На острие: часть вторая (СИ) - "crazyhead"

Работа закипела: кто-то из магов достал гранатомет, кто-то пускал в стены пылающие шары. Джинн собственным телом сокрушал перекрытия и рушил стены. Федор чувствовал, что ворота находятся где-то там, в глубине здания, но переходить невидимую границу, за которой пространство и гравитация сходили с ума, опасался. Стоило только взглянуть на то, как огонь горел то синим, то желтым, на то, как плясали, сминаясь и распрямляясь, бетонные стены. Яркие искры летели во все стороны, как при сварке, заливая светом все вокруг; из огня выбежали несколько саламандр. Федор заметил, что одна из них пошатывается, а другие будто бы поддерживают товарку своими горячими боками. Саламандры покрутились на месте, а потом исчезли. Похоже, даже элементалям пришлось тяжко около ворот. Дракон подумал, что с джинном тоже может быть не все ладно. Оставалось уповать на благоразумие гения, на то, что он вылетит наружу, если безумное бурление силы начнет корежить его.

Дракону уже начало казаться, что он целую вечность поливает со всех сторон здание, а с ним ничего не делается. Стены гнулись, чернели и покрывались трещинами, но стояли. Где-то громыхал и дымил джинн. По личному мнению Федора, существо, за секунду построившее из мрамора широкий мост, могло бы рушить непрочную человеческую постройку и побыстрее. Наконец в ситуации наметились сдвиги — здание затряслось, крыша в середине просела. Увидев хоть какой-то результат, маги начали наседать активнее, да и Федор подбавил огня.

Бетон наконец-то стал просто бетоном, он не искривлялся и не тек восковыми наплывами, стекла осыпались осколками, вывернутые рамы треснули и развалились. Растаяли зловещие тени, перестало гудеть в ушах и тянуть тоской в груди. Обычное пламя — безо всяких инфернальных отсветов, пожирало разрушающееся здание. Федор немного потоптался на месте, вытягивая шею и вглядываясь вглубь освещенных огнем провалов. Вроде все утихомирилось, но дракон все же не решался пока переступить защитный контур. Руслана все не было видно. Где же он? Почему не появляется? Он еще несколько минут назад должен был бы появиться и, лучась самодовольством, сообщить, что ворота захлопнулись. Ведь, судя по внутренним ощущениям дракона, так и есть.

— Бля, ну ведь опять он вляпался! — с тревогой и злостью пробормотал себе под нос Федор. — Черт! Надо идти искать…

Искать в горящем здании кого бы то ни было — удовольствие невеликое. Пусть драконья плоть не чета человеческой, пусть его шкура спокойно выдерживает и жар, и холод, все же Федор обжег себе все ступни, пока топал по горячему крошеву, ободрался об торчащую из стен арматуру, а еще повредил переднюю лапу — какая-то неопознанная железяка упала прямо на сустав. Было больно. Зато почти сразу после этого неприятного инцидента нашелся Руслан. Как и ожидал дракон, джинн был без сознания. Что там с ним, Федор не понял, просто сгреб безвольное тело и поспешил выбраться наружу.

Алексей Алексеевич ахнул, увидев, обугленное мясо, в которое превратился Руслан.

— Нужно привести его в сознание, — пробурчал дракон, — там уж он сам излечится. Сам же рассказывал про песок и так далее. Верно же?

— Надеюсь, — мрачно кивнул Алексей Алексеевич, — а что там с воротами? Закрылись?

— Ну, видно же, что закрылись. Все прекратилось.

— А может, сгоняешь еще раз внутрь, проверишь? Что б наверняка? Дело-то нешуточное! — просительно произнес Алексей Алексеевич, Федор со вздохом развернулся и утопал обратно — в огонь.

Дракон осторожно ступал по острым кирпичам, отстраненно размышляя — как в этом месиве из битого стекла и обвалившихся перекрытий найти помещение, где старик проводил ритуал. Чем дальше заходил Федор, тем больше впадал в какое-то странное созерцание. Тишина. Только огонь трещит, курлычит, лепечет по-своему. Осколки кафеля противно скрипят под ногами, липнет к шкуре расплавленный пластик, мотающийся во все стороны хвост то и дело ударяется обо что-нибудь твердое или острое, а дракон все продвигается вперед, окутанный сизыми клубами.

Дыма становилось все больше, он пер изо всех щелей. Тянулись тоненькие струйки по полу и стенам разгромленных палат, застилало плотной серой завесой коридоры. Вонь стояла невыносимая — наверное, тлело что-то резиновое. Федор сделал еще несколько шагов, белое марево дыма качалось уже на уровне коленей. И тут дракона осенило — это не дым, а туманная тропа ложится под ноги, стремясь перенести в нужное место. Федор привычно сосредоточился, рванулся и оказался в небольшом помещении. Пришлось принять полудраконий облик, чтобы поместиться в палату. Она мало пострадала от пожара, стены целые, потолок лишь слегка подкопчен; Федор внимательно осмотрел остатки артефактов, но среди искореженных обломков и праха не обнаружил ничего уцелевшего. Место, где зияли врата, выделялось глубоким провалом. Вокруг идеально круглой, будто вырезанной буром дыры все еще наблюдалось остаточное сияние силы, однако врата, без сомнения, захлопнулись.

Федор прошелся еще раз по периметру помещения, осторожно дотронулся до лежащих на полу тел — все без исключения мертвы. Внимание дракона привлекло тело старика — видимо, того самого Макара Афанасьевича. Федор видел фото, но оторванная голова и множество ран несколько затрудняли опознание. Видимо, его смерть — работа джинна. Судя по всему, джинн также приложил руку к кончине еще одного человека — тело неизвестного было, буквально, смято. Конечности и торс застыли в неестественном положении; создавалось впечатление, будто кто-то огромный просто сжал человека в кулаке, а потом попытался скатать в шарик, как комок ненужной бумаги. Интересно, отчего джинн пришел в такую ярость? И почему в итоге оказался без сознания?

Когда дракон вернулся, Руслан уже зашевелился. Стоило джинну прийти в себя, как тело его пришло в норму, однако он наотрез отказался обсуждать произошедшее с Алексеем Алексеевичем.

— Врата закрыты, прохода в иной мир больше нет, злобный старикашка сдох, так о чем тут еще говорить? — проворчал джинн. — Пойми, человек, приключения, подобные этому, не каждое тысячелетие случаются. Дай же мне дух перевести! Федор, подкинешь к Зарьке? Что-то мне неможется, отлежаться надо…

Дракон с тревогой поглядел на товарища: чтобы гордый заносчивый джинн, да вдруг признал свою слабость? Наверное, совсем помирает! Оставив Алексея Алексеевича разбираться с учиненным кавардаком, Федор подхватил Руслана и ринулся через туман. Оставалось надеяться, что покой и забота инкуба улучшат самочувствие джинна.

========== Глава пятнадцатая или инкубья жизнь, POV Елизара ==========

Джинны могущественны и сильны. Практически неубиваемы. Боли не боятся, а если безумец попытается умертвить гения острой секирой, тот попросту рассмеется скудоумному в лицо, расплавит адским жаром металл и испепелит наглеца!

Джинны могут становиться невидимыми, летать и творить настоящие чудеса! Интересно, почему мой джинн, хотя все это тоже может, постоянно попадает в неприятности? Не джинн, а какое-то горе луковое!

И злюсь на него — говорил же: не суйся! И жалко беднягу — лежит, бледный такой, под глазами густые тени, глаза блестящие, больные. За руку меня все держит. Не отпускает. Настойчиво так поглаживает… Третий день уже лежит. Еле пошевелиться может. А у меня волосы секутся, подпитаться бы надо, но как, если Руся, словно тряпочка валяется? Силы от него идет — чуть. И от его усталого взгляда, от этого малозаметного потока силы сердце мое сжимает, будто тисками. Страшно. За него и за себя. Он всегда такой горячий был, а тут — тепленький, но не обжигающий. Смотрит жалостливо, понимает, скотина, что я мучаюсь, а все не выпускает на волюшку! Глядит умоляющими зенками и шепчет: «Потерпи!». И мне приходится ведь. Места себе не нахожу, ругаюсь, пью до бесчувствия, но не решаюсь искать «питание» на стороне.