Великие и неизвестные женщины Древней Руси - Людмила Морозова

Новгородская земля (по А. Н. Насонову и Б. А. Рыбакову)

Новгородская земля (по А. Н. Насонову и Б. А. Рыбакову)

Таким образом, есть все основания считать, что брак новгородского князя с шведской принцессой был заключен до 1093 г., но и не раньше 1090 г., поскольку слишком юный Мстислав вряд ли мог править самостоятельно и показать свои достоинства новгородцам.

Вопрос о месте проживания в Новгороде Мстислава и Христины, вызывает споры среди исследователей. Некоторые полагали, что они жили на Городище за городом, поскольку там Мстислав построил в 1103 г. каменную Благовещенскую церковь.[524] Но на Городище скорее всего была загородная резиденция, в городе же со времен Ярослава Мудрого княжеский дворец располагался на Торговой стороне на берегу Волхова. Это место до сих пор носит название Ярославово Дворище. Даже в ХVI в., как уже отмечалось, московские цари считали его своим владением и устраивали на нем хоромы во время посещения Новгорода.[525]

Доказательством того, что резиденция Мстислава и Христины располагалась на Ярославом Дворище, является строительство на этом месте в 1113 г. церкви в честь св. Николая. По этому поводу в Новгородских летописях сделана такая запись: «В лето 6621 (1113. – Л. М.) князь великий Мстислав Владимирович, внук великого князя Владимира, нареченный во святом крещении Георгий, заложил церковь каменну в Великом Новгороде святаго Николы чудотворца, на княжи дворе».[526] Хотя в этой записи довольно много ошибок (в 1113 г. Мстислав не был великим князем; не являлся внуком Владимира, а был внуком Всеволода; в крещении носил имя Федора), важно то, что в ней прямо указано, что церковь была на княжеском дворе.

Более короткая запись, но без ошибок есть и в Ипатьевской летописи: «В се же лето (1113. – Л. М.) Мстислав заложи церковь камяну святаго Николы на княже дворе, у Торговище Новегороде».[527] Здесь прямо указано, что двор Мстислава располагался около «Торговища», т. е. рынка.

План Новгорода (по Б. А. Колчину)

Историки архитектуры исследовали Николо-Дворищенский собор, сохранившийся до наших дней, и выяснили, что по своим пропорциям он походил на Новгородскую Софию, но был более стройным и изящным. Его строительным материалом являлся не дикий камень, а тонкая плинфа, уложенная с одним утопленным рядом, замазанным розовой известкой. В этом отношении он походил на аналогичные полосатые византийские постройки. Поэтому можно предположить, что в его строительстве принимали участие греческие мастера, с которыми поддерживал тесные связи Владимир Мономах. Но фундамент собора, сложенный из тесаных камней, говорит о наличии среди строителей местных мастеров. Храм был пятиглавым, что подчеркивало его первенство среди прочих церквей. Украшением служили полукруглые арки, обрамлявшие окна зубчатый пояс и аналогичный вокруг куполов. Внутри была красивая фресковая роспись, фрагменты которой дошли до наших дней.[528]

Можно предположить, что строительством большого каменного собора в своей резиденции Мстислав хотел отметить восшествие на великокняжеский престол отца в Киеве. Если в архитектуре этой постройки ничего примечательного не было, в сравнении с такими же храмами, то относительно его посвящения Николаю Мирликийскому следует задуматься. Дело в том, что в Х-ХI вв. князья возводили храмы и монастыри в честь патрональных святых либо своих, либо жен, либо сыновей. Но среди родственников Мстислава Владимировича никто не носил крестильного имени Николай (следует отметить, что Николаем был только Святослав Ярославич, но почитать его могли только черниговские князья). Более того, до новгородского собора никаких данных в это время о других постройках на Руси в честь св. Николая нет. Возможно, он считался католическим святым и был неизвестен русским верующим.

Некоторые исследователи связали строительство Никольского храма с чудесным появлением в Новгородской земле иконы Николая Чудотворца. Однако даже в Новгородских летописях, содержащих много ошибок, последовательность событий иная: сначала был построен собор, а потом на Липне появилась чудотворная икона, которую привезли в Новгород и поместили в уже готовом храме.[529]

Поскольку посвящение Никольского собора нельзя связать ни с самим Мстиславом (Федором), ни с его сыновьями, носившими крестильные имена: Гавриил, Пантелеймон, Михаил, Дмитрий, то напрашивается предположение, что свое название он получил по просьбе Христины. Возможно, именно этого святого она особо почитала, как ее свекровь Гида – св. Пантелеймона. Как уже отмечалось, данный собор строился как придворный и в нем полагалось молиться княжеской семье. Археологи обнаружили, что прежде в нем были очень просторные хоры, как бы представлявшие собой второй этаж. На них можно было по специальному переходу попасть прямо из княжеского дворца, расположенного рядом.[530] Несомненно, эти хоры были сделаны для Христины и ее многочисленных детей.

До замужества Христина была католичкой. Возможно, она сохраняла приверженность своей вере и на Руси, это предположение возникает из факта появления в Новгороде в 1106 г. монаха-отшельника Антония, прозванного Римлянином. Хотя он, несомненно, был католиком (отсюда и прозвище), местные власти позволили ему основать на берегу Волхова монастырь. В 1115 г. в нем началось строительство большого каменного собора в честь Рождества Богородицы.[531]

Историки архитектуры обнаружили большое сходство монастырского храма с княжеским Никольским и сделали вывод, что обе постройки возводили одни и те же мастера. Это дает право предположить, что Антонию в его деятельности помогали Мстислав и Христина, но в большей степени последняя, поскольку князь занимался в это время постройкой нового каменного кремля вокруг Детинца.[532]

Русские книжники, заинтересовавшиеся историей католического монаха, основавшего в Новгороде крупный монастырь (его постройки существуют до сих пор), сочинили «Повесть об Антонии Римлянине». В ней они попытались объяснить, на какие средства был построен Антонием большой каменный собор, и поэтому придумали легенду о бочке с несметными сокровищами, приплывшей вслед за монахом.[533] Конечно, на самом деле этого быть не могло, и вероятнее всего, Антонию покровительствовала Христина. Она, возможно, осталась католичкой, поскольку никаких данных о ее новом крестильном имени нет. (Даже относительно Гиды есть версия, что ее звали Анной.)

Искусствоведы полагают, что легенда о богатстве Антония возникла потому, что итальянец привез с собой ряд красивых вещей, изготовленных европейскими мастерами. К его предметам относят книжные оклады с лиможскими эмалями и серебряную ложечку, которые хранятся в новгородских музеях.[534]

Вполне вероятно, что Антоний показал свои роскошно оформленные книги Мстиславу и Христине, и им захотелось иметь аналогичные. Известно, что в 1117 г. по княжескому заказу сын попа Лазаря Алекса переписал Евангелие четким уставом. Потом княжеский тиун Наслав отвез рукопись в Константинополь. Там для нее изготовили красивый оклад. После этого, уже в Киеве, местные ремесленники украсили его драгоценными камнями и превратили в шедевр русского ювелирного искусства. На нем были золотые и серебряные пластины с узорами и чеканкой, финифть и ограненные драгоценные камни.[535]

Исследователи считают, что в Новгороде при дворе Мстислава и Христины существовали артели строителей, выполнявшие княжеские заказы по возведению храмов и оборонительных укреплений (одновременно с новгородским был построен кремль в Ладоге). Кроме того, под их покровительством работали живописцы, занимавшиеся росписями храмов, написанием икон и украшением миниатюрами рукописей. При их участии в 1109 г. началась роспись Софийского собора в Новгороде. Хотя официально считается, что этим делом руководил епископ Никита, но он в этом же году умер, поэтому не мог довести важное дело до конца.[536] К тому же оно было дорогостоящим и по средствам лишь князю. Искусствоведы определили, что фрески Новгородской Софии имели большое сходство с фресками Николо-Дворищенского собора, а также с миниатюрами Мстиславова Евангелия. Это позволило предположить, что все работы выполняли одни и те же мастера, преимущественно выходцы из Византии.[537] Естественно, что пригласить их мог Мстислав, имевший через отца связи с империей.

Было замечено также, что некоторые росписи новгородского Софийского собора, относящиеся к XII в., выполнялись под влиянием фресок Киевской Софии. Поэтому сюжеты в Мартирьевской паперти носили светский характер. На одной из них даже был изображен сам князь Мстислав Владимирович с дружиной.[538] (В Софии киевской, как известно, были и портреты членов семьи Ярослава Мудрого, и изображение ипподрома, скоморохов, охотников.)