Пылающая Башня (СИ) - Вайс Ден

— Дурак! Ледяной плен! — колдун выкрикнул слово ключ заклятья. Буба оказался заточен в огромный, буро-синий кристалл льда, созданный заклятьем из лужи скверны, что все еще стекала с алтаря.

Я тут же выставил защитный экран, один из трех что всегда хранил в своей памяти вот на такой случай. И ударил огненным копьем, целясь прямо в центр груди колдуна. Мое заклятье не долетев до своей цели потускнело, стремительно остывая, попав в зону действия ледяной ауры. Если копье не смогло преодолеть эту защиту значит стрелы окажутся и вовсе бесполезны.

Колдун расхохотался и, направив жезл в мою сторону, начал читать очередное заклинание. Мне оставалось только идти вперед, полагаясь лишь на защиту экрана, и не обращать внимания на боль в раненной ноге. О рывках или даже простом беге не могло быть и речи, видимо удар пики оказался заметно серьезнее, чем я подумал в самом начале. Отозвать Бубу в печать тоже не получалось. Заклятье заточения, основанное на противоположной стихии, усиленное материальным воплощением скверны, полностью блокировало любые возможности демона.

Скипетр вновь вспыхнул, волна, порождённая магическим артефактом, прошла полукругом развеивая все простые заклятья. Экран с легким звоном развеялся, оставляя меня полностью беззащитным перед этим порождением скверны.

— Град ледяных пик! — в воздух взмыли крупные капли бурой жижи, стремительно вытягиваясь и замерзая. Они словно мои огненные стрелы окружили фигуру колдуна, хищно целясь в мою сторону.

Я вновь створил экран и это спасло мою жизнь. Колдун оказался опытным и не стал запускать все пики разом, разделив их на три волны. Первые снаряды отразило мое защитное заклятье. Я видел, как осколки замороженной скверны разлетались вдребезги с каждым ударом разрушая тонкую преграду. Мне оставалось только шагать к нему, надеясь на то, что смогу добраться до него раньше, чем закончится действе моих защитных чар.

Вторая волна ледяных пик окончательно сокрушила магический экран, третья волна ударила в меня, пронзая мое тело в полудюжине мест. Со стоном, я рухнул на камни площади ощущая, как, по моему телу распространяется действе скверны. Как немеют руки и ноги, туманиться сознание. Из последних сил, я перевернулся на спину, стараясь сфокусировать взгляд на силуэте колдуна.

Он хохотал. Вальяжной походкой победителя спускаясь по ступеням лестницы. Брезгливо отпихнув в сторону голову одного из своих защитников, колдун шел ко мне. По моему телу еще раз прошла волна заклятья, впрочем, не причинив мне никакого вреда. Я пытался сделать хоть что-нибудь, дотянуться до перевязи со свитками или зачитать сферу огня. Но боль от ран и действе скверны, словно яд проникавшей в мое тело и разум, надежно пресекали любые попытки.

Колдун навис надо мной. В его руке, на утреннем солнце поблескивал кривой ритуальный кинжал.

— И что же мне делать с тобой, мальчишка? — ехидно проговорил он, склоняясь чуть ниже и проводя лезвием своего оружия у меня перед глазами.

— Хромец говорил, что ты — носитель древней и ценной тайны рода Картала, сулил за тебя хорошую награду… Но повелитель, даст намного больше… Если я возложу тебя на его алтарь и принесу ему в жертву.

Колдун подхватил меня за шиворот и потащил к лестнице, нараспев читая хвалебные воззвания к своему повелителю. Я чувствовал, как моя спина скользит по камням и остаткам разорванных Бубой тел. Тело стремительно немело, зуд и жжение в ранах уходили на второй план, сознание погружалось в беспамятство. Лишь странное, но приятное ощущение в кистях все еще тускло светившихся стигмами хаоса. И коготь, выпавший при падении, вернулся в ножны, оставляли иллюзию надежды на спасение…

* * *

Колдун с натугой наконец-то втащил меня на помост и поднапрягшись взвалил мое практически бесчувственное тело на колесо. Окинув меня скептическим взглядом, он не стал пристегивать мои руки и ноги, спеша как можно скорее приступить к жертвоприношению.

Я понимал, что жить мне оставалось считанные минуты. Рабы Нечистого беспощадны и горазды до выдумок, но, когда дело доходит до личной выгоды, способны действовать быстро и решительно.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Острие ритуального кинжала вспороло мою рубаху, открывая бледную кожу весеннему солнцу. Проведя пальцем по окровавленной поверхности жертвенного колеса, Хмурый начал наносить ритуальные знаки, внимательно и аккуратно расписывая мою грудь и живот.

В этот миг, я почувствовал внутри себя пробуждение чего-то нового, до этого глубоко и крепко спящего. Словно дикий зверь проснувшийся от длинной зимней спячки выбирался из своей берлоги. Почувствовав прилив сил, и возвращающийся контроль над конечностями, я замер, стараясь не подать виду, что готовлюсь к последнему удару.

Ритуальный рисунок занял примерно пятнадцать минут. Я все так же лежал, тихо стоная от боли и отвращения. Наконец Хмурый закончил свои приготовления. Его картавые завывания сорвались на крик. В религиозном экстазе колдун, сжав ритуальный кинжал в обеих руках, толчком ноги раскрутил колесо и занес свое оружие высоко над головой.

В этот момент я ударил. Выхватил коготь, вспыхнувший алым пламенем и из последних сил, воткнул его в солнечное сплетение колдуна. Кинжал, озаренный сиянием стихии перемен, с лёгкостью преодолел ледяную ауру и вошел глубоко в плоть. Я потянул его на себя вспарывая низ грудной клетки и живот своего врага, пока на меня не хлынул поток рваных кишок и крови. Колдун, не издав ни звука, ничком рухнул вниз, придавив меня к жертвенному колесу своим телом.

Мир вокруг померк и сознание погрузилось в спасительное небытие.

* * *

Смерть сектанта, породила слабое место в ледяном кристалле. Буба, почувствовав слабину в сковывавшем его заклятье, тут же разжег свое внутренне пламя до предела. По поверхности замерзшей скверны пробежала первая трещина из которой вырвалась струйка пара. С каждой минутой трещин становилось все больше и вскоре кристалл разлетелся на осколки, высвобождая своего пленника.

Демон стремительно бросился к алтарю, рывком откинул в сторону труп в алом плаще и бережно поднял на руки бесчувственное тело своего хозяина. Мальчик был жив. Буба точно знал это, ибо печать, что породила разум демона из искры вечного пламени, все еще удерживала его в реальном мире. Перед Бубой встал выбор, либо возвращаться в Вечный Лес, рискуя не донести хозяина живым, либо попытаться довериться смертным.

Буба не любил смертных. Он искренне верил в то, что именно алчность и жажда власти погубила родителей и деда хозяина, лишила его наставника возможности воплощаться в реальном мире. Но выхода не было. Дар хранителя, что хозяин обрел от умирающего оборотня, все еще защищал тело и разум от смертоносного воздействия скверны. Но на долго ли?

Приняв решение, демон пошел к воротам церковной ограды. Они были скованны цепью, замкнутой на висячий замок. Присев, Буба одним прыжком преодолел препятствие и вновь ощутил присутствие силы, что оберегала обитель света и порядка от вторжения врагов. Свет замерцал и угас, пропуская демона и умирающего демонолога в свою твердыню.

Двери церкви распахнулись и на крыльцо выбежали уже знакомые дети. За ними вышел старик, что как безумный совсем недавно бил в колокол на башне и старая женщина, видимо та самая Нэн, что рассказывала мелюзге сказки.

Демон подошел к ступеням и аккуратно положил тело хозяина к ногам старца в рясе. Посмотрев ему в глаза и на мгновение обернувшись, демон исчез, в ярком всполохе пламени хаоса.

Старец замер на месте, задумчиво глядя на место, где только что стоял демон и сейчас лежало израненное тело их спасителя. Дети, не дожидаясь разрешения взрослых кинулись к раненному, стараясь помочь и занести его под крышу церкви. Приняв для себя какое-то решение, священник подошел к раненому и одним движением поднял его на руки. Развернулся и скрылся в дверях, все так же, не проронив ни слова.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})* * *

Где-то в переулке, от стены дома отделился человеческий силуэт, укрытый от глаз наблюдателей странным плащом, менявшим свой окрас. У человека не было лица, рост и фигуру, так же скрывал маскировочный покров. В руке он сжимал странный предмет, словно сошедший с лабораторной полки сумасшедшего вивисектора или анатомического театра. Стеклянный сосуд, с мутной жидкостью в котором плавало глазное яблоко. Заглянув в зрачок, человек довольно хмыкнул.