Сочинения. Том 5 - Гален Клавдий

в теле отделяется и направляется к соприродной.

А ведь очевидно, что прежде разделения хлеб целиком превращается в кровь. По крайней мере, даже если кто-либо долгое время будет сидеть на одном хлебе, в жилах у него все равно будет течь та же кровь. И это наглядно опровергает мнение тех, кто считает, будто элементы не подвержены изменениям, точно так же, как, думается, опровергает его и полный расход масла на пламя светильника или превращение древесины в огонь за малое время. Так, хотя я и объявил, что не буду спорить с ними, пример я все-таки привел, поскольку он касается предмета медицины и нужен мне здесь по ходу мысли. Таким образом, пусть мы отказались, как я уже говорил, от споров с ними, однако то, что думали по этому поводу древние, при желании можно узнать хотя бы исходя из того, как мы сами смотрим на эти вещи. Все дальнейшее изложение мы посвятим тому, что положили своей темой с самого начала: сколько есть природных функций, каковы они и в основе какого дела лежит каждая из них. Разумеется, я называю делом то, что уже существует и исполнено благодаря их действию, например кровь, плоть, нервы, энергией же зову активное движение, а его причину — функцией.

Ведь при превращении пищи в кровь движение пищи пассивно, а движение вены активно, так же и при передвижении конечностей: двигает их мышца, а двигаются кости. Я называю движение вены и мышц активным действием, а движение пищи и костей — невольным претерпеванием, причем пища изменяется, а кости перемещаются. Стало быть, действие иногда можно называть делом природы, например в случае пищеварения, усвоения, кроветворения, но не всякое дело является действием: ведь плоть, к примеру, — это дело природы, но она ни в коем случае не является действием. Таким образом, очевидно, что одно из названий употребляют в двух разных значениях, а другое — нет.

3. Так вот, мне представляется, что и вена, и любая из всех других частей каким-либо образом функционирует сообразно тому или иному смешению четырех элементов. И нет недостатка в прославленных мужах, и философах, и врачах, которые приписывают деятельное начало горячему и холодному, добавляя к ним как пассивные начала сухое и влажное. И первым пытается возвести к этим элементам все частные проявления Аристотель, а позже, вслед за ним, — хор стоиков. Впрочем, для них было логичным видеть источник активности в горячем и холодном, так как они полагали, что сами элементы превращаются один в другой посредством расширения или сжатия. У Аристотеля же дело обстоит иначе: поскольку, говоря о зарождении элементов, он апеллирует к четырем качествам, ему удобнее возводить причины частных проявлений именно к ним. Почему же тогда в трактате «О возникновении и уничтожении» он говорит о четырех качествах, а в «Метеорологии», в «Проблемах» и иных сочинениях обходится лишь двумя? Ведь если бы кто-то утверждал, что в животных и растениях горячее и холодное начала деятельные, а сухое и влажное менее активные, наверное, Гиппократ был бы на его стороне. А если бы этот человек заявил, что так бывает во всех случаях, тут, думаю, это не приглянулось бы не только Гиппократу, но даже и Аристотелю, пожелай тот напомнить о том, чему сам учил нас в сочинении «О возникновении и уничтожении», и не голословно, а с доказательствами. Но это мы рассмотрели в трактате «О смешении» — в той мере, в какой это полезно для врача.

4. Итак, так называемая кроветворная функция в венах, да и всякая другая функция, мыслится как относительная, ведь она является прежде всего причиной действия, а затем уже, при случае, и причиной дела. Но если причина относительна, то есть определена только по отношению к тому, что происходит из-за нее, то совершенно ясно, что и функция относительна. И пока мы не знаем сущности действующей причины, мы называем ее функцией, говоря, что в венах есть некая кроветворная функция, так же как в желудке — пищеварительная, в сердце — функция пульсации и в каждом из остальных органов — своя функция, соответствующая действию каждого органа. Так вот, если мы намерены исследовать методически, сколько существует функций и каковы они, следует начать с их дел, ведь каждое из них происходит от какого-то действия и у каждого из них есть причина.

5. Итак, пока живое существо зачинается и формируется в утробе, дело природы состоит в том, что образуются все члены его тела, а когда оно родится на свет, общее для всех частей дело природы — достижение положенной для каждой части величины, а после этого — поддержание насколько возможно дольше.

На три упомянутых проявления обязательно приходятся три вида действия, по одному на каждое проявление — зарождение, рост и питание. Однако зарождение — это не простое природное действие: оно складывается из изменения и формирования. Ведь чтобы появилась кость, нерв, вена, да и любая другая ткань, лежащая в ее основе материя, из которой зарождается живое существо, должна измениться. А для того чтобы измененная материя приобрела должную форму, положение, какие-либо полости, выросты, наросты и прочее в таком роде, ей нужно сформироваться. И ты, пожалуй, не ошибешься, если назовешь эту материю строительным материалом живого существа, вроде корабельной древесины или воска для отливки.

Рост же — это увеличение и растяжение плотных частей живого существа — тех самых частей, которые появились в результате формирования, — в длину, ширину и толщину, а питание — прибавление к ним материи, но уже без растяжения.

6. Так вот, давайте начнем с вопроса о рождении, которое, как мы сказали, является одновременно результатом изменения и формирования.

Брошено семя в утробу или в землю — не имеет значения: так или иначе, в положенный срок образуются бесчисленные частицы рождающейся материи, различающиеся по влажности, сухости, холоду, теплоте и по всем другим качествам, которые из них проистекают. И эти производные качества тебе известны, если, конечно, тебе вообще случалось рассуждать с позиции философии о возникновении и уничтожении. Ведь, во-первых и прежде всего, из упомянутых качеств происходят остальные так называемые осязательные различия, а из них — различные вкусы и запахи, и различия, определяемые зрением. Так вот, распознавание твердого и мягкого, вязкого и хрупкого, легкого и тяжелого, плотного и рыхлого, гладкого и шершавого, толстого и тонкого — это осязательные различия, и о них обо всех прекрасно сказано у Аристотеля. И, разумеется, ты хорошо знаешь также вкусовые, обонятельные и зрительные различения. Так что если ты стремишься узнать, что в ответе за первичные и