Клятвы мертвых птиц - Елена Кондрацкая

ученицу: – Если ты надела гвардейский кафтан – будь готова приносить жертвы. Ты не можешь спасти всех, но можешь повлиять на то, сколько невинных окажется в могиле. Десяток невинных жизней сегодня или сотня завтра? Это нелёгкий выбор, но его приходится делать.

– Твой план даже не сработал, – огрызнулась Василиса, злясь всё сильнее. – Они все умерли ни за что.

– Согласен, моя речь звучала бы убедительнее, если бы всё удалось. Но суть от этого не меняется. Это жестокий мир, Василиса, и, судя по шрамам, ты уже успела это понять.

– Нет, – отрезала Василиса, вскакивая на ноги. – Нет. Так нельзя. Мы должны защищать людей, мы должны страдать, и нам умирать, не им. Не от нашей руки, Беремир! Мы должны их защищать, а не приносить в жертву!

Наставник не разозлился, глубоко вздохнул, сложив руки на животе.

– Мне очень жаль, что ты так ничему и не научилась, – разочарованно сказал он, глядя на ученицу поверх очков. – Жаль, что Ворон из тебя не вышел.

– Таким Вороном я быть отказываюсь. – Василиса уверенно вскинула подбородок и решительно посмотрела на наставника сверху вниз. – Я благодарна тебе за всё, чему ты меня научил. Но этот урок я не приму. У меня есть своя жизнь, её мне и разменивать.

Беремир улыбнулся.

– Что ж, это твой выбор, – кивнул он. – Только ответь себе на вопрос: если каждый Ворон ляжет на алтарь, кто останется защищать невинных?

– У всех Воронов один конец, разве нет? Раньше или позже мы все окажемся в могиле, – вскинула бровь Василиса. – Но когда не станет нас, на смену обязательно придёт кто-то другой. – Она закрыла глаза, запрокинула голову и протяжно выдохнула, чувствуя, как слабеют плечи. – Я хочу жить. Я очень хочу жить. Но и все те, кого мы защищаем, этого хотят. Ты прав, я не могу спасти всех, но… я могу попытаться. Пусть это глупо, пусть простодушно, пусть я тебя разочарую, но разве могу я поступить иначе?

Беремир не улыбнулся.

* * *

– Скукота-а-а, – протянула Морена, глядя в огромное золотое блюдо, по которому катилось наливное яблочко. В блюде виднелись образы Василисы и старика, как догадался Кирши, Беремира. – Столько высокопарных слов и никакого толку.

Богиня покосилась на Кирши:

– С тобой было гораздо веселее. Все эти «какой же ты жалкий», «упёртый баран» – я думала, ты на него набросишься. Ух! Холодные и мрачные ребята вроде тебя обычно становятся обжигающе горячими, когда чувства наконец вырываются на свободу. Думаю, я совсем капельку не дожала и было бы…

– Приведи Василису сюда, – сухо сказал Кирши, прерывая её болтовню.

Морена презрительно изогнула брови:

– Приказывать мне вздумал, мальчишка? Я продлила твою жизнь, могу и забрать.

– Не можешь. Василиса выполнила свою часть сделки.

– Ах, и то верно. А ты смышлёный. – Морена плотоядно улыбнулась: – Уверена, что не подведёшь меня.

– Я сказал, что не собираюсь заключать с тобой никаких сделок.

– Да-да. – Морена отмахнулась, схватила с блюда яблоко, смачно надкусила и застучала острыми ноготками по столешнице. – Твоей подружке повеселить меня не удалось. Поэтому пока что в свой дворец я её не пущу, ты уж не обессудь. Считай это своеобразной платой за вход. Тем более что с Ягином вы наверняка отделались какими-то побрякушками. Что бы такое придумать?

Кирши вскочил на ноги:

– Хочешь, развлекись ещё со мной, но оставь Ва…

– Сядь.

В воздухе, откуда ни возьмись, появились щупальца тьмы, они скрутили Кирши по рукам и ногам и намертво пригвоздили к стулу. Опутали всё тело и спеленали так туго, что он едва мог сделать вдох.

– Можешь болтать, но не дёргайся. Это раздражает, – цокнула языком Морена и бросила на блюдо надкусанное яблоко. – Попробуем-ка вот так, чародейка. Ну же, развлеки меня.

* * *

Беремир исчез, избушка тоже, и Василиса снова осталась стоять посреди тумана совсем одна.

– Чубасья мать. – Чародейка огляделась: – Что теперь?

– Кто ты такая? – послышался хриплый голос за спиной. Голос, который пробирал до костей и от которого у Василисы кровь застыла в жилах.

Свет померк, и чародейка оказалась в комнате незнакомой избы. Дрожащий полумрак и запах гниющей плоти. Волосы на затылке зашевелились от страха, и Василиса медленно, скованная собственными окостеневшими мышцами, будто пьяная, повернулась.

Белогор сидел на лавке у печи, а на столе рядом, занимая почти всё пространство маленькой комнаты, лежало тело юноши. Кожа серая, покрытая трупными пятнами, кое-где уже сгнила и сползла, обнажив белые кости, сквозь щёку проглядывали зубы. На юноше был чёрный Вороний кафтан. Над трупом жадно вились мухи. Они садились на лицо, ныряли в рану на животе, забирались в приоткрытый рот и выбирались наружу из прорехи в щеке.

Василису замутило. Пустой желудок сжался и подкатил к горлу, стремясь вывернуться наизнанку. И только животный ужас перед убийцей заставил его остаться на месте.

– Это мой сын, – пояснил Белогор, восприняв страх на лице Василисы по-своему. – Морена решила меня помучить. Как-никак я теперь в полном её распоряжении. Что я ни делал – уж и закапывал, и сжигал моего мальчика, – он неизменно возвращается и ложится на стол. Злобная ведьма. – Белогор перевёл уставший взгляд на Василису: – А ты кто?

– Кто… я? – Язык сделался деревянным и отказывался ворочаться. Сердце билось так быстро, что грозило лопнуть. Воздух приходилось силой проталкивать в скованные страхом лёгкие.

– Ты живая. – Белогор сощурился: – Живым здесь не место. Ищешь кого?

Василиса пропустила его вопрос мимо ушей.

– Ты… не помнишь… кто я? – Она выдавливала каждое слово, и оно камнем падало ей под ноги.

Белогор всмотрелся в её лицо, нахмурил седые брови, тяжело поднялся с лавки и подошёл ближе. Василиса шарахнулась от него, налетев спиной на стену. Белогор удивился:

– Ты чего это?

– Ты не помнишь меня? – задыхаясь, тупо повторила Василиса.

Он покачал головой:

– Не помню.

– Ты… ты убил меня! – Паника нарастала, кровь шумела в ушах, перед глазами поплыли красные круги. Василисе казалось, что она вот-вот потеряет сознание, и чародейка до боли сжала кулаки. Ногти впились в ладони, и сознание немного прояснилось, достаточно, чтобы сквозь шум крови услышать ответ:

– Нет. Не помню. Уходи.

Согбенный старик развернулся и заковылял обратно к лавке.

– Врешь! – Василиса нашла в себе силы выпрямиться. – Ты отнял мою жизнь! Ты должен помнить!

Белогор хмыкнул, тяжело опускаясь на лавку:

– Разве? Не выглядишь ты мёртвой.

– Ты привязал меня к алтарю и проткнул серпом моё сердце! – зарычала Василиса, наступая.

По лицу Белогора скользнула тень узнавания и… равнодушия.

– А-а, – причмокнул губами он. – Искрящаяся девочка, полная магии Источника. Как жаль. – Он окинул Василису взглядом с ног до головы. – Теперь от тебя осталась только тень. Морена нас обоих обдурила.

Василиса посмотрела на свои трясущиеся руки. Ладони, которые не могли больше высечь ни одной искры. Гневный взгляд метнулся обратно к Белогору, старик глядел на неё бесцветными, потухшими глазами. Серый, старый, слабый, измученный бесконечной пыткой богини – он тоже теперь был лишь тенью великого