Со змеем на плече - Марина Комарова

— Вика! Вика! Что с тобой?

…голова кружилась, а всё тело окутывала слабость. Правда, не такая мерзкая, как после гриппа или отравления. Уж скорее, как после долгого сна.

— Ну, и зачем? — послышался низкий голос. Чуть хрипловатый, чуть поскрипывающий, но в то же время достаточно приятный.

— Простите, я не рассчитала, не думала, что… — тихо залепетали в ответ, и я вдруг сообразила, что слышу Кару. В её голосе отчётливо звучал страх. Я приоткрыла глаза и замерла. Ничего напоминающего коридор холл, по которому мы шли к царю — не было. Просторное помещение тонуло в полумраке и освещалось свисавшими с потолками друзами жёлтых кристаллов. Справа стоял широкий стол, уставленный множеством блюд. Учуяв запах мяса и свежей выпечки, сообразила, что совсем не прочь перекусить. И тут же на краю сознания мелькнула мысль, что медленно уподобляюсь Шарику в попытке есть круглосуточно.

Говорившие затихли. Я чуть приподнялась и встретилась взглядом с сидящим у стола мужчиной. Хм, ему явно за сорок, возраст подбирается к пятидесяти. Длинные чёрные с проседью волосы придерживались узким металлическим ободком с жёлтым камнем. Высокий лоб, широкие густые брови, которые, кажется, обычно хмурятся. Нос с горбинкой, красиво очерченные губы… у кого-то я такие уже видела. Твёрдый мужественный подбородок. Глаза… Захотелось сглотнуть и отвести взгляд, но… не вышло. Два полированных оникса, смотрят — не отпускают. И сразу стало как-то тяжёло, словно меня заставляли что-то делать против своей воли. Одежда — чёрная плотная ткань, расшитая золотыми змеями. Глаза змей — рубины и изумруды, в приглушённом свете кристаллов как-то очень уж хищно поблёскивающие.

Он положил руку на стол, и я заметила массивный перстень с головой змеи на среднем пальце. Мужчина потарабанил по столу, уголок его губ приподнялся в намёке на улыбку.

— Можешь идти, — неожиданно бросил он. — Когда понадобишься — услышишь зов.

— Да, мой царь, — тихо произнесла Кара, и, прошуршав тканью платья, скользнула куда-то за спину мужчины.

Эй, куда? А я? Что это вообще было?

Слабость мгновенно исчезла, я резко вскочила, но мужчина тут же встал. Замерев и глядя на него, как кролик на удава, только шумно выдохнула.

— Не бойся, — произнёс он. — Никто не хотел причинить тебе вреда. Кара перестаралась, решив поиграть с туннелем пространства. Как видишь — доигралась.

Чёрт, кажется, я влипла. Пусть у меня отберут все мои созидательные способности, если это не Горебор собственной персоной. Ступор проходил, но до сих пор не верилось, что «приём у царя» оказался тет-а-тет в полутёмной комнате.

— Как себя чувствуешь?

К церемониям явно не привык, оно и ясно. Царь.

— Благодарю вас, вроде ничего, — пробормотала я.

Он кивнул, подошёл к столу, взял серебряный кубок и вручил мне с кратким указанием:

— Пей, женщина.

Это ещё что за грязный шовинизм?

Но взгляд Горебора был непроницаем. Ничего не оставалось, как подхватить кубок и сделать глоток. Опрометчиво. В горле вспыхнул огонь, и я закашлялась.

Рядом послышалось недовольное шипение. В глазах Горебора появилась тень улыбки. Продолжая кашлять, я покосилась в сторону и наткнулась на укоризненный взгляд Шарика. Он преспокойно расположился на полу, на светлом меховом коврике, и, кажется, прекрасно себя чувствовал.

Внутри неожиданно разлилось приятное тепло, в голове прояснилось, а кашель исчез, словно и не было.

— Благодарю вас, — пробормотала я, не зная, куда деть глаза. Улыбка у царя была и впрямь ничего так. Только жаль, что полная вся этакого превосходства и самоуверенности. Так и хотелось запустить кубком.

— Не за что, — снисходительно оборонил он и отобрал кубок.

Я ойкнула. Ну и пальчики, ну и силушка! Такой разок прищелкнет — будешь вся в синяках ходить.

— По правде говоря, — начал Горебор, внимательно глядя на меня, — я должен извиниться за свою подданную. Кара не должна была применять магию переходов.

Угу, извиниться. Только вот вид такой, словно хочешь эту несчастную Кару прикопать прямо на месте. Я выпрямила спину и коснулась ногами пола — мягко, тепло. Тут спокойно даже босиком можно бегать.

Но только попыталась встать, как тяжёлая ладонь Горебора легла мне на плечо.

— Посиди, — сказал он нетерпящим возражения тоном. — Не хватало, чтобы дхайя умерла от истощения прямо здесь.

Я возмущённо вскинула голову. Но слова, готовые сорваться с языка, замерли, так и не родившись. Харизма, чтоб её. А может, просто весь воздух, пропитанный тяжёлым сандаловым запахом, заставлял слушаться повелителя и господина.

— Я не собираюсь умирать, — всё же пробормотала и похлопала по бедру.

Шарик верно расценил жест и тут же устроился возле меня. При этом важно надул щеку и принял угрожающий вид. Я скептически приподняла бровь. Рыцарь на белом коне прям. Такое сравнение шарканю, безусловно бы, польстило, только с учётом того, что он обычно передвигается, сидя на мне… В общем, не хочу быть конём. Даже белым.

Горебор усмехнулся:

— Ну что ж, кажется, пора начинать.

Я тут насторожилась:

— Начинать что?

Он снова занял своё кресло. Выразительно посмотрел на роскошный стол. Желудок сжался, я только тихонько вздохнула. После напитка есть не хотелось, но вид… Такое надо фотографировать и вешать в рамке на стеночку.

— Ужин и близкое знакомство, — обворожительно улыбнулся Горебор.

Улыбка у него, как и младшего братца. И по-хорошему следовало бы, конечно, не так «знакомиться» с царём Нарви, но… Коль всё вкривь и вкось, то стесняться нечего.

— Как скажете, — вежливо ответила я и тут же спросила: — Могу ли я узнать, чем вызвано ваше желание увидеть простую бедную странницу?

— Не хами, — хмыкнул он.

Чёрт, кажется, перестаралась. Посмотрела на Горебора — в чёрных глазах было веселье. Ах, ты ж мерзавец!

— Хочу посмотреть на ту, что принесла бурштын ирийцев туда, откуда они его пытались вывезти всеми силами.

Услышанное привело в ступор. Ирийцы хотели вывезти янтарную сферу? Наверное, у меня что-то со слухом. Видимо, это всё отразилось на моём лице, потому что Горебор рассмеялся.

— Не знаешь? Или делаешь вид, что не знаешь?

Смех резко оборвался, взгляд чёрных глаз заледенил душу.

— Советую говорить правду, дхайя, — почти прошипел он, и на какую-то долю секунды показалось, что передо мной не мужчина, а страшный зверь, вырвавшийся из подземелья.

Однако я твёрдо решила не подавать виду. Пусть постращает — дрожать всё равно не буду.

— Не собиралась лгать. Ложь — вещица зыбкая, не успеешь поверить в мираж, как он тут же развеется.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});