Сочинения. Том 5 - Гален Клавдий

довольно уже речей, и все природные функции уже получили свое истолкование.

Но если кто-нибудь обратит внимание, что речь до сих пор еще не касалась ни одной из частей тела животного (я имею в виду желудок, кишечник, печень и тому подобное) и не были еще исследованы их функции, он, пожалуй, подумает, что перед ним не более как вступление к полезному учению. В целом дело обстоит так: рождение, рост и питание — это первичные и как бы главные из дел природы, поэтому и их деятельные функции — три первые и господствующие, и они нуждаются, как было показано, во взаимном служении, как и в помощи других. Уже было сказано, чего не хватает функциям рождения и роста; о том же, чего не хватает функции питания, расскажем сейчас.

10. Ведь я собираюсь показать, что органы и способы распределения питания существуют благодаря этой функции. Поскольку свойство этой функции — уподобление, и различным сущностям свойственно уподобляться друг другу и превращаться одна в другую, если в их качествах нет уже чего-то общего и родственного, то, во-первых, никакое живое существо по природе своей не способно питаться любой едой, а во-вторых, даже то, чем оно может питаться, оно усваивает не сразу. А если этого не избежать, то каждому живому существу нужно изрядное количество органов пищеварения. Ведь, чтобы желтое стало красным, а красное желтым, понадобится простое и единственное изменение, а чтобы белое стало черным, а черное белым, нужно пройти все промежуточные стадии. Так же и совершенно мягкое не становится в высшей степени твердым мгновенно, а весьма твердое — весьма мягким, как и исключительно зловонное не может внезапно обернуться исключительно ароматным, ни ароматнейшее — внезапно стать зловонным.

Как тогда из крови однажды получится кость, если та прежде сколь возможно не уплотнится и не побелеет, или кровь из хлеба, если тот постепенно не утратит белизну и не примет мало-помалу красный цвет? Ведь из крови легче получается плоть: если природа сгустит ее настолько, что она до какой-то степени отвердеет и уже не будет способна течь, то таким образом получится изначальная только что образованная плоть. А чтобы стать костью, крови понадобится много времени, длительная переработка и множество изменений. И совершенно ясно, что хлеб, а тем более латук, свекла и им подобное, нуждаются в полном изменении, чтобы стать кровью.

Именно здесь кроется причина того, что органов переработки пищи так много. А вторая причина — природа выделений. Ведь как мы совершенно не можем питаться травой, хотя скот с этим справляется, так же мы способны прокормиться редькой, однако не так хорошо, как мясом. Ведь мало есть такого, чего бы наша природа не переварила, не преобразовала, не усвоила и из чего не произвела бы, наконец, полноценной крови. Но в редьке сродного нам, подходящего к усвоению (и то едва-едва и при серьезной переработке) совсем немного, но она почти целиком подлежит выделению и проходит через пищеварительные органы, и лишь немногое из нее берется в вены в кровь, да и кровь та не вполне хороша. Поэтому природе понадобилось во второй раз выделять излишки, на этот раз те, что в венах. А для этого нужны, во-первых, какие-то новые пути, по которым излишки будут выводиться наружу, не смешиваясь при этом с полезными веществами, и нечто вроде приемников, из которых остатки извергались бы лишь тогда, когда они достаточно наполнены.

Итак, мы рассмотрели также части тела второго рода, предназначенные для выделения остатков. Но есть еще один, третий род частей тела, предназначенный для того, чтобы нести пищу во всех направлениях, наподобие множества дорог, проложенных по всему телу.

Ведь всевозможные виды пищи могут попадать в тело одним-единственным способом, а получает пищу не одна, а многие части тела, находящиеся на достаточно большом расстоянии. Поэтому не удивляйся изобилию частей тела, которые природа создала для питания. Ведь одни из них предуготовляют подходящую пищу для каждой части тела, изменяя ее, другие отделяют остатки, третьи их переносят, четвертые собирают, пятые выводят, а иные представляют собой те пути, по которым переносятся во всех направлениях полезные соки. Так что, если хочешь изучить все природные функции, тебе следует рассмотреть каждую из этих частей тела в отдельности.

Изучая их, следует начать с того, каковы дела природы, что близко к понятию цели, а также определить части тела и их функции.

11. В самом деле, нам нужно снова вспомнить о той цели, ради которой природа сотворила эти части тела и в таком количестве. Название этому процессу, как было сказано выше, — питание, а питание, согласно определению этого понятия, есть уподобление того, что питает, тому, что принимает пищу. Для того чтобы это произошло, нужно сращение, а для него, в свою очередь, необходимо приложение. Ведь всякий раз, когда сок, предназначенный для питания какой-либо из частей тела живого существа, извергается из сосудов, сначала он орошает всю эту часть тела, затем присоединяется и, наконец, уподобляется.

Так называемая белая проказа проясняет разницу между уподоблением и сращением, подобно тому, как тот род водянки, который иные называют анасарка, наглядно отделяет приложение от сращения. Ведь несомненно, что этот род водянки развивается не оттого, что плоть нуждается в прибывающей влаге, как это бывает при некоторых состояниях атрофии и истощения. Ведь можно видеть, что плоть при таких состояниях достаточно влажная и орошается, и то же относится ко всем плотным частям тела. Но происходит некое приложение прибывающей пищи, так как она более водянистая и не совсем еще переработана в сок, и нет в ней той липкости и вязкости, которые проявляются под действием врожденной теплоты. Сращения же прибывшей пищи произойти не может, поскольку непереваренная пища содержит много неплотной влаги и из-за этого растекается и легко скользит от плотных частей тела. При проказе происходит сращение пищи, а не настоящее уподобление. Это подтверждает, что все сказанное мной здесь вкратце было верным: там, где предстоит питание, сперва происходит приложение, затем — сращение, а после — уподобление.

Строго говоря, то, что питает, уже является пищей, а то, что подобно пище, но еще не питает, например сращиваемое и присоединяемое, не есть пища в строгом смысле слова, но только ее подобие. То, что еще содержится в венах, и еще в большей степени то, что еще в желудке, можно назвать пищей лишь на том основании, что оно станет питающим, если будет правильно обработано. Поэтому и всякие виды еды называются пищей не потому, что они уже питают живое существо, и не потому,