рукописи, мы не можем рисковать. Но мое имя, моя рекомендация, положительная оценка этой прозы помогли бы вам начать литературную карьеру. Вы не догадываетесь, почему я говорю об этих перспективах в сослагательном наклонении?

— Пока не догадываюсь.

Сайкин покачал головой из стороны в сторону. Казалось, слова Владимира Петровича его нисколько не интересуют, и слушает он издателя только из вежливости. Это безразличие сбивало Крыленко, не привыкшего говорить в пустоту, с нужной мысли.

— Не надо лукавить, — сказал Крыленко. — Вы все прекрасно понимаете. Вот вы пришли ко мне, человеку с огромным опытом и обширными знаниями в области литературы, принесли это, — он снова ткнул пальцем в раскрытую папку, — и смеете утверждать, что именно вы и есть автор? Неужели вы думаете, что я не уличил вас во лжи? Автор этих рассказов мне известен. И это отнюдь не вы.

Владимир Петрович гадал, какое впечатление произведет на Сайкина разоблачение. Самозванец попытается все отрицать? Изобразит деланное возмущение, гнев? Будет возражать, спорить? Но по лицу Сайкина не пробежало и легкой тени. Он лишь улыбнулся, сделал глоток кофе и промолчал. Крыленко, задетый равнодушием, подумал, что в самообладании этому молодчику не откажешь.

— Если бы передо мной находился какой-нибудь заштатный плагиатор, литературный воришка, я просто бы вышвырнул его вон из своего кабинета. — Крыленко щелкнул зажигалкой, равнодушие Сайкина продолжало действовать ему на нервы. — Но вы человек серьезный, занимаетесь солидным бизнесом. Сложилось впечатление, что вы далеки, очень далеки от всяких грязных махинаций. Вы хотите сказать какие-то слова в свое оправдание?

— Нет, мне нечего сказать. — Сайкин криво усмехнулся.

— В таком случае разговор закончен. — Владимир Петрович с силой захлопнул папку, издавшую звук пощечины, и отодвинул ее от себя. — Заберите это. Советую вернуть рассказы их автору. Надеюсь, наша встреча и этот разговор станут для вас горьким уроком. Со своей стороны могу пообещать, что этот разговор останется между нами. Все, больше вас не смею задерживать.

Владимир Петрович остался доволен собой, он высказал этому самоуверенному болвану все, что хотел. Поставит его на место,