Альпы. От Любляны до Лиона и от Мюнхена до Милана - Эндрю Битти

в случае с Хайди, очаровательные образы детей в сочетании с великолепным пейзажем оказались весьма привлекательны для кинематографистов; на основе повестей о Кекече снято три фильма — в 1951,1963 и 1969 годах, и роль умного пастушка всякий раз играли разные мальчики-актеры. Картина 1951 года завоевала на Венецианском кинофестивале приз как лучший детский фильм, и в ней юный герой освобождает собирателя трав, привязанного к дереву злым браконьером Беданчем. Кекеч заставляет Беданча, болтающегося над отвесной пропастью, пообещать, что тот покинет край; браконьер сдерживает обещание, и Кекеч, единственный в округе, кто сумел справиться с ним, становится героем дня. В вышедшем на экраны в 1963 году фильме «Везунчик Кекеч» грандиозный пейзаж долины Трента южнее Краньской Горы подан в полном великолепия цвете, с бледными скалистыми уступами и зеленеющими лугами и коврами диких цветов; таков же и Кекеч — в щегольской желтой шляпе, оранжевой курточке и коричневых кожаных штанах. На сей раз наш юный герой (по фильму ему около двенадцати лет) помогает слепой девочке Мойке чудесным образом обрести зрение, проведя ее через бурный поток на дне узкого ущелья.

Если верить фильму, долина Трента представляет собой сказочный горный край, где пасутся стада коров и послушные пастухам отары овец, ее населяют немногочисленные (и к тому же добродушные) медведи и веселые крестьяне; над изящными старинными домами из печных труб вьется дым; здесь гуляет неугомонный Кекеч — то шагает со своей крючковатой пастушьей палкой, то играет на свирели, а иногда даже принимается напевать песенку или исполняет похожий на визг йодль, звуки которого эхом разносятся по холмам. Почти нет намека на то, что главными чертами этого края в то время, к которому относится действие книги, были ужасающая нищета, суровые зимы, удаленность от цивилизации и изолированность; но, как и в истории Хайди, книги о Кекече ориентировались на более ранних писателей, таких как Галлер, Руссо и Шиллер, которые закрывали глаза на нищету в Альпах и видели среди великолепного пейзажа только упорных и работящих крестьян, живущих честным трудом и по крупицам умножающих свое благосостояние.

Хотя Кекеча очень любят в Краньской Горе — летом местная компания даже демонстрирует фильмы о нем в кинотеатре на открытом воздухе, — книги Вандота на английский язык не переводились, а кинокартины за пределами Словении практически не попадали на экраны. Между тем Краньска Гора из заурядной крестьянской деревни превратилась в крупнейший центр зимних видов спорта в стране: современные гостиницы, магазины спорттоваров и подъемники для горнолыжников теснят амбары и традиционные деревянные дома, среди которых Йосип Вандот наверняка бы увидел знакомые. Летом деревня становится отправной точкой пешего маршрута в долине Трента, и извивающаяся штопором дорога ведет через перевал Вршич (1611м) под тенью высоких, почти вертикальных известняковых утесов, что возвышаются, точно зубы, над этим поразительным уголком Альп.

Альпы в нацистской идеологии

В 1920-х и 1930-х годах Альпы превратились в стереотип, а в красиво упакованный набор входили шоколад, Хайди, коровьи колокольца, часы с кукушкой, сверкающие озера и намозолившая всем глаза, самая знакомая из всех гор, с почти идеальной пирамидальной формой — Маттерхорн. «Безумный» король Людвиг возвел в Нойшванштайне псевдо-средневековый замок — романтический образ как в художественном, так и в общепринятом смысле слова. В XIX веке произошел всплеск горного туризма, и Альпы зимой оккупировали лыжники, а летом — любители пеших прогулок, которые принадлежали всецело урбанизированной западной культуре, преклонявшейся перед горами, почитавшей их как край доступный, но от природы дикий и безлюдный (к тому времени Альпы на самом деле уже не были настолько дикими и безлюдными).

Как мы видели, горный пейзаж всегда интерпретировали в рамках требований определенной культуры, и представления о горах разнились, как разнились сами культуры; то, какие чувства должен вызывать горный ландшафт, определялось в соответствии с коллективной памятью и опытом. Горы, подобно любой среде обитания, остаются, в общем-то, теми же, но то, какими они предстают в образном мышлении, радикально меняется. И в третьем десятилетии XX века наступил финальный поворот в истории интерпретации Альп сквозь призму отдельно взятой культуры.

Преклонение перед горами, которое столь усиленно поддерживалось и насаждалось в нацистской идеологии, имело истоки в популярной серии Bergfilme («горных фильмов»), снятых немецким кинорежиссером Арнольдом Фанком (1889-1974) в то самое время, когда Гитлер шел к власти. Впервые Фанк встретился с горами в возрасте одиннадцати лет, когда провел несколько недель в Давосе, на высокогорном курорте в Швейцарских Альпах, — в детстве он страдал хронической астмой и излечился от нее на хрустально-чистом воздухе. Первый свой фильм Фанк снял в 1919 году, им стала документальная картина «Чудеса лыжного спорта», где был показан подъем и спуск с Юнгфрау; через пять лет наступил черед «Горы судьбы»[16] — первого игрового фильма, снятого на натуре в Альпах. Этот фильм увидела в кинотеатре молодая актриса и танцовщица Лени Рифеншталь; позже она писала: «На экране горы были живыми и очаровательными, намного красивее, чем я когда-либо могла видеть в своих мечтах... Я мечтала о горных утесах, не знавших людей, я видела себя бегущей по каменистым склонам, и всегда — главной актрисой в фильме: это был символ всех родившихся в моей душе чувств». Разыскав Фанка, она уговорила режиссера снять ее в следующем фильме; Фанк согласился и исполнил свое обещание — в 1926 году специально для Рифеншталь был написан сценарий «Священной горы». Этот необычный фильм, длительностью час сорок пять минут, где не произносили диалогов (еще только занималась заря эпохи «звукового кино»), представляет собой сюрреалистическую смесь сцен танца и снов, перебиваемых эпизодами стремительного спуска на лыжах и бесстрашных восхождений на отвесные горы; «героическая песня из заоблачного мира гор» — так на афишах рекламировался фильм, — «драматическая поэма с картинами природы».

Фильм был целиком снят на натуре — в Интерлакене, Церматте (видное место в изобразительном ряду занимал Маттерхорн) и на австрийском горнолыжном курорте Санкт-Антон — и прославлял горы как поприще для демонстрации смелости, выносливости и физической силы. Рифеншталь, которая играла в картине танцовщицу по имени Диотима, кружилась и выписывала пируэты на склонах, восторженно всматриваясь в смельчаков-альпинистов (в одного из них она влюбляется) и встречаясь с отважными и стойкими горцами (в том числе с юным мальчиком, который в одной из начальных сцен сидит на скале и играет на губной гармошке, не забывая в то же время и о своей овце — реинкарнация Козьего Петера). Позже Рифеншталь утверждала, что Фанк был в нее влюблен — в это утверждение легко поверить, если принять во