Унесенный ветром - Николай Александрович Метельский

себя, но у старика тупо больше знаний и возможностей. Я не могу предугадать всего. В общем, как я и сказал, многое станет слишком неопределенно и опасно. В то же время лично я просто не могу поступить иначе. Либо так, либо валить из страны. Может, я и смог бы найти другой способ выйти из сложной ситуации, но время не на моей стороне. Как по мне, невозможно всего за месяц убедить всех, что я не принадлежу клану Кояма, и при этом не прослыть неадекватом. Было бы больше времени — было бы больше возможностей, но как раз времени у меня и нет.

— Для начала хотелось бы уточнить, насколько ты была серьезна насчет выхода из клана.

— Более чем, — сделала она глоток.

— Почему? Мне тут Кента-сан недавно прямо сказал, что я еще не заработал на герб. То есть во мне нет ничего такого, чтобы… — запнулся я, — чтобы выводить род Аматэру из клана только ради меня.

— На герб ты, может, и не заработал, — ответила она спокойно, — но ты во сто крат лучше любого, кого мне прочат в наследники. Более того, я и сама не знаю того, кто мог бы подойти на эту роль лучше. Ты умен, независим, с сильной волей. И ты доказал это делом. Ты не стоишь на месте, смотришь в будущее, не останавливаешься на достигнутом. Ты ценишь свое слово, не поддаешься давлению. За тобой никто не стоит. Уж это я знаю точно. Я не говорю про заработанные тобой деньги и наработанные связи — в этом тебе во многом помогли Кояма, что бы ты там ни думал о себе. Но и просто талантливый мальчик не смог бы достигнуть таких вершин. Ты подходишь мне. Во всем.

— А как же сила? — решил я уточнить. — Я даже не владею бахиром.

— Ни за что не поверю, что ты не можешь пользоваться им вообще, — пожала она плечами. — Иначе зачем ты нужен Кенте? Всяко не из-за твоих фирм.

Резонно. Во всяком случае, ход мыслей старухи понятен.

— Ладно, с этим все ясно, — поставил я чашку на столик. — В целом я согласен вступить в род Аматэру, но необходимо кое-что уточнить заранее.

— Внимательно слушаю, — кивнула она.

— Малайзия. Я не собираюсь отказываться от этого похода.

— А как же Шмитты? — сощурилась Аматэру.

— Это другой вопрос. Мне нужно быть уверенным, что ты не станешь ставить мне палки в колеса.

— Я не могу рисковать наследником, — вздохнула она. — Если с тобой что-нибудь случится, у меня не будет второго шанса.

— Не понимаю, — признался я. — Убьют меня — возьмешь другого. В чем проблема?

— В том, что я не смогу взять другого, — ответила она раздраженно.

— Что же мне из тебя все клещами приходится вытаскивать? — уже я почувствовал раздражение. — Это секрет какой-то? Почему не сможешь?

— Не секрет, — поджала она губы. — Просто информация не для распространения. Извини, — удивила она меня. — Старая привычка помалкивать. Дело в том, что при принятии в род используется один древний ритуал. Знания не для всех, иначе проблем с наследниками было бы меньше. Те же Кояма пользовались моей помощью, когда принимали в семью Мизуки. Ритуал проводила не я, но аксессуары, скажем так, были моими.

— И в чем проблема?

— Во времени. Один человек может провести ритуал раз в двадцать лет. А я уже не так молода, чтобы быть уверенной, что доживу до следующей попытки.

— И что этот ритуал дает? — спросил я осторожно.

— Передача камонтоку, — сумела она меня удивить. — Мой камонтоку будет доминировать в твоей крови.

Но ведь Мизуки…

— А прежний?

— Он тоже остается, — ответила она. — Если ты сейчас вспомнил Мизуки, то ее дети в любом случае будут иметь камонтоку Кояма. Я имею в виду, даже если ее мужем будет простолюдин. Так-то все по-старому — камонтоку отца передается детям, но Мизуки теперь именно что Кояма — с еще одним камонтоку другого рода. Детям он не передастся и исчезнет вместе с ней.

— И кто проводил тот ритуал? — поинтересовался я из простого любопытства.

— Акено, — ответила она, чему-то хмыкнув. — Хотел Кента, чтобы у более молодого было больше попыток в будущем, но парень настоял.

— Понятно… То есть в теории Кагами могла и вовсе не рисковать с еще одним ребенком?

— Разве что в теории, — поморщилась она. — Думаешь, я раздаю артефакты направо и налево? Акено здоровый мужик, и их роду ничего не угрожало. Могли… и должны были сами выкручиваться. С Мизуки было не просто, и Кента сумел убедить меня, что это пойдет на пользу всему клану, но я им не собачка, чтобы по щелчку пальцев тащить всякие предметы.

— Два камонтоку, — покачал я головой. — Мизуки реально уникальна. И ее действительно не отдадут из клана.

— Да, детишки у Кагами что надо, — хмыкнула Аматэру. — Но двойной камонтоку — это не уникальный случай. Иногда такое получается вполне естественным образом. У ребенка остается камонтоку матери и доминантный — отца. Редкий случай, но не уникальный.

— Так ее могут отпустить из клана? Или нет? — запутался я.

— Могут, почему нет? — пожала она плечами. — Но, учитывая бзик Акено на дочерях, потенциальному жениху придется непросто. А вот Шину точно не отпустят.

— Ну это понятно. Будущий Виртуоз как-никак.

— Интересные у тебя вопросы, — хмыкнула она хитро. — Нацелился на крошку Мизуки?

Я даже задумался на секунду.

— Нет. Мизуки — это Мизуки. Я слабо представляю ее в качестве жены.

— Как скажешь, — усмехнулась она. — Но не могу не отметить, что девочка, не сломавшаяся в той ситуации, как минимум перспективна.

— Ты о войне?

— Скорее о последствиях, — ответила она. — Ты ведь не думаешь, что стоило ей только войти в род, и к ней сразу воспылали любовью?

— Да уж вряд ли, — покачал я головой.

— Это мягко сказано, Синдзи, — произнесла Аматэру строго. — В той войне погибли слишком многие. И если бы не потери рода Кояма, финт с принятием в род мог и не пройти.

— И многих они потеряли?

В принципе, это просто любопытство. Мне не особо важно знать такие вещи.

— Скажем так, — задумалась она. — Перед войной у Кенты были жены и брат. У брата было два сына и дочь. Про жен и внуков брата я и вовсе промолчу. От той ветви остался лишь Нибори.

— Неслабо, — покивал я.

Но Аматэру на этом не остановилась.

— А кроме этого, у Кенты было три сына, у среднего сына был свой сын, внук Кенты. В итоге остался лишь Акено. У которого было три жены… — Вот дерьмо, что тут еще скажешь? Но дальше пошла информация покруче. — Все его