Станешь моей? - Елена Лабрус

которого она добралась, иду к двери.

– Трус! – кричит она вслед.

– Не стоит благодарностей! – поднимаю я руку, прощаясь.

Глава 33. Ева

Удивительно как меняет людей пространство. А пространство маленького комфортабельного лайнера, на котором я неожиданно оказалась, не успев даже перекусить, особенно. И это я не о себе.

Эван Макгрегор, надменный, хладнокровный, высокомерный словно скинул свой чёрно-белый плащ и вдруг оказался простым парнем в джинсах и свитере.

– Надеюсь, не перегрел, – ставит он передо мной на столик контейнер с едой и садится напротив. – Прости, что так скромно и непрезентабельно. От услуг стюардессы я решил отказаться, иначе это была бы не личная поездка, а чуть ли не официальный приём. А из меня, вижу, бортпроводник неважный, – приоткрывает он коробочку, принюхиваясь.

– Горелым вроде не пахнет, – улыбаюсь я, глядя как он откидывает назад со лба волосы. Совсем как Адам. – Так что не наговаривай. Можно было и вообще ничего не греть.

Но как бы то ни было он меня накормил. И весь полёт поил шампанским и развлекал разговорами. Правда, разговорами ни о чём. О книгах, погоде, своих любимых морских гадах, о последних происшествиях в мире – всё же мы жили без интернета, связи и телевизора, поэтому он слегка восполнил этот пробел.

И я честно не ждала от него никаких откровений вот прямо сразу, в первые часы. И, конечно, немного нервничала, даже несмотря на то, что раз меня отправил с ним Адам, значит, Эвану можно доверять. Но потом от выпитого меня разморило, я беззаботно заснула.

А проснулась под тёплым пледом от того, что самолёт изрядно потряхивало.

– Не бойся, попали в грозовой фронт, – закрывает Эван свой ноутбук. – Но, если не придётся его облетать, через полчаса будем на месте.

– А если придётся? – совсем не нравится мне это дребезжание и острое ощущение, что я внутри хлипкой жалкой конструкции из металла, которой не тягаться с природной стихией.

– Тогда придётся задержаться в пути ещё часа на два. Или совершить аварийную посадку. Или эвакуироваться с парашютами. Ты умеешь прыгать с парашютом?

– Конечно, нет, – в ужасе выглядываю я в тёмный иллюминатор. Да что за дурацкая привычка у них у обоих: нагонять страху. Один рисковал упасть со скалы и разбиться, второй – угрожает прыжками с парашютом. Поспешно отворачиваюсь, когда меня ослепляет молния.

– Ничего не бойся, – наклоняется Эван надо мной, чтобы задёрнуть окно. – Пилот у нас опытный. Почти как твой парень. И где бы нам ни пришлось приземлиться, уверен, с нами всё будет в порядке.

– Почти как мой парень? – удивлённо хмыкнув, повторяю я. – Но ты же не рассчитывал, что я не замечу, правда?

– Правда, – улыбается он. – Но ты разве не знала, что Адам бывший лётчик? Капитан ВВС, между прочим.

– Давай, ты просто скажешь мне всё, что хочешь о нём сказать, – судорожно вцепляюсь я в подлокотники, потому что наше воздушное судно трясёт как стиральную машинку в режиме «отжима», и я совсем не настроена на лирическую беседу. – Хотя, знаешь, что бы ты ни сказал – это не важно.

– Почему? – вижу и он слегка побледнел, хоть вида, что ему тоже страшно не показывает.

– Потому что мне не надо выбирать. Не нужно его ни с кем сравнивать. И мне не нужны эти два дня, чтобы определиться.

– Зачем же ты полетела?

– Напомню: я не в том положении, чтобы отказываться. А ещё потому, что Адам попросил.

– Но разве ты полетела не ради меня? Ева, пристегнись!

– Нет. Ради него, – дрожащими руками ищу я ремни, и он помогает мне их затянуть и снова садится на своё место. – О чём бы вы с ним ни договорились, я полетела с тобой, чтобы спросить: за что ты с ним так. За что ты так его ненавидишь? И ещё сказать, что я всё равно выберу его.

– Даже если будешь знать, что у него нет за душой ни гроша? – мерит он меня взглядом.

Я вжимаюсь затылком в спинку, потому что мне кажется, что самолёт сейчас развалится на части. Но даже если это последние минуты моей жизни, мне всё равно думается не о доме, не о маме, не о Додике, не о своей короткой и никчёмной жизни, в которой я не успела ничего, а об Адаме.

– Есть вещи куда важнее денег, Эван.

– Например, жизнь и смерть, да? – усмехается он. И к счастью, как по волшебству наш самолёт как раз выныривает из зоны турбулентности и вдруг становится тихо. – Не хочется умирать, правда? Думаю, твой отец тоже не хотел.

– Эван, – всё ещё слегка потряхивает меня от пережитого. – Не смей.

– Не сметь что? Упоминать твоего отца? Или говорить на эту тему? Но мне очень интересно, что бы ты сказала, если бы узнала, что это Адам его убил?

– Повтори, – не веря своим ушам, поворачиваюсь я. Нет, я срываю застёжку ремня безопасности и встаю, чтобы посмотреть ему в глаза. – Что ты сказал? – нависаю я над ним и не думающим смутиться.

– Что это он выпустил те снаряды в пустыне у Ходейды по координатам, где находился твой отец, – задирает он голову. – Шестеро мирных жителей и четверо военных. Они снились ему каждую ночь. Он повторял их имена целый год. Каждый день. В бреду, во сне, по пьяни. Это был он, тот пилот, что нажал на кнопку «пуск» и вы с Давидом остались без отца, а твоя мать без мужа. Он, Ева.

Мы приземляемся на маленьком частном аэродроме в проливной ливень и в темноте. Кто-то держит надо мной зонтик. Кто-то идёт рядом и открывает дверь дома.

Невольно, краем сознания я оцениваю, что это не просто сельский домик в горах, а шикарный особняк. Залитый светом. Пропахший вкусной едой. Сказочный. Поражающий воображение.

Но я словно ничего не вижу, не чувствую и не слышу. Я думаю только о том, что это был Адам.

Адам превратил мою мать, когда-то жизнерадостную и счастливую, в затюканную бесконечной работой женщину, выбивающуюся из сил, чтобы свести концы