Поворот к лучшему - Кейт Аткинсон

Она шагнула в сторону со словами:

— Прогон закончится около девяти, и это после дневной репетиции. Наверное, мы пойдем куда-нибудь поесть, а потом выпить. Присоединяйся, поможешь нам зализать раны.

Ему хотелось, чтобы она играла в хорошем спектакле, от которого критики пришли бы в восторг и который потом поставили бы в Уэст-Энде.

Его вдруг прошиб пот от одной мысли.

— Ведь твоя сестра не собирается на премьеру?

— Амелия?

Странно, как она это сказала, словно у нее был выбор, словно Оливия с Сильвией были до сих пор живы. Хотя, может, для Джулии так и было.

— Да, Амелия.

— Нет. Я сказала ей приехать попозже, когда постановка немного обкатается. Ей все равно не понравится, пьеса не в ее вкусе. Ей нравятся Шекспир, Ибсен, Чехов. Я подумала, что она могла бы остаться здесь на несколько дней. Было бы здорово, правда?

— Держите меня.

— Джексон, не дури. Кроме Амелии, у меня никого нет.

Джексон воздержался от вертевшегося на языке: «У тебя есть я», чтобы не накалять обстановку.

— О, чуть не забыла. — Джулия вдруг оживилась (с каких это пор ее настроение стало меняться с такой скоростью?).

Она полезла в свой огромный мешок, вытащив бог знает сколько всякой всячины, пока не нашла то, что искала.

— Бесплатные билеты! — воскликнула она с преувеличенным энтузиазмом.

Поскольку Джексон не сделал попытки их взять, она сунула их ему в руку.

— С кем тебе пришлось отобедать, чтобы их получить? — спросил он.

Почему он не может держать язык за зубами? Рассчитывал пошутить (не очень удачно, никто не спорит), а вышло что-то обидное. Но Джулия только рассмеялась:

— О милый, чтобы их получить, мне пришлось трахнуться с парой клоунов и слоном. Джексон, цирк, это билеты в цирк, их раздают бесплатно, ради рекламы, мне их дал парнишка-коверный. Дело стоящее. Сходи. Вспомни детство, которого у тебя не было.

— Пожалуйста, лаймовый дайкири и «Гленфиддих», — сказал Джексон бармену.

Это был симпатичный старомодный паб, ни музыки, ни игровых автоматов, много полированного дерева и витражного стекла. Он не особенно любил виски, но со времени своего приезда успел хорошенько его распробовать. Наверное, голос шотландской крови наконец-то его дозвался.

— И вы никогда раньше не бывали в Шотландии? — спросила Луиза Монро. — Странно, вам не кажется? Вы чего-то избегаете? С точки зрения психологии.

Значит, светских разговоров не будет, подумал Джексон, никакой обычной при знакомстве болтовни, виляния вокруг да около. «Я ездила во Францию отдыхать. — О, а куда именно?» Или: «Вам нравится кантри? Какое совпадение, мне тоже». Лучше резать правду-матку: «У вас психологическая травма? Вы чего-то избегаете?»

— Не знаю, — ответил Джексон. — А вы? Избегаете чего-нибудь?

— Вопросом на вопрос, — сказала она, словно он провалил тест. — Интересная психопатология, вам не кажется?

— Мир велик, — парировал Джексон. — Красавица и умница, а?

— Вы можете идиотничать, но вы не дурак.

Джексон не понял, комплимент это был или нет.

— Все равно, ваше здоровье! — Она щедро хлебнула дайкири.

— Горе королям и тиранам! — ответил Джексон, поднимая свой бокал.

Ему всегда казалось, что дайкири нужно тянуть маленькими глоточками. Он избегал всех коктейлей, к которым прилагались зонтики и тошнотворные засахаренные вишенки на зубочистках, но дайкири был на вид чистым как слеза, и его хотелось попробовать.

— Попробуйте, — сказала она, протягивая ему бокал, и он вздрогнул от неожиданной интимности этого предложения.

Он вырос в бедной семье, где они привыкли таскать друг у друга еду, а не предлагать добровольно. Вот его брат, Фрэнсис, подмигивает ему, стащив сосиску у сестры — и получив от Нив кулаком в ухо. Джулия же, наоборот, готова была поделиться с дворняжкой, она постоянно пихала ему в рот вилки и ложки: «Попробуй это, съешь то», облизывая губы, обсасывая пальцы, — он еще никогда не встречал человека, для которого грань между едой и сексом была такой тонкой. То, что она вытворяла с ягодой клубники, могло вогнать в краску взрослого мужика. Он вдруг представил ее в костюме Нелл Гвин, как она выпячивает грудь в камеру, и апельсины — единственный фрукт.[96] Он видел фильм, Джулия читала книгу, в этом была вся разница между ними. Между передними зубами у нее был небольшой просвет, отчего она чуть шепелявила. Смешно — он всегда это знал, но никогда раньше об этом не думал.

— Нет, спасибо, — ответил он Луизе Монро, отпивая из своего бокала, чтобы показать, что вполне доволен собственным выбором, и она сказала:

— Я не предлагала вам обменяться ДНК.

— Я и не думал, что предлагаете.

Паб был на улице по соседству с Королевской Милей, рядом с офисом «Услуг».

— Вижу, вам все же удалось найти закопченную, вымоченную в виски, пропитанную кровью метафизическую сердцевину опухоли под названием Эдинбург, — изрекла она, когда они встретились у мощенного булыжником тупика.

— Точно, — ответил он.

Раз начав, она могла сыпать словами только так. Не хуже Джулии. Ему наконец удалось до нее дозвониться, и все, что он от нее услышал, было:

— Вы должны были позвонить мне до того, как сюда пришли. О, минуточку, вы же не полицейский! Вам вообще нельзя было сюда ходить.

— Я не мог до вас дозвониться, вы не дали мне мобильного номера.

— Ну, вот я здесь, и что мы видим? Очень подозрительную сауну и обреченную постановку «Кавказского мелового круга».

— Черт! — Джексон уставился на входную дверь.

На ней больше не было вывески «Услуги — импорт и экспорт», не было вообще никаких вывесок. Ни звонка, ни камеры. Дверь была на месте, хоть одно облегчение, значит, он не заходил в параллельный мир, и, когда Луиза Монро ее толкнула, она отворилась с театральным скрипом, достойным гордости любого мастера по звуковым спецэффектам. Они поднялись по лестнице. Джексон подумал, если бы они были американцами, то уже давно держали бы пистолеты наготове, но, будучи шотландцами, причем с его стороны только наполовину, не имели никакого оружия, кроме сообразительности.

— Первая дверь, — прошептал Джексон.

— Почему вы шепчете? — громко спросила Луиза, и на лестничной клетке ухнуло эхо. — По-моему, вы говорили, что это клининговое агентство.

— Ну да. Вроде того.

— Вроде того?

— Нет, на самом деле так. То есть я видел, как они занимаются уборкой: моют, пылесосят и так далее. У них розовая форма.

Перед его мысленным взором возникли ритмично покачивающиеся ягодицы Марийют, и он тут же это видение отогнал.

— Просто в них было что-то… странное. Трудно объяснить. Знаете, во многих крупных клининговых фирмах заправляют бывшие мошенники, может быть, это и есть зацепка. Девушки, которых я видел в Морнингсайде, действительно были уборщицами. По-моему, в их базе данных есть фото той утопленницы.

Помещение было пустым: ни компьютера, ни шкафа с письменным столом, экономка с секретаршей все упаковали и смылись. Было такое чувство, что здесь никого и не было, — дешевое, слегка обшарпанное ковровое покрытие, потрескавшаяся краска и немытые окна — нигде ни намека на то, что пару часов назад здесь была чья-то контора. Пахло чем-то затхлым и чуть зловонным.

— И что же это за база данных? — промурлыкала Луиза Монро, оглядывая пустую комнату. — Не в этом ли невидимом компьютере она находится?

— Ничего не понимаю, — пробурчал Джексон.

Он что-то увидел на ковре — крошечную расписную деревянную куколку, не больше боба арахиса. Он поднял ее и принялся рассматривать, и Луиза заявила:

— Вам нужны очки, вы зря пыжитесь.

Джексон пропустил комментарий мимо ушей.

— Что это? — Он протянул ей куколку.

— Это кукла из такого русского набора, они вставляются одна в другую. Матри-чего-то-там.

— Матрешка?

— Да.

— Она не открывается.

— Потому что это самая последняя. Самая младшая.

Джексон положил куколку в карман. С тех пор как он здесь побывал, прошло меньше двух часов. Как им удалось все собрать и ускользнуть, не оставив ни одного следа? Нет, что-то они все же оставили — он заметил это на подоконнике. Розовая визитная карточка. «Услуги — Сделаем Все, Что Пожелаете!» Он схватил визитку и протянул Луизе Монро.

— Видите, — торжествующе заявил он, — я ничего не придумал.

— Знаю, — ответила она, доставая из кармана такую же визитку. — Та-там.

— Откуда она у вас?

— От мертвой проститутки.

— Мертвой? То есть убитой?

— Нет, скончалась от передозировки. Все чисто, конечно, если не считать наркотрафика, проституции, экономической эксплуатации и нелегальной иммиграции. Дело веду не я.

Она пожала плечами, словно ее это не касалось. Джексон был уверен, что на самом деле касалось, и еще как.