Чужое лицо - Эдуард Тополь

Не двигаться! Не открывать глаз и не шевелиться, чтобы не выдать, что ты уже пришла в себя и проснулась! Хотя бы еще пять минуток урвать у очередной встречи с этой проклятой Россией, КГБ, тюремными надзирателями. Господи, какие свежие простыни, пододеяльник, наволочка!… Свернуться бы калачиком, как когда-то в детстве на маминой постели…

Боясь всего: неожиданного удара, пытки, очередного изнасилования, – Вирджиния медленно приоткрыла глаза. Комната, в которой она лежала, была небольшой, темной, только с улицы сквозь широкое окно проникали цветные блики. Вирджиния медленно, не веря своим глазам, стала подниматься на кровати – окно было без решетки! А рядом с кроватью, на полу, на мягком ворсистом ковре лежал ее наполовину открытый чемодан, из которого в беспорядке торчали ее вещи – платье, колготки, свитер. Рядом в кресле лежали ее шуба и туфли. Та-ак, мысленно вздохнула она, значит – опять дача этого начальника из КГБ. Ковры, чистая постель, телевизор, мягкое кресло, дверь в ванную, торшер, но, Боже мой, какое убожество вкуса – комната, как стандартный номер какого-нибудь «Холлидэй инн». Даже оконные рамы открываются не по-русски, створками наружу, а чисто на американский манер – вверх. Эпигон этот начальник КГБ – вот и все! Дешевка! Оборудовал дачу американской мебелью, читает американские книги и газеты, да пьет «Джонни Уокер»! Но все-таки странно, что окно без решетки. Конечно, с этой дачи все равно не сбежишь, даже если вылезешь через открытое окно – во дворе сторожевые собаки, забор и охрана. И все-таки… Что это за цветные блики сквозь окно? Неужели там, во дворе – рождественская елка?

Натянув колготки и свой любимый черный свитер, наспех окунув ноги в свои черные туфли, Вирджиния с любопытством подошла к окну. То, что она увидела, заставило ее внутренне онеметь.

Прямо ей в глаза с противоположной стороны улицы светила цветная неоновая реклама «Hairdressing Salon», «7/11», «Lucky Casino», «Video games». За широким стеклянным окном зала игральных автоматов кто-то дергал ручку одного из них. В «7/11» была видна витрина, уставленная яркими цветными журналами и книгами. По заснеженной мостовой медленно проехала полицейская машина…

У Вирджинии пересохло в горле. Она – в Америке! Ее уже вывезли из России, обменяли на какого-нибудь русского шпиона! Господи, но когда? как? почему она ничего не помнит? какое сегодня число?

Вирджиния бросилась к телевизору – ну да! Это же настоящий американский телевизор «Zenith»! Она включила его, но оказалось, что телевизор не работает. Боже мой, это какой-то сюр, мираж, сон! Но нет – вот она видит себя в зеркале, еще не сошел синяк под глазом, и прикоснуться к нему больно… На дрожащих ногах Вирджиния подошла к двери. В замочной скважине торчал ключ, и это был ключ с пластмассовой гостиничной биркой и номером «33»! Приложив ухо к двери, Вирджиния прислушалась, но за дверью была полная тишина. Осмелев, она осторожно повернула ключ влево, и замок открылся. Значит, и замок американский – ведь в Москве и в Ленинграде в гостиницах, где жила Вирджиния, все замки открывались только вправо. Вирджиния осторожно приоткрыла дверь, воровато выглянула наружу и огляделась по сторонам. Прямо напротив ее двери была лестница, застланная ковровой дорожкой, и такой же дорожкой был застлан коридор с многочисленными, как в любой гостинице, дверьми. На стене висела стандартная табличка: «No smoking! No spitting! Under penalty of law». Почему-то именно эта табличка больше всего убедила Вирджинию в том, что она не спит и не сошла с ума. «Такие таблички не снятся! – лихорадочно думала она, метнувшись в комнату к своему чемодану и судорожно хватая из чемодана платье, кофту, юбку и одновременно уговаривая себя: – Такие таблички не снятся! Не снятся!»

Она никак не могла сообразить, что ей надеть. А не все ли равно! Схватив белую узкую юбку, дергающейся от нетерпения рукой застегнула на себе «молнию». «Вот это да! – подумала она мимоходом. – Юбка всегда была впритык, а теперь болтается на талии и на бедрах!» Но все-таки странно, странно, что она ничего не помнит – ни переезда через границу, ни полета в самолете. В конце концов, от Москвы до Америки одиннадцать часов, не могла же она все это время проспать! И как же она прошла таможенный контроль в аэропорту Кеннеди? Нет, это бред, бред, она сходит с ума! Но – вот открытая дверь в коридор, вот лестница…

Медленно, осторожно переступая со ступеньки на ступеньку, Вирджиния стала спускаться по этой лестнице. Пройдя один пролет, она оказалась в точно таком же коридоре с красной ковровой дорожкой. Здесь тоже было пусто, и снова висела такая же табличка: «No smoking! No spitting! Under penalty of law».

Вирджиния потрогала табличку – реальная стеклянная табличка. Она любовно погладила ее, она бы даже поцеловала ее, если бы не услышала в этот миг снизу музыку и голос, который она могла узнать из тысячи голосов, – Стиви Вондер пел о роковой любви. Притягиваемая этой музыкой, Вирджиния сделала еще несколько шагов по лестнице и увидела фойе гостиницы – типичное фойе любой американской гостиницы средней руки: кресла, стойка портье, рождественская елка в углу и журнальный столик с рекламными проспектами. За стойкой портье сидела очкастая девица и читала «Прощай, Жанетта» Гарольда Роббинса. Вирджиния, стараясь ступать так, чтобы эта девица не слышала ее шагов, медленно двинулась к вращающейся стеклянной двери отеля. Она сама не знала, почему она побоялась подойти к этой девице – может быть, чтобы не разрушить мираж, а может, потому, что вся эта гостиница могла оказаться домом советского посольства или консульства в США. Когда до двери оставалось уже несколько шагов, на столе у девицы резко зазвонил телефон. У Вирджинии похолодела спина, она рывком метнулась к двери и выскочила на улицу. Холодный воздух остудил горящее от волнения лицо. Улица оказалась реальностью. Больше того – из какого-то окна гостиницы, на которой действительно была вывеска «Холлидэй инн», донеслась до Вирджинии знакомая захлебывающаяся истерическая скороговорка рекламы «Крези Эдди»: «Ни-у-кого-нет-цен-дешевле-чем-у-Крези-Эдди! Пойдите-в-любой-магазин-узнайте-там-цену-на-любой-товар! Но-не-покупайте! Ни-у-кого-ничего-не-покупайте! При-несите-эту-цену-в-магазин-Крези-Эдди! И-Крези-Эдди-побьет-эту-цену! Крези-Эдди-продаст-вам-еще-дешевле! Покупайте-только-у-Крези-Эдди!…»

Вирджиния прислонилась к стене гостиницы, закрыла глаза, и тихие слезы счастья выкатились у нее из-под ресниц.

Боже мой, она дома! Никогда в жизни она так не любила этого «Крези Эдди», этот «7/11» и всю Америку, как в эту минуту!…

По пустынной улице прямо на Вирджинию шли по тротуару двое хорошо одетых мужчин, и один из них недовольно говорил другому на прекрасном нью-йоркском сленге:

– Меня тошнит от его лекций! Где они раскопали такого идиота?

Они явно собирались войти в гостиницу, но Вирджиния заступила им дорогу:

– Извините, господа, что это за город?

Оба остановились, недоуменно уставились на уже озябшую на морозе Вирджинию.

– Как называется этот город? В каком штате? – повторила Вирджиния, попеременно заглядывая в глаза каждому из них.

Но какая-то стена отчуждения была в их глазах. Молча, не проронив ни слова, они обошли ее, как обходят взрывоопасный предмет или сумасшедшего больного, и торопливо скрылись за вращающейся стеклянной дверью гостиницы. И Вирджиния снова подумала, что все это – сон. Только во сне бывает так, что ты говоришь, а тебя не понимают, не видят, не отвечают тебе. И это во сне она видит, как из «7/11» с пакетом в руке вышел пожилой, одетый в дубленку негр. Он перешел улицу и тоже направился в гостиницу. Увидев Вирджинию, он остановился.

– Мисс, я думаю, вы одеты не по погоде. Мне кажется, вы можете простудиться. Это все-таки не Флорида…

– А что это? – подняла к нему лицо Вирджиния, вновь метнувшись в душе от отчаяния к надежде. Ведь он заговорил с ней, она слышит его голос с типично негритянским, южным, алабамским акцентом. – Что это за город, сэр?

Лицо негра тут же из добродушного стало замкнутым, он только процедил сквозь зубы:

– Перепила, что ли? Давай я провожу тебя в отель… – И крепко взял ее под локоть.

Но Вирджиния вырвала свой локоть и закричала ему в лицо:

– Я не пьяна! Я просто хочу знать, какой это город!…

– Ладно, брось дурочку валять! – сказал негр. – Где ты живешь?

– В Лос-Анджелесе, в Алтадене, Лейк-стрит…

– Понятно, – насмешливо ответил негр. – Мне жаль, мисс, но это другой штат… – И он ушел в гостиницу, явно посчитав Вирджинию пьяной или сумасшедшей.

Чувствуя, что уже замерзает и действительно сходит с ума, Вирджиния перебежала улицу к магазину «7/11», потянула на себя ручку входной двери. Внутри магазина тут же мелодично звякнул колокольчик, оповещая о входящем. От этого привычного звука у Вирджинии снова радостно защемило сердце – дома! Нигде в России она не слышала таких колокольчиков!