Звёзды в ладонях - Олег Авраменко

– Да, между прочим, – отозвалась она на ходу. – Сейчас мы оба не при исполнении служебных обязанностей. Можете называть меня просто Анн-Мари.

Я через силу улыбнулся:

– Очень приятно, Анн-Мари. А я Стас.

Кафе действительно оказалось рядом. Мы вошли в полупустой зал, устроились за один из свободных столиков и сделали заказ пищевому автомату: я – пару сандвичей и кофе, а Анн-Мари – только чашку чая.

Пока я ел, женщина отошла к дальней стене, где стояло несколько кабин с интеркомами, и в течение минуты с кем-то разговаривала. Потом вернулась к столику, присела напротив меня и, придвинув к себе чашку с чаем, закурила. От предложенной мне сигареты я вежливо отказался.

– Кое-что мне удалось узнать, – сделав глоток чая, сообщила Анн-Мари. – Недавно мы получили новые сведения.

– Ну и?

– О Махаварше известно только то, что нам удалось взять под контроль дром-зону. А это фактически победа. Наш Пятый Флот Освобождения втрое превосходит силы чужаков, сконцентрированные в вашей системе. Это если не считать заградительных станций и населения самой Махаварши, которое тоже не будет сидеть сложа руки. В полученном сообщении говорится, что с поверхности планеты ведётся обстрел расположенных на орбите кораблей.

– А чужаки… они не забросают всю планету бомбами?

– Нет, не беспокойтесь. Наше командование, планируя операцию, учитывало все существующие обстоятельства. Вашу систему контролируют дварки и пятидесятники, они не посмеют истреблять мирное население, побоятся ответных актов возмездия. За несколько лет до этого мы продемонстрировали им, что обладаем такой возможностью.

– А именно?

– Наша диверсионная группа прорвалась в систему Бетельгейзе и сбросила на пятую, необитаемую планету глюонную бомбу. Теперь на месте её прежней орбиты появился свежеиспечённый метеоритный пояс.

– Глюонная бомба? – переспросил я. – Никогда не слышал ни о чём подобном.

– Это наша новейшая разработка. Вы ведь знаете, что такое глюоны?

– В общих чертах, да. Эти частицы являются посредниками в сильном взаимодействии, как фотоны – в электромагнитном.

– Совершенно верно. В теории, принцип действия глюонной бомбы был разработан ещё лет пятьсот назад, но на практике он был реализован только недавно, группой наших учёных. Технология, конечно, хранится в строжайшем секрете. Известно лишь, что взрыв глюонной бомбы, сам по себе не очень мощный, на короткое время ослабляет внутриядерные связи в радиусе нескольких тысяч километров от его эпицентра – а это приводит к незамедлительному распаду всех мало-мальски неустойчивых ядер. Вы догадываетесь, что за этим следует?

– Кажется, догадываюсь, – кивнул я. – Любая планета содержит довольно много урана, тория, радия, других радиоактивных элементов, а их одновременный распад… – Я зябко пожал плечами. – Это эквивалентно взрыву миллионов, если не миллиардов, термоядерных или позитронных зарядов!

– Вот именно. Одна глюонная бомба среднего радиуса действия способна раскрошить в щебень целую планету. На альвов это подействовало ошеломляюще. На пятидесятников, дварков, глиссаров и хтонов тоже – они, как и мы, ставят личность впереди общества, и для них уничтожение целой населённой планеты, это нечто гораздо более значимое, чем просто потеря части обширных владений своей расы. А Махаваршу, как я уже говорила, контролируют дварки с пятидесятниками. Убедившись, что мы побеждаем, они не станут прибегать к крайним мерам и согласятся на почётную капитуляцию.

– Понятно… – Рассказ Анн-Мари о глюонной бомбе произвёл на меня сильное впечатление. – А как насчёт других планет?

– Ещё по шести направлениям события развиваются благополучно для нас. Только в системе Бай-Син возникли серьёзные проблемы – мы до сих пор не можем взять под контроль тамошнюю дром-зону. Беда в том, что, наряду с населённой людьми Страной Хань, в этой системе есть ещё одна пригодная для жизни планета, где обитают келлоты. К тому же в локальном пространстве Бай-Син держат свой крупный флот габбары, и там следует действовать крайне осторожно. Представителей этих двух рас нельзя загонять в угол, капитуляция для них неприемлема, и в безвыходном положении они вполне могут решиться на крайние меры.

– Гм-м… Но ведь здесь, в Солнечной системе, мы не оставили габбарам другого выхода, кроме как погибнуть или сдаться.

– Да, но на Земле нет людей. Поэтому со здешними габбарами мы можем не церемониться. – В голосе Анн-Мари прозвучала та самая холодная отстранённость, которую я подмечал за Рашелью, когда она говорила об Иных.

Следующие пару минут мы молчали. Анн-Мари курила уже вторую сигарету, а я не спеша допивал свой кофе. Отпущенное Ахмадом время всё шло и шло…

– Меня вот ещё что беспокоит, – наконец нерешительно отозвался я. – Эта ваша технология сжатия каналов… Если вдруг – не дай Бог! – чужаки захватят хоть одну такую станцию, то они овладеют этим секретом, и мы лишимся перед ними своего главного преимущества.

Анн-Мари отрицательно покачала головой:

– Здесь всё предусмотрено, Стас. Всё до самых последних мелочей. Отсеки, где установлены наши сжимающие излучатели, заминированы так, что при взрыве всё их содержимое обратится в пылающую плазму. Включая и специалистов, которые там работают. Все они добровольцы и с самого начала знали, на что идут. Ну а что касается нашей станции и других, которые отправились вглубь системы – к Юпитеру, Марсу, Земле, Венере и Меркурию, – то наши излучатели уже демонтированы и уничтожены, а все специалисты отправлены обратно на Терру-Галлию.

Услышав это, я почувствовал огромное облегчение. Но вслед за тем меня охватило отчаяние – ведь теперь уже не было никаких шансов вырвать Рашель из рук Ахмада…

– Однако же, – осторожно заметил я, – по моим сведениям, на борту станции по-прежнему находится какой-то излучатель.

Анн-Мари посмотрела на меня с таким видом, словно взвешивая, можно ли мне доверять. Затем на её лице расцвела лукавая улыбка:

– Вы служите у нас только один день, а уже успели заразиться общей паранойей. Но так уж и быть, открою вам большую тайну: это никакой не излучатель, а всего лишь «обманка».

– В каком смысле?

– В самом прямом – «обманка», «ловушка для дураков». Короче, имитация, неработающая модель. Вернее, она-то работает, но с каналами ничего не делает. Я сама узнала об этом лишь сутки назад, а до того искренне верила, что эти устройства и есть настоящие сжимающие излучатели. Они присутствуют во всех моделях наших заградительных станций, начиная с самых первых. А что касается работоспособных излучателей, то их монтируют в том же отсеке, но совершенно автономно, их компьютерные системы никоим образом не соединены с общей сетью. А «обманки» предназначены для отвода глаз. Если бы Вы знали, сколько шпионов-чужаков попалось на эту удочку!

Я шумно выдохнул:

– Ох, слава тебе Господи!..

Вдруг все предметы перед моими глазами, включая озадаченное лицо Анн-Мари, потеряли чёткость своих очертаний и поплыли, словно я смотрел на них сквозь причудливо изогнутое стекло. Я почувствовал, что сползаю со своего стула и лишь в самый последний момент, вцепившись руками в край стола, сумел удержаться от падения.

Женщина быстро пересела на соседний с моим стул и схватила меня за локоть.

– Что с Вами, Стас? Вам плохо?

– Нет… всё в порядке, – сбивчиво ответил я. – Это просто… просто минутная слабость.

Она решительно покачала головой:

– С Вами не всё в порядке, далеко не всё. Только что Вы чуть не потеряли сознание. И вообще, Вы ведёте себя очень странно. У Вас что-то случилось. Что-то очень серьёзное. Я обязана доложить командованию…

– Нет! – почти что выкрикнул я и тем самым привлёк к себе внимание двух офицеров, сидевших от нас через один столик. – Нет, – уже тише добавил я. – Не делайте этого… пожалуйста. Я сам всё улажу.

– Что Вы уладите?

Не видя возможности как-нибудь выкрутиться, да и не имея сил что-то придумывать, я рассказал ей всю правду про Ахмада и его безумное требование. Анн-Мари выслушала меня внимательно, не перебивая, затем немного подумала и сказала:

– Значит, Вы не хотите обращаться к командованию, потому что боитесь его решительных действий? Боитесь, что оно не посчитается с присутствием на борту Рашели?

Я слабо кивнул:

– Да.

– Неужели Вы считаете нас, галлийцев, такими жестокосердыми?

– Нет, но…

– Мы тоже любим своих детей. Мы заботимся о них. Они для нас самое ценное. Ведь дети – это наше будущее. То самое будущее, за которое мы боремся.

– Я понимаю. Я… я вовсе не считаю вас жестокими. Просто… – Я помолчал, собираясь с мыслями. – Боюсь, начальство не поверит, что Ахмад отпустит нас. Оно решит устроить всё по-своему, а в результате… в результате Рашель с Ритой погибнут.