Звёзды в ладонях - Олег Авраменко

– Пятый Флот Освобождения.

– А сколько их вообще?

– Гм. Строго говоря, это военная тайна… а впрочем, уже никакая не тайна. Всего их восемь. – С этими словами он протянул руку к консоли. – Вице-адмирал Бриссо связь закончил.

– Капитан Матусевич связь закончил, – успел откликнуться я, прежде чем экран погас. Хотя, скорее всего, мой ответ дошёл только до дежурного связиста, а дядя Рашели к тому моменту уже занялся другими делами.

3

Ровно через десять минут после выхода из дром-зоны, когда мы находились уже в семистах тысячах километров от её ближнего края, я включил боковые манёвренные двигатели и отклонил корабль на тридцать с лишним градусов от направления его движения. Теперь векторы его скорости и ускорения не совпадали, и он мчался уже не по прямой, а по плавной дуге, которая через пять с половиной часов должна была привести нас к лунной подсистеме Сатурна.

Поскольку космос впереди был чист, Раджив Шанкар позволил себе снять шлем и сказал:

– Капитан, предлагаю вывести на главный обзорный экран изображение дром-зоны. Если моя догадка верна, скоро там начнётся нечто интересное.

Я думал точно так же, поэтому без проволочек последовал совету Шанкара. Но пока что экран был пуст – если, конечно, не считать россыпи звёзд да ещё слабых сполохов в левом нижнем углу, следов от работы нашего термоядерного двигателя.

Где-то с минуту мы все сосредоточенно всматривались в экран, но пока ничего особенного там не происходило.

– Часовой отсчёт вроде бы уже истёк, – пробормотал Шанкар несколько недоуменно. – Они должны уже начать. Да и датчики фиксируют некоторое возмущение континуума. Впрочем, пока незначительное, однако… Неужели всё обойдётся без визуальных эффектов? Это – гм-м – как-то неэстетично.

К счастью, без визуальных эффектов не обошлось. Вскоре на экране вспыхнули новые красноватые звёздочки – сначала слабенькие и тусклые, словно искорки, но с каждой секундой они разгорались всё ярче и ярче, пока не затмили все прочие звёзды на экране. Согласно информации компьютера, который постоянно считал параллакс всех ближайших объектов, источники света располагались в области дром-зоны, среднее расстояние между ними не превышало двух тысяч километров, а их размеры составляли порядка километра в диаметре.

– Мы находимся слишком близко и не видим всей картины в целом, – сказал Шанкар. – Сделайте изображение помельче.

Я увеличил угол обзора до ста пятидесяти градусов и включил специальные фильтры, призванные отсеивать плазменные всполохи за кормой корабля. Теперь экран вмещал целиком всю дром-зону, которая превратилась в огромный алый шар, сотканный из бесчисленного множества мелких искорок.

– Матерь Божья! – поражённо промолвил Сигурдсон. – Да их там небось миллиарды.

– На самом деле свыше ста миллиардов, – уточнил Шанкар. – Если бы капитан Матусевич не уменьшил чувствительность датчиков, мы бы увидели сплошной красный диск.

В подтверждение его слов, я на пару секунд увеличил яркость, продемонстрировав этот самый сплошной диск, затем снова вернул на экран сотканный из искорок шар.

– О!!! – наконец дошло до Лайфа. – Так это светятся каналы?!

– Да, – кивнул я. – Все до единого каналы первого и второго рода.

В течение следующего часа мы наблюдали за тем, как шар уменьшается в размерах. Происходило это не потому, что мы удалялись от него со всё более возрастающей скоростью – бортовой компьютер учитывал наше смещение и по ходу менял масштаб изображения. Просто сама дром-зона под воздействием неведомых нам процессов медленно, но неумолимо сокращалась в объёме.

Когда она сжалась более чем в два раза от своих первоначальных размеров, чёрные пустоты между искорками исчезли, и мы снова увидели сплошной красный диск.

– Держите её во весь экран, – посоветовал Шанкар.

Так я и сделал. Видимый размер шара увеличился, и между искорками вновь появились пустоты. Впрочем, оставались они недолго, и минут через десять пропали окончательно – то ли у наших оптических датчиков попросту не хватало разрешающей способности, то ли каналы уже полностью перекрыли друг друга. И скорее всего, второе.

По данным компьютера, дром-зона уже сжалась до полумиллиона километров в поперечнике и продолжала уменьшаться дальше. Показания радаров свидетельствовали, что в течение всего этого времени заградительные станции двигались в радиальном направлении навстречу друг другу, сохраняя дистанцию всего в несколько тысяч километров от светящейся сферической поверхности. Безусловно, именно от них исходили те загадочные силовые потоки, заставлявшие каналы перемещаться в пространстве.

– Гуру, – раздался из интеркома голос Агаттияра. – В связи с увиденным напрашивается несколько весьма любопытных выводов и предположений…

– У меня они тоже возникли, – перебил его Шанкар. – Что касается предположений, то обождём, пока они подтвердятся, а насчёт выводов, то… Капитан Матусевич, Вы не заметили ничего необычного в происходящем?

Я задумался.

– Ну, вообще-то всё происходящее здесь, мягко говоря, не совсем обычное явление. Но особо меня заинтересовало два момента. Во-первых, корабельные детекторы не фиксируют никаких запредельных возмущений в физическом вакууме, хотя мы находимся не так уж и далеко от дром-зоны. Повышение общей напряжённости поля, конечно, присутствует – но лишь на уровне самого заурядного резонансного воздействия на каналы. А во-вторых, мне показалось, что слишком уж долго между светящимися точками сохранялись пустоты. Похоже, ещё в самом начале каналы были сжаты до километра в поперечнике – во всяком случае, так свидетельствовали приборы, впрочем, с невысокой точностью. Потом мы ещё больше удалились от каналов, каналы, в свою очередь, удалились от нас, и погрешность измерений уже перекрыла саму измеряемую величину. Однако простая оценка площади эффективного сечения…

– Всё верно, капитан, – прервал мои дальнейшие рассуждения Шанкар. – Вы пришли к таким же выводам, что и мы с профессором Агаттияром. Но, по правде сказать, я ожидал услышать от вас другое. Вы рассматриваете это явление как учёный. А я хотел бы знать вашу оценку ситуации как военного – ведь с недавних пор Вы официально приняты на службу во флот Терры-Галлии.

– С военно-стратегической точки зрения, – немного замявшись, ответил я, – тоже есть некая странность. Помимо четырёх десятков станций, в окрестностях дром-зоны наши радары не обнаружили ни одного крупного корабля. Всякие там челноки и прочая мелюзга не в счёт – я имею в виду суда класса линкоров или тяжёлых крейсеров. Боевые станции, это, конечно, большая сила, но они обладают слишком малой манёвренностью; образно выражаясь, в них столько же грации и стремительности, как у гиппопотама, поэтому они нуждаются в мощном прикрытии. Мы сами это видели в том фильме об атаке чужаков на Терру-Галлию. А между тем, весь флот, разгромив силы противника в районе дром-зоны, сразу устремился вглубь системы и даже не стал дожидаться, пока перегруппируют каналы. Создаётся такое впечатление, что командование полностью уверено в своих тылах и не допускает самой возможности, что к габбарам придёт помощь из других систем. – Я сделал паузу, чтобы перевести дыхание. – Да, безусловно, за несколько часов невозможно собрать и перебросить сюда сколько-нибудь значительные силы. К тому же я уверен, что одновременно с полномасштабными вторжениями был предпринят целый ряд ложных атак – скажем, в окрестностях Земли, это на Новую Землю, Мир Барнарда, Нью-Калифорнию, – чтобы и остальным чужакам было чем заняться. Но всё равно это не объясняет той беспечности, с которой ещё незаблокированная дром-зона была оставлена на попечение громадных неповоротливых станций под прикрытием всего нескольких эскадрилий лёгких кораблей.

Шанкар с важным видом кивнул:

– Вот это я и хотел от вас услышать в первую очередь. А то, что Вы сказали вначале, содержит ответ, вернее, предполагаемый ответ на ваши вопросы. Однако дождёмся подтверждения – осталось уже немного.

К этому времени светящийся шар сжался до десяти тысяч километров. От него отделилось несколько искорок и, в сопровождении двух станций отдрейфовали немного в сторону и там погасли. Несомненно, среди тех искр был и канал второго рода, ведущий прямиком к Терре-Галлии.

Остальные каналы сжимались всё плотнее и плотнее, диаметр шара стал меньше тысячи километров, потом – меньше сотни, а достигнув двадцати километров в поперечнике, ярко вспыхнул и погас.

– Вот вам и подтверждение, – резюмировал Шанкар. – Сто миллиардов каналов в четырёх тысячах кубических километров. По сорок кубометров на каждый канал. Диаметр полностью открытой горловины такого канала не может превышать семи метров. Через такую узкую щель не протиснется ни один корабль.