Сестры лжи - К. Тейлор

Я киваю, однако руки у меня до сих пор сжаты в кулаки.

– Зажги свечу. – Он передает зажигалку, а сам смотрит, как я вожусь с ней и с толстой белой свечой, что стоит на столе справа от меня.

Когда фитиль разгорается, он стягивает с себя футболку и роняет ее на пол.

Айзек глядит на меня не мигая, будто бросает вызов. Его грудь, плечи, живот – всё в шрамах и рубцах: длинных, толстых, коротких, узких, вздувшихся или едва заметных. Кожа испещрена следами былых порезов, рассечений, борозд и прочих ран. Так вот почему он не дал мне снять его футболку, когда у нас был секс…

– Что, удивлена? – Голос у него не громче шепота.

– Да.

– Поверишь, если я скажу, что мне не было больно? Что я этого даже не чувствовал?

Он делает шаг ближе и тянется к веревке, которой я подпоясываю свои рабочие штаны.

– Я сама, – говорю я, развязывая узел. Выпутавшись из штанин, не даю им упасть, а держу скомканными в руке.

– Потому что таков закон природы, – говорит Айзек, опускаясь на колени и стягивая с меня трусы до самых щиколоток. – Когда избавишься от привязанности к людям и вещам, наступает следующий этап: как научиться покидать собственное тело. Нечто невероятное, – целует он мне живот, – когда получается силой мысли избавиться от боли. Эмма, ты не представляешь, на что способен твой разум.

Его губы перемещаются с живота на бедра, затем спускаются ниже.

Я тем временем вожусь со своим комом, тайком отыскивая нож. Да где же он? Под пальцами лишь мягкая материя… Может, выпал, пока я отбивалась от Айзека? Я даже решаюсь развернуть штаны, хотя по-прежнему ничего не могу нащупать.

– Но перед болью – немножко удовольствия.

Он сует в меня пальцы, и я дергаюсь вбок, задевая столик штанами – откуда тут же выскальзывает небольшой фруктовый нож и со стуком падает, вращаясь на жестком глинобитном полу.

Айзек вскидывает лицо. У него расширяются глаза, и он, словно не веря, вытягивает руку.

Я сбиваю его пальцы, первой хватая нож, чтобы полоснуть им с размаху по щеке, но от удара в скуловую кость лезвие пружинит, выворачивая весь нож из моей руки. Взревев от боли, Айзек перекатывается в сторону.

Открывайся! Да открывайся же!

У меня дрожат пальцы, никак не получается провернуть ключ в замке.

Ну давай, давай!

Я распахиваю дверь. В главном корпусе горят огни. Многие уже встали.

– А ну назад!

Воздух с шумом вылетает из моих легких, когда одна рука безжалостно перехватывает сзади за талию, а другая – за горло. Айзек втаскивает меня обратно в сарай с такой легкостью, будто я перышко. Развернувшись, отшвыривает к задней стене и поочередно привязывает запястья к металлическим кольцам, что вделаны в угловые балки под скатами крыши.

– Айзек, прекрати! Прекрати! – Я дергаюсь как могу, но кожаные ремешки с латунными пряжками сделаны на совесть, держат крепко. А сейчас дошла очередь и до щиколоток. Я стою щекой к холодным доскам, распятая крест-накрест.

– Сука ты тупая.

Айзек трогает свой висок, где волосы уже слиплись в темный колтун. Он дергает за него раз, другой, вонзаясь ногтями, пока вновь не принимается течь кровь. Мазнув ладонью себя по щеке, медленно, с подчеркнутой тщательностью вытирает руку о мое лицо. Нос тут же закладывает плотный запах железа и соли.

– Что, по-хорошему никак нельзя? Обязательно надо все испортить? – цедит Айзек, покидая поле моего зрения. За спиной я слышу звук, будто по полу волокут железный ящик. – Ну как хочешь, – вздыхает он. – Раз другого языка не понимаешь, придется, видно, поучить тебя основательно.

Удар кнутом я сначала слышу, лишь потом чувствую. Поначалу ничего нет, вернее, никакого дискомфорта, только ощущение резкого хлопка по голой коже, а потом в меня вгрызается боль, да так, что я вою в голос.

Айзек стегает меня вновь.

Я зажмуриваюсь до слез в глазах, силюсь собраться в комок, так что даже пальцы ног поджимаются, стискиваю кулаки. Первые секунды еще считаю удары – один, второй, третий, четвертый, пятый, – затем сосредотачиваюсь на свече, чье пламя моргает всякий раз, когда он замахивается кнутом.

Глава 38

Скрипит открываемая дверь в сарай, я слышу глухое покашливание: какой-то мужчина прочищает глотку. Голову я не поворачиваю.

– Ну, как она? – спрашивает вошедший, и в тот же миг меня обдает ледяной порыв ветра.

– Да вот, полчасика назад закончил.

– Так я теперь могу взяться?

– За кнут или за нее?

Оба хохочут. Я не понимаю почему; впрочем, меня это и не волнует. До них все равно что миллион километров.

– Ты чего пришел-то? – затем спрашивает Айзек.

– Айсис упомянула Покхару, мол, скоро надо будет сходить, но ты мне ничего так и не сказал.

– Да? Значит, из головы вылетело.

– Так, а с ней-то что?

– Ты про Эмму? Я бы на твоем месте про Фрэнка сначала подумал. Какого хрена ты вообще влез? Радуйся теперь, если я еще хоть раз разрешу тебе поиметь какую-то девку.

– Айзек, ты обещал…

– А не надо было с кулаками на меня бросаться!

– Так ведь мы вроде договорились: хватит смертей.

– Йоханн, отвали. Мы давно все обсудили.

– Да, но…

– Ты меня слышал. Когда она будет готова, я дам знать… Грязный ты, похотливый швед. Заняться тебе нечем? Иди вон на огород, репу окучивай…

Дверь захлопывается, и все пропадает в темноте.

* * *

В следующий раз, когда я открываю глаза, Айзека нигде не видно. Впрочем, в сарае по-прежнему темно, если не считать лужицы света под входной дверью. Я ползу туда, по дороге наталкиваюсь на ведро, откуда бьет страшная вонь рвоты, замешанной на моче с испражнениями. Меня едва не выворачивает наизнанку.

Добравшись до двери, я прижимаюсь щекой к полу, вытянув губы к сантиметровой щели. Наружный воздух сладок и свеж на вкус. Я глотаю его, не могу насытиться; набиваю им легкие.

– Помогите! – Это слово царапает мне глотку, не желая вылезать. Рот пересох донельзя, нечем смочить гортань. – Кто-нибудь! Спасите!

Щель чересчур мала, не дает увидеть ничего, кроме зеленого травянистого пятачка, поэтому я приникаю к ней ухом. Из всех звуков доносится лишь посвист ветра да рев водопада.

– Помогите!

Взгромоздившись на ноги, я принимаюсь колотить по двери. Доски старые, все в трещинах от палящего солнца и бесчисленных дождей. Кулаки, плечи, колени уже в занозах, но я не перестаю бить, толкать и пинать проклятую дверь. Створка трясется, однако с петель не слетает. Тогда я бью в нее ступней, придерживаясь руками за стены. Пустой номер. Разворачиваюсь спиной и принимаюсь лягаться, будто разозленный мул.

И опять ничего не выходит.

У меня аж в локтях отдает, когда я хватаю столик и бью им по двери. Та – словно в отместку – пружинит, столик отскакивает, и одна из его ножек бьет меня под дых, отчего я сгибаюсь перочинным ножиком, невольно отступая одной ногой назад, – и сбиваю поганое ведро. Поскользнувшись, лечу в лужу мочи и рвоты.

Глава 39

Наши дни

На подходе к псарне меня приветствует остервенелый собачий хор. Я ступаю в мелкую ванночку с антибактериальным раствором и лишь затем захожу внутрь, внимательно следя, чтобы не хлопнуть дверью. На подстилке лежит только Джек, все остальные псы на ногах; кто лает, кто просто глухо рычит. В какофонию звуков вносят свой вклад стиральная машина и сушилка, так что я первым делом направляюсь в прачечную, стараясь не скрипеть мокрыми подошвами по коридорному линолеуму. Когда я прохожу мимо, Джек вскидывает морду, но, видя, что я не останавливаюсь с ним пообщаться, вновь роняет ее на лапы. Его клетка просматривается насквозь, вплоть до пятна в рабице, где Дерек, наш местный мастер на все руки, успел фанерой залатать вырезанную дыру. Как я и говорила, ночные гости пытались добраться и до других собак – причем все до одной самых опасных, боевых пород, – но именно у Джека наиболее крупное отверстие. Даже боюсь подумать, что могло случиться, если б не сработала сигнализация.

Чем ближе я подхожу к прачечной, тем сильнее какой-то новый звук. Я прислушиваюсь и наконец понимаю – женский голос. Заглядываю внутрь: ко мне спиной стоит Ангарад, мобильник зажат между левым ухом и плечом, а сама она запихивает в машину охапки подстилок, забирая их из пластикового короба возле своих ног.

– Да… угу… нет еще. Но это определенно она… Чего? Да нет, я пробовала, но она как рыба бесчувственная, ничем не пронять. В общем, надо побольше времени, я даже не ожидала, что… Да-да-да, к концу недели все будет на руках… Ага, договорились. До связи.

– Ангарад.

Она подскакивает, разворачиваясь на звук моего голоса; ее навороченный смартфон выскальзывает и с приятным треском падает на кафельный пол.

– Джейн! Как ты меня напугала! – Она быстро нагибается, сует телефон в карман передника, затем сгребает новую охапку вещей для стирки. – Смотри, я уже почти все закончила! Скоро освободится сушилка, а игрушки я…