Омский горячий твой (СИ) - Дюран Хельга

Глеб говорил со мной, отдавая резкие, короткие приказы. Он понимал, что из-за него я  стала БОМЖом.

Мой муж повернулся, и я увидела, как он смотрит. Как будто я не живая, как на предмет взгляд бросает. Видимость создает? Я знала, что ему больно. Не меньше, чем мне, а может быть и больше. Держится!

Я придвинулась к нему и поцеловала.

– Глеб, мы же теперь муж и жена, – прошептала я. – Давай займемся любовью по-настоящему?

64. Глеб

Я так и знал, что она это предложит! Сейчас я ей откажу, и она обидится на меня! А нельзя расставаться в ссоре. И трахать ее нельзя. Что мне делать?

– Малыш, – со стоном вырывается у меня, потому что ее рука уже наглаживает мой член, а тот и рад. Он же всю неделю был на голодном пайке.  – Мы пока не можем. Ты поедешь в Омск нетронутой.

– Да как же так, Глеб? – возмущается моя жена, но руку не убирает. – Ты так долго ждал, и будешь еще ждать?

– Именно так!

Я убираю ее руку от своего безумствующего члена. Ох, как же мне хочется вдуть своей женушке!  Сначала в миссионерской позе, потому что больно же будет? Будет! Хер у меня не маленький. А потом я ее и рачком поставлю, и верхом она на мне прокатится. Алена сама не знает, что сейчас творит.

– А мое мнение тебя совсем не интересует? – продолжает Алена. Теперь ее ручки забираются под мою рубашку. –  Я тоже этого ждала! Не меньше твоего!

– Алена, пожалуйста! – по-хорошему прошу ее я, но она не унимается.

– Нет, Глеб! – Алена стягивает с себя майку, затем штаны вместе с трусиками и прикладывает мою руку к своим складочкам. – Я не собираюсь ждать ни полгода, ни минуты! Давай, Глеб, – шепчет мне в шею Алена, покрывая ее поцелуями. – Сделай меня женщиной! Стань моим по-настоящему!

Она плотнее жмется своей киской к моей руке, и я чувствую, как она течет мне в руку.

Я и так был на взводе, поэтому сексуальное возбуждение стало последней каплей. Я взбесился. Меня просто переклинило!

– Я же сказал, – рычу я ей в ухо, грубо хватая за волосы. – Ты останешься целкой, пока я тебя не заберу.

– Ты что мне не доверяешь? – с болью в голосе кричит на меня Алена. – Да как ты смеешь?

– Хочу знать, что ты меня ждала, а не еблась с кем ни попадя! – хриплю я ей в лицо. –  Ночи в Сибири долгие и холодные. Будешь раздвигать ноги, сам тебя пристрелю! Поняла меня? Только посмей лечь под кого-нибудь! Только посмей!

Я разжимаю пальцы, отпуская ее волосы. Алена смотрит на меня долго и пристально, а потом размахивается и залепляет мне смачную пощечину. Я задыхаюсь от неожиданности, но даже не успеваю прийти в себя, как следом прилетает еще одна.

Алена одевается и идет к дверям. Я смотрю ей в спину, но сделать ничего не могу. Даже сказать  нечего.

– Не надо за мной приезжать! – громко говорит она, не оборачиваясь. – Я не буду тебя ждать!

Я не еду в аэропорт. Просто не могу. Если поеду – под самолет брошусь, чтоб он не взлетел. Под Валерин «Мерс» хуй бросишься.  Вынет из-под колес, как корягу какую и в кювет выбросит, потом сплюнет смачно и дальше поедет.  Знаю я его.

Провожаю ее до дверей. Валера берет ее чемодан и выходит на улицу, тактично оставляя нас наедине.

Прощание получилось каким-то скомканным и мрачным, как будто мы прощались навсегда. Алена стоит, опустив глаза, даже смотреть на меня не хочет. Мне нужно ей что-то сказать, что-то хорошее, доброе, обнадеживающее, ободряющее, но я не нахожу этих слов.

Я просто беру в ладони ее лицо и целую. Целую долго, до одури. Алена хватается за меня, жмется ко мне всем телом. Дрожит и ревет.

– Глеб, я люблю тебя, – шепчет она сквозь слезы. – Глеб... Глеб... Глеб... – повторяет она мое имя, как заведенная. 

– Я тоже тебя люблю, девочка моя маленькая, сладкая моя малышка!

Я утыкаюсь лбом в ее лоб. Так мы стоим некоторое время, приводя дыхание в норму. Надо ее отпустить! Но как? Алена первая разжимает руки и отступает на шаг.    

– Дай знать, как все закончится! Прощай, Глеб! – бросает мне Алена и выбегает на улицу.

Мелкая бьет мне прямо в оттаявшее сердце. Оно больно ё-кает  и перестает биться. Внутри снова тишина и забытая пустота.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Так тебе и надо, Малиновский! Так тебе и надо!

65. Глеб

Прошло полгода.

А затем еще полгода.

И еще полгода.

Я очень хотел ее забрать обратно. Да, клянусь!

В тот момент, когда я поцеловал ее в последний раз, и дверь моего дома закрылась за ее спиной, я снова стал беспринципным мудаком.

Не сразу, конечно…

Да кого я обманываю? Сразу и стал!

Угадайте, что я сделал первым же делом?

Утром позвонил Софие и взял ее обратно на работу. Девушка как будто только и ждала моего звонка. Через два часа она приехала в офис. Я так по ней соскучился, что незамедлительно зажал ее в своем кабинете и хорошенько отодрал.

В обеденный перерыв она сделала мне минет, а вечером я еще раз загнул ее на столе.

Аленины часы я нашел на полу, там, где они и валялись все это время. Никто на них не позарился. Я отправил их в Омск посылкой, вместе с обручальным кольцом, которое я все же ей купил. Так надо было. Она жена –  ей положено!

Себе кольцо я даже покупать не стал. Так себе мужем оказался.

Я бы купил, и носил, если бы эта сука трубку взяла, хотя бы раз. Пусть бы даже гадостей мне наговорила, напомнила, как я ужасен, но нет. Тишина на том конце. Кромешная.

Первые два месяца я звонил своей жене каждый день, но она упорно не желала со мной говорить. О ее жизни я узнавал от родителей. 

Потом мне надоело звонить в пустоту, и я перестал это делать.

Как я и просил, отец загрузил ее работой по полной программе, поэтому скучать ей было некогда.

Юля ездила ее проведать.

– Как там Алена? – попытался я выведать у нее  информацию о супруге.

Я знал, что она ни в чем не нуждается и работает, как пчелка Майя, поэтому меня интересовал только один вопрос – есть ли у нее кто-то. Насколько быстро она нашла себе другого и потеряла свою девственность? Но я же не мог спросить об этом ее лучшую подругу напрямую?

– Сам поезжай, да узнай! – с ноткой агрессии ответила Юля.

Нет, не так. В голосе лучшей подруги моей жены  отчетливо слышалось на заднем фоне:

– Чтоб ты провалился, Малиновкий! Всю жизнь испортил девчонке! Я же просила ее не обижать? Это она там из-за тебя, козла! Ладно, сослал ты ее заслуженно, уберечь хотел. Печать ей в паспорт нахрена заебенил? Собака ты  на сене! Сутулая! Глаза б мои тебя не видели! Общаюсь с тобой только из-за мужа. Как ему работать на тебя не стрёмно? 

Я понял, что больше ничего не добьюсь от нее, раз Алена мне даже привета не передала. К тому же Юля была на седьмом месяце беременности, так что пытать я ее не смел.

Депутаты отъебались от меня только в августе. Я уже был в предвкушении воссоединения с супругой.

Уже думал, на какое число заказать билет в Омск, размышляя о том, что говорить жене при встрече, как вдруг пришла беда, откуда не ждали.

Менты приехали ко мне прямо на работу. Ткнули корочками в морду. Перепугали всю мою конторку так, что они заявления об уходе накатали. Все, как один, кроме Сальникова и Софочки.

– Малиновский Глеб Николаевич?  Вы задержаны по подозрению в убийстве.

Меня скрутили, как рецидивиста, как мразь последнюю, и увезли в участок.

Всплыл тот самый жмур.

Да еб жешь твою мать!

Зря я послушался Зарипова и оставил ствол. Сразу надо было о пропаже заявить. Штрафом бы отделался.

Я набрал Кирилла, но тот сказал, что не понимает, о чем я говорю. Ожидаемо. Пришлось выкручиваться без посторонней помощи.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Вот так мне самому снова понадобился адвокат. Дэн неплохо похлопотал за меня, за что я сделал его своим заместителем. Меня выпустили под залог и подписку о невыезде.  Алене точно не стоило появляться рядом.

Меня таскали еще полгода. Еле-еле, чудом отбрехался.

Пора бы было уже и развестись с Аленой, точнее с Еленой, но я не мог. В глубине души теплилась надежда, что она не перестала меня любить, но теперь-то что уже?  Я не мог ее оставить и не мог к ней поехать.