Огни в долине - Анатолий Иванович Дементьев

утреннего разговора с начальником «Таежной», но о том, что сам посоветовал Карапетяну пойти к парторгу, умолчал.

— И как считаешь, правильно он требует к себе доверия?

— Видимо, правильно. Только веры в него нет, а специалист он знающий и если захочет — может работать хорошо… Жалко выгонять.

— Разбрасываться кадрами мы не можем, и так специалистов не хватает. Продолжим этот разговор на собрании. Ты домой сейчас?

— Домой.

— И я в ту же сторону. Пойдем вместе.

Слепов тщательно закрыл все ящики стола и спрятал ключи в карман, надел фуражку, расправил гимнастерку. Молча вышли на улицу. Сумерки сгущались. Теплый ветер легонько шевелил листья на деревьях. Луна скользила по небу, ныряя в редкие облака. В домах зажигали огни.

— Ты чего тянешь с пуском драги? — спросил Иван Иванович, не глядя на директора. — Там же все готово. Я вчера был.

— Ну вот уж, тяну. Сам жду не дождусь. Завтра будем пробовать, — Майский закурил на ходу. Огонек спички скупо осветил его усталое, осунувшееся лицо. — Хорошо бы все устроить попраздничнее.

— Праздник и есть, — подтвердил Слепов. — Ведь это первая драга в наших местах? Я не ошибаюсь?

— Первая.

— А пойдет драга? Если сорвется пуск — сам понимаешь, как это подействует на старателей.

— Тарасенко уверил, что все в порядке. Заканчивает регулировку.

У дома, где жил Майский, они расстались, попрощались так, будто никакого неприятного разговора между ними не было. Но осадок у директора прииска остался. И как еще посмотрят коммунисты. А в чем он виноват? В чем? Не дал по шее Карапетяну и не сказал тогда же Слепову? Других хлопот полон рот, а тут эта история.

Елена сразу заметила — муж чем-то взволнован.

— У тебя неприятности? — осведомилась она, разливая в тарелки щи и поглядывая на мужа.

— Не выдумывай, Аленка, просто чертовски устал.

— Сам не выдумывай. Посмотри мне в глаза.

— С удовольствием. Твои глаза мне всегда нравились.

— Сашок! Что случилось? Говори, я жду.

— Право же, ничего. Успокойся и давай ужинать.

— Александр Васильевич! Жена я тебе или нет?

— Вот уж совсем лишний вопрос. Ну хорошо, хорошо, я отвечу, только не сердись, тебе сейчас это вредно. Жена. Жена. И еще раз жена. Имеешь право все знать обо мне. И узнаешь, только я сначала поем, ладно? Такие вкусные щи, не хотелось бы, чтоб они остыли.

Елена первая кончила есть, отодвинула тарелку, уперлась локтями в стол и положила на сплетенные пальцы подбородок.

— Аленка, не гипнотизируй меня, аппетит потеряю.

— Я молчу. Подлить еще? На второе будут котлеты.

После ужина Майский рассказал жене историю с Карапетяном.

Елена села мужу на колени, обняла его голову и спокойно сказала:

— Только ты не волнуйся. Все кончится хорошо.

Потом взяла его руку, приложила к своему животу, и он отчетливо ощутил два сильных толчка.

— Скоро ты будешь папкой. Крепись, папка. Ты честный, сильный и чистый человек.

ГЛАВА ДВАДЦАТЬ ЧЕТВЕРТАЯ

Весть о предстоящем пуске драги, облетев Зареченск, докатилась и до соседних приисков. С утра на Сухой Лог потянулись зареченцы. День обещал быть жарким. Солнце, едва успев подняться, уже начинало припекать. На небе ни облачка, никаких примет дождя. Истомленная зноем земля начала трескаться, трава пожухла, венчики цветов свертывали лепестки и опускались. Звонко трещали кузнечики, недовольно гудели мохнатые шмели, изредка посвистывали в гуще кустов птицы.

Посмотреть на диковинную машину интересно было всем, и кто сумел выкроить время, торопился к Сухому Логу. Шли старатели, иные всей семьей, шли женщины, ведя за руки ребятишек, степенно вышагивали старики, опираясь на посохи. Вереница пестро одетых людей далеко растянулась по пыльной дороге. У многих в руках узелки с едой, бутылки и туески с квасом. Кто знает, сколько придется там быть.

Те, кто поднялись пораньше, уже прибыли и устраивались неподалеку от котлована в тени берез, выбирая место, откуда будет все видно. На ходках приехали старатели с ближних приисков. Среди зареченцев у них было много знакомых и родственников. Иные не виделись давно и теперь, пользуясь случаем, заводили беседы, расспрашивая о житье-бытье, рассказывая о своих делах. Выпряженные из телег лошади бродили среди людей, звякая боталами и удилами. Кое-где дымили маленькие костры, отгоняя надоедливую мошкару. Все это напоминало цыганский табор, который остановился после долгого пути на отдых.

Майский, Слепов, все начальники шахт прибыли одними из первых. Здесь же были Иван Буйный с женой, старик Красильщиков с сыновьями, невестками и внуками, Егор Саввич и его сосед Порфирий Никодимович, Иван Григорьевич Рой, зареченский милиционер Василий Куликов, пришел лекарь Оскар Миллер, приковылял даже инвалид Савелий и, конечно же, не обошлось без Сморчка.

Тарасенко, несмотря на изнуряющую жару, был одет в добротный костюм и сапоги, старался казаться строгим, но видно было, как он волнуется, часто достает клетчатый платок и вытирает пот с головы и шеи. Как и подобает гостеприимному хозяину, он водил гостей по драге, в десятый раз показывая и объясняя устройство и назначение различных механизмов. И хорошо, что драга стояла среди котлована, а добраться до нее можно было только на единственной лодке, иначе все прибывающие люди заполнили бы понтон до отказа. Экипаж драги по случаю торжества тоже принарядился и, подражая своему начальнику, старался держаться с достоинством.

Лодка то и дело отвозила одну партию на берег, а взамен привозила другую. Вместить она могла не более пяти человек, и потому осмотреть драгу удавалось далеко не всем, хотя желающих было хоть отбавляй, особенно ребятишек. Их в лодку не брали, но мальцы, сбросив рубашки, стали купаться и некоторые вплавь добирались к драге. Среди таких отчаянных голов были и братья Ильины — Сашка и Пашка. Они показали пример товарищам, но дежурный на понтоне шугнул ребят. Одному лишь Пашке удалось незамеченным пробраться на машину, чем он вызвал зависть не только у Сашки, но и у других ребят. Неудачники стали кричать драгеру, и когда тот пошел прогонять Пашку, десяток ребят, словно обезьяны, мигом взобрались на драгу. Поняв, что с такой оравой ему не совладать, драгер махнул рукой. А у лодочного причала начинались ссоры, и Слепову с трудом удалось уговорить людей не портить праздник. Ивана Ивановича в поселке уважали. Он встал у причала и лично руководил перевозкой желающих осмотреть драгу. Те, кто уже побывали на плавучей фабрике, рассказывали с восторгам:

— Вот это, братцы, машина! Настоящий дредноут. Колес всяких, шатунов, барабанов — уйма. Хитрая штука.

Рассказчика обступали плотным кольцом, засыпали вопросами, беззлобно шутили.

Послышалась песня, пели звонкие молодые голоса, на дороге показалась большая группа парней и девчат. Они шли