АнтиМетро - Андрей Бондаренко

– Я!

– Проследи, чтобы наши штатские гаврики съели все калорийные конфеты…

Поспать толком, впрочем, не получилось. Беспокойный внутренний голос упорно прорывался сквозь вязкую пелену дрёмы и настойчиво нашептывал всякие разности: – «Ещё немного про давешний ядерный взрыв… Может, его, всё же, не было? Повышенный радиационный фон около туннельного щита, преградившего путь к станции «Площадь Ленина»? Очередная наглая обманка, не более того! Стоит, к примеру, за металлическим щитом стеклянная баночка, доверху наполненная радиоактивной гадостью, вот, и все дела… Жадное чавканье и звуки работающей зубоврачебной дрели? Обычная магнитофонная запись, транслируемая через мощный усилитель! Генералы-то наши – большие затейники и путаники, ни то ещё придумают, мерзавцы сообразительные… Кстати, всё происходящее на станции «Выборгская» может оказаться отдельным экспериментом, искусно вплетённым в общую канву образцово-показательных учений. Например, знаменитая группа «Z» осуществляет на «Выборгской» «полевые» испытания секретного галлюциногенного препарата нового поколения. А мерзкий доктор Геббельс, поливающий отборной грязью подразделение «Z», и является его тайным руководителем. Коронный фокус, так любимый всеми секретными спецслужбами: главный «разоблачитель» – на самом деле – и является «резидентом»…».

Вредный внутренний голос много ещё чего рассказывал-докладывал, но Артём старался не обращать на это никакого внимания, целенаправленно погружаясь в цветной сон – с яркой эротической подоплёкой – главной героиней которого, как легко догадаться, являлась Татьяна…

Кто-то сильно и настойчиво потряс его за плечо.

– Что случилось? – спросил Артём, открывая глаза.

– Плохо очень ребятам, командир, – негромко пояснил Шмидт. – Видимо, началась обещанная ломка. Поговорил бы ты с ними, успокоил бы…

Хантера и Фюрера била крупная дрожь, по лицам беспрерывно струились-стекали капельки холодного пота. Оба, жалобно сверкая глазами, сидели на противоположных нарах, безвольно прислонившись спинами к шершавой стене камеры.

– Плохо, орлы могучие? – для начала разговора задал дежурный вопрос Артём. – Знобит, наверное?

– Знобит, – заторможено подтвердил Хантер. – А ещё – словно бы – что-то давит сверху. Ох, тяжело!

– Постоянно давит, прямо на темечко, – подтвердил Фюрер, нервно смахивая ладонью с лица обильный пот. – Очень муторно и страшно на душе. Очень… Подземелье проклятое! Не хочу больше! На волю хочу, на поверхность! Солнышко хочу увидеть! Немедленно! Прямо сейчас…

– Прекратить дешёвую бабскую истерику! – прикрикнул Артём. – Хочу, блин, не хочу… Разнюнились, бойцы!

– Так, страшно же очень. Давит…подземелье…

– Разве это – настоящее подземелье? Так, насмешка сплошная, – теперь Артём старался говорить мягко и плавно. – Вот, однажды в Никарагуа мы с Лёхой Никоненко полтора месяца слонялись по бесконечной древней пещере. Это, да – настоящее подземелье, дикое, страшно.… А здесь – ерунда, сплошная цивилизация, розовые сопли и всё такое прочее… Метро, одним словом! Курорт натуральный, пятизвёздочный.

– Расскажи, командир, про древнюю пещеру, – жалобно попросил Хантер. – Интересно, ведь…

– А, что? И расскажу! Очень познавательная и поучительная история, есть, как говорится, над чем задуматься… Слушайте, доходяги!

«Правильно, Белов!», – одобрил внутренний голос. – «Пусть мальчишки отвлекутся немного от подземных страхов, заинтересуются всерьёз. Только ты, братец, не увлекайся чрезмерно. А то, знаю я тебя! Надо, чтобы всё выглядело достоверно и правдоподобно. Иначе, заскучают юнцы, опять начнут ныть и проситься наверх, к солнечному свету…».

Дело было, как я уже сказал, в Никарагуа, лет восемь с половиной тому назад. Послали нас с Лёхой туда в плановую командировку, то есть, для совершенствования профессиональных навыков. Ну, и для оказания действенной помощи разным прогрессивным товарищам. Достаточно вам такого объяснения? Молодцы, понятливые мальчики!

Так вот, пропал в тамошних джунглях отряд Рэя, местного знаменитого партизана. То ли погибли все отважные бойцы, то ли попали в плен к американским сатрапам. Что, впрочем, одно и то же… Тогда руководители повстанцев спешно организовали поисково-спасательную команду. Я – командир, Лёха Никоненко – заместитель, Мари Вагнер – в качестве доктора. Ну, и полтора десятка рядовых бойцов из местных индейцев племён… Да, чуть не забыл, Мари с собой прихватила маленького камышового котёнка по кличке Маркиз. Это, как потом поймёте, немаловажная деталь в данной истории…

С неделю мы бестолково слонялись по непроходимым джунглям, в конце концов, напоролись на засаду. В живых остались только я, Лёха и Мари. Ну, и котёнок, который сидел в походном рюкзаке у докторши. Вернее, не все бойцы нашего отряда погибли. Многие просто разбежались по джунглям и попрятались – кто где…

Ранним утром загнали нас американцы в узкую заброшенную пещеру, вход в которую зарос вековой паутиной. Коварный противник расположил рядом снайперов – головы не высунуть. Но и сами американцы не решались зайти в подземелье, справедливо опасаясь отчаянного сопротивления, тем более что Лёха – время от времени – наружу метал гранаты.

Потом противник принялся обстреливать вход в пещеру из крупнокалиберного пулемёта, пришлось спуститься вглубь по узкому коридору. Ещё минут через пятнадцать-двадцать от входа раздался сильный взрыв, за ним прогремел второй… Выждали мы немного и полезли наверх. Даже половину расстояния до выхода на поверхность не прошли – завалено всё напрочь, не откопаться. В том смысле, что откопаться можно всегда, если сильно захотеть и постараться. Только – в данном конкретном случае – на это надо было бы потратить недели полторы-две…

– Полезли вниз, – предложил Никоненко, зажигая армейский факел. – Осмотримся, поищем другой выход на земную поверхность.

Метров через триста-четыреста мы выбрались в большой подземный зал. Представьте себе нишу, или, что будет вернее, большую комнату, имеющую форму идеального куба с размером граней по пятьдесят-шестьдесят метров. В зале было достаточно светло – идеально-гладкие, словно бы отполированные неведомыми строителями-гигантами стены этого помещения были беспорядочно усеяны тонкими желтоватыми прослойками неизвестной горной породы, светящимися в темноте. Возле стен зала – при такой необходимости – можно было запросто читать газеты, а в центре властвовал таинственный полумрак, к которому, впрочем, глаза привыкали достаточно быстро.

Было, пацаны, на что там посмотреть! Все стены этого зала – метров на пять-шесть от каменного пола – представляли собой одно сплошное художественное панно, состоящее, словно бы, из иллюстраций к фантастическому роману.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});