Людоеды (СИ) - Mиxoнoв Cepгей

Сердце стучало, разгоняя кровь с невероятной скоростью по жилам, заставляя раздуваться вены на руках и висках. Давление подскочило в разы. Кровь прильнула к лицу теплокровного примата, а это был своего рода сигнал хладнокровному репликантропу: добыча созрела и готова стать жертвой. Теперь всё зависело именно от него: состоится бой или кровожадный и беспощадный враг отступится. Раньше такого за ним и его инородцами не водилось. Но чужак заставлял задуматься — и сильно над тем: стоит ли сталкиваться с ним один на один? Тем более при наличии его ручной зверюги. Ну, так и сам обладал ей, являясь искусным наездником, а ещё погонщиком. Решил проверить способность примата противостоять собственной своре.

Откуда-то из дебрей донёсся рык, явившийся призывом, обращённым к иным хищным порождениям дебрей, и на него откликнулось многоголосье иных.

У Вый-Лоха вздыбилась шерсть и не только на загривке, а по всему его лохмато-косматому телу. Впрочем, и у практикантропа зашевелился весь его волосяной покров и не только на голове.

Мих рыкнул, продолжая сжимать зубами стрелу с такой силой, что едва не перекусил её. Сдержался. А не будь её у него там, точно бы заорал, и противник понял: чужак не столь грозен и опасен, как могло показаться на первый поверхностный взгляд. А уже отметил ряд его побед над теми, кто не принимал в расчёт его силу, хитрость и прыть.

Вот и тот, кто решил открыть сезон охоты с него, решил подстраховаться лишний раз и не показываться раньше времени ему на глаза.

Заросли вокруг парочки бродяг зашуршали. Сквозь них к ним стремились какие-то стайные твари, и когда первая из них попалась практикантропу на глаза, он сразу понял: шутки в сторону — всё всерьёз. Это не ночные хищники и вообще они не походили на примитивных животных, скорее…

Додумать не успел. Нечто, что выглядело чудовищно, но было размерами с его зверюгу, обрушилось на них.

Вый-Лох аж подсел, как показалось практикантропу — от страха, но тот напротив приготовился к решительному броску, перехватил инициативу у заклятого врага, чуть ранее метнувшегося на них. Ещё в воздухе его подбил и оказался сверху по приземлении, вонзая клыки в плоть забившейся беспомощно твари.

Помочь зверюге Мих не успел. На него с иной стороны выскочила аналогичная живность, которую он уловил боковым периферическим зрением и, отклонившись на спину, выстрелил, падая на землю.

Тварь промахнулась, но не стрелок. Он пробил ей нутро. Стрела угодила в брюхо. И той хоть бы хны, она развернулась, и…  Очередная стрела, влетела ей в голову, а и третья уже сорвалась с тетивы, когда нечто вновь на практикантропа.

Мих крутанулся на земле, укрываясь щитом, оставленным им на спине и висевшим на плечах, выхватил костяной клинок, избавляясь от лука. Понял, что с его стрелами против этого чудища особо не навоюешься. Его тыкать ими всё равно, что куклу — иголками.

А вот плавник сразу всё расставил на свои места, у твари оказался пропорот бок, и она завалилась на одну из задних лап, также хромала и на переднюю с той же стороны.

Да на сцене появилась третья…

— Сколько же вас и откуда вы тут взялись? — терялся в догадках Мих, узрев впервые днём столь грозные порождения загадочного мира.

Перекатился к стволу дерева, не забыв прихватить лук и даже окликнул ручную зверюга. Вместе они и взобрались ветвистый ствол. А твари всё прибывали и прибывали, собравшись в круг вокруг дерева с беглецами.

— Кажись, отбились…  — выдохнул тяжело Мих. — От жизни — определённо…  Ох…

Кто-то снова подал сигнал, и твари под ними все как одна стали покидать место схватки, даже две сильно пораненные несостоявшейся добычей, оставляя капли крови на земле.

По ним Мих и надеялся найти того, кто оказался их погонщиком. Теперь он не сомневался: им является какое-то разумное существо, а не вожак стаи.

Ему не хотелось бы вновь сталкиваться с его сворой, но любопытство и куда ж без него — решил пойти на хитрость. Снова воспользовался луком, пустив разом с тетивы две стрелы, а затем ещё раз. И…

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

Тварь остановилась и обернулась огрызнувшись. Ей было неприятно, что тот, кто оказался недоступен, продолжает цеплять её. Как вдруг, ломая ветки, практикантроп спрыгнул вниз, предлагая сразиться. Но вновь призыв погонщика тварей и…

— Вот он я — и здесь — стою перед тобой, тварюга! Иди же ко мне, зверюга! Или страшно стало — испугалась?

Тварь словно поняла намёк человека, вновь огрызнулась, давая понять иным особям из стаи: те могут не задерживаться подле неё — она немного задержится — и не надолго. У неё тут свои счёты с приматом, а следовало вернуть должок примитиву. Приняла боевую стойку.

— Наконец-то! Уже что-то, пусть и не совсем то, на что рассчитывал! А всё одно сдохнешь! — выдал на-гора практикантроп, укрывая тело щитом, выставив из-за него меч, предлагая твари сделать первый шаг к новой схватке меж ними.

Та не торопилась — закружила, заметавшись из стороны в сторону — отвлекала, а затем прыгнула. И словно камень на голову ей сверху рухнул Вый-Лох, поднимая под собой тушу хищной рептилии. Разорвать в клочья не позволил Мих, оттащил и сам добил, насадив на костяной остов плавника брюхо вскочившего хищника, щёлкнувшего клыками перед его носом и даже вскинувшего и взмахнувшего передними лапами, но что и удалось зацепить — щит. На нём и остались бороздами царапины когтистых конечностей поверженного противника.

Тварь осунулась и больше не нападала. Она задёргалась — её тело затрепыхалось в предсмертных конвульсиях.

Казалось бы, на этом всё — не тут-то было. Нечто издало такой душераздирающий рык, оказавшийся последним вздохом и окончательно заткнулось и замерло. Оно подохло.

— Собаке собачья смерть! — нисколько не сожалел о содеянном Мих.

Чего нельзя было отметить про того, кому принадлежала тварь. Практикантроп, таким вот незатейливым образом, бросал невидимому противнику в будущем вызов на поединок, надеясь столкнуться лицом к лицу с неведомым лазутчиком, продолжавшим оставаться незримым и неуловимым благодаря дебрям и собственной ручной живности.

Взглянув ещё раз на чудовище, Мих отметил броню его кожно-костяного покрова и клыки. Морда была истыкана ими, а тело — шипами. Но глаз почему-то не разглядел или то, что могло по определению являться ими. Похоже, что они не требовались ей, но слепцом тварь не назовёшь даже с большой натяжкой, и ориентировалась в пространстве, полагаясь на иные органы чувств — осязания и обоняния. А ноздри как у какой-то летучей мыши и уши подстать. А даже отростки.

Про лапы и вовсе отдельный разговор, а времени разглядывать — не было, требовалось уходить — возвращаться в лагерь. Сюда в одиночку Мих больше не ногой, даже с ручной зверюгой. Да и пора бы уже вплотную заняться обустройством обороны лагеря — хоть каким-то деревянным забором из бревён обнести бараки и до наступления ночи. Иначе…

— Идём! Уходим! Бежим…  — выдал он, обратившись мельком к Вый-Лоху и спешно ретировались, покинув место схватки с тварями.

Обнаружив недостачу в стае, матёрый репликантроп погнал всю свору на её поиски. Пред ним предстала окровавленная награ. Прежде он спустился к твари и изучил нанесённые ей раны — обнаружил мелкие множественные пробои от стрел, но тот, кто пускал их, прихватил с собой — экономил, жадничая на снарядах. А вот смертельную рану нанёс иным оружием для ближнего боя, а его зверюга отвлекла, вонзив в глотку награ свои клыки. Но не сумела переломать шейные позвонки, как и разорвать плоть с кровеносными сосудами.

И только после, когда отступил, снова подал сигнал кровожадно-беспощадной своре, давая возможность вдоволь полакомилась тем, кого они потеряли в схватке с чужаками, дабы в назидание на будущее уяснили: поступит также с каждой из них, если они ослушаются его приказа.

Унося ноги на пару со зверюгой Мих отчётливо уловил вопиющий глас, разнёсшийся громогласным эхом по дебрям. Кому оно принадлежало: сомневаться не приходилось. Похоже, что тот, кого он заочно вызвал на поединок, принял его вызов и теперь сам привлекал его внимание.