Тусовщица - Анна Дэвид

с чего начать свою первую колонку, и просто начинают стучать по клавишам.

Я решила написать про свадьбу Марка, озаглавив это как «И тут появляются шаферы». А потом текст полился сам собой.

«Не каждый день празднуют свадьбы в доме, в котором ты выросла. И, уж конечно, не каждый день это заканчивается тем, что ты оказываешься в одной постели с двумя шаферами. Подобное случалось у меня далеко не часто».

Я продолжаю в том же духе, рассказав про соперничество в сауне, про наш ночной треугольник и, наконец, про проделки в спальне, включив, как бы между прочим, происшедший ранее инцидент с двоюродным братцем невесты. Я решила не опускать подробности, кроме алкоголя и норкотиков. Ведь Тим, очевидно, считает, что все мои тусовки — это некий лоск, который я наношу на свою и без того удивительную жизнь, и не понимает, что без алкоголя и наркотиков всех этих так называемых «приключений» никогда бы не было. И, раз уж ему так хочется, чтобы колонка была забавной и сексуальной — а что забавного и сексуального в наркомании, последующей реабилитации и здоровом образе жизни? — я принимаю решение не упоминать про все бутылки «Амстел лайтс» и про выпитое мной за ужином шампанское. Если уж людям так хочется верить, что я способна пускаться во все эти безумства, не напичкав свой организм химикатами, то ради бога.

Дописав и распечатав статью, я пытаюсь прочесть ее как посторонний человек. Должна сказать, меня она впечатляет: забавно, самокритично и даже приятно щекочет нервы. И тут я начинаю анализировать события прошлого, решив, что статья не получилась бы столь замечательной, не имей я такой богатый опыт. «Разве платили бы мне столько же в “Эбсолютли фэбьюлос”, — думаю я, — за смешные истории, которые можно писать так, как хочется?» И тут же вспоминаю слова Рэчел о том, что иногда все случается само собой. Среди пациентов центра ходит такое выражение, как «просто и гладко». Вспомнив эти слова, я понимаю, что сейчас пропускаю через себя все то, о чем говорили мне Томми, Джастин и все остальные.

Прежде чем я успеваю отговорить себя от этого шага, я отправляю статью Тиму по электронке, пытаясь не зацикливаться на том, как он на нее отреагирует, и начинаю думать о своей вновь обретенной страсти, об Адаме. Мне хочется забить его имя в Google, чтобы найти как можно больше информации про «никому неизвестного официанта из «Нормс», которому только что дали роль в последнем телешоу. Я представляю, как мы вместе будем проходить по красной ковровой дорожке на премьере и устраивать пикники на вершине Раньона, когда вдруг понимаю, что я, собственно, делаю. Одна из причин того, почему в течение первого года не стоит завязывать отношения — о чем постоянно предупреждал Томми — заключается в том, что алкоголики и наркоманы все делают запоем. Книги, фильмы, поедание «Поп-тартс», скупка трусиков «Косабелла», свидания — что угодно, чем можно увлечься и от чего можно потерять голову.

Поэтому я заставляю себя отойти от компьютера и заняться уборкой квартиры, все предметы которой вечно покрыты толстым слоем кошачьей шерсти. Это занятие, как ни странно, доставляет мне удовольствие. Хотя не помню, чтобы мне когда-либо нравилось убираться. Да, я люблю, когда все чисто и прибрано, но мне все же в новинку получать удовольствие оттого, что я стираю пыль и скребу унитаз. Я на всю мощь врубаю Эминема и подпеваю, моя пол в гостиной. Музыка звучит так громко, что я едва не пропускаю телефонный звонок.

— Алло, — отвечаю я, плюхаясь на кушетку.

— Амелия, дорогая, — говорит Тим, — мы тут с Джоном подумываем сделать большие изысканные сексуальные фото — твои, разумеется — которые будут украшать каждую из твоих колонок. Мы хотим предложить тебе Жан-Поля Блана, если у тебя нет на примете своего фотографа.

Я пытаюсь успокоиться: сердце скачет, как у Ланса Армстронга, бегущего последнюю милю. Жан-Поль Блан делает снимки для обложки «Вэнити Фэйр», его работы постоянно участвуют в выставках.

— Вы хотите, чтобы он меня фотографировал? Вы серьезно? — удается мне произнести с большим трудом. — Вы уверены?

— Ну, конечно, уверен, — смеется он. — У него, оказывается, образовалось «окно» в расписании, так что, если твой пыл не угас и если ты не против Жан-Поля, можно будет на этой неделе провести фотосессию.

Я даже не знаю, что сказать, и не хочу во второй раз спрашивать, точно ли Тим в этом уверен.

— Так вам понравилось то, что я вам отправила?

— Понравилось ли мне? — Тим чуть ли не рычит. — Спрашиваешь? Дорогая, я просто обалдел! Ты со своей «Тусовщицей» выведешь нас на новый уровень. Теперь я в этом окончательно убедился, хотя, уверяю тебя, у меня и раньше не было никаких сомнений. Мы пришли в безумный восторг, прочитав твою статью. Она такая яркая, сексуальная и местами просто безумно смешная!

Мое сердце все еще пляшет свой сумасшедший танец, и я ничего не отвечаю Тиму, потому что не знаю, какие подобрать слова, чтобы выразить то, что я чувствую. Странным образом эта секунда напомнила мне день моего увольнения, когда я сидела у Роберта в офисе. «Этого не может быть, — говорит мой внутренний голос, — но это так».

Глава 19

— Mrès belle[40], — воркует Жан-Поль между снимками. От него не отходят три ассистента, которые меняют свет и детали интерьера, а в сторонке стоят парикмахер, визажист и стилист по костюмам, готовые немедленно наброситься на меня, если что-то вдруг покажется им недостаточно безупречным.

Эта фотосессия, — устроенная в пентхаусе Шато-Мармон, аренда которого, как мне известно, составляет 10000 долларов в день, — самое прекрасное и нереальное, что было в моей жизни. Я изо всех сил делаю вид, будто давно привыкла, что все вокруг меня носятся, поэтому ассистенты то и дело приносят мне «Эвиан», яблоки и вообще все, чего бы я ни пожелала. Просто я боюсь, что если буду вести себя скованно, то они поймут, какой мелкой сошкой я на самом деле являюсь.

Стилистка, которую я хорошо знаю, — нередко брала у нее по телефону интервью, когда еще работала в «Эбсолютли фэбьюлос» — еще с порога забросала меня грудами платьев от Армани и блузок от Гуччи, костюмами от Хлое и джинсами «Марк Джэкобс».

— Тим сказал, что хочет сделать снимки и для следующих колонок, — проинформировала меня стилистка. — Мы не знаем, что будет там