Зеркала и лица: Солнечный Зайчик (СИ) - Екатерина Оленева

– Принсы – древний род. По знатности сопоставимый разве только с Блэками и Поттерами. Как и Блэки, Принсы занимаются Темной Магией. Но если семейство Блэк магия интересует как средство, то Принсы – учёные. Их интересует не результат, как таковой, а сам процесс. Возможность вдумчиво объяснить, как происходит то или другое заклинание; изобретение чего–то нового.

Лили кивнула. Алиса точно описывала суть её Северуса. Именно так: магия для него не средство, а цель.

– Про то, что произошло с мамой Снейпа, я слышала только урывками. Взрослые при нас таких вещей не обсуждают.

Лили кивнула. Мама тоже избегала при них с Петунией обсуждать различные сплетни.

Алиса наклонилась ниже, почти к самому лицу Лили, и шепотом сказала:

– По слухам, у Эйлин Принс был роман с Орионом Блэком.

– Кто это? – уточнила Лили, не слишком–то разбирающаяся в магической генеалогии.

– Отец Сириуса. Он с самого детства был помолвлен с Вальпургой Блэк, троюродной кузиной. Блэки всегда женятся на своих. Так что со стороны Эйлин было глупо на что–то надеяться. Но с другой стороны – она тоже из Чистокровной Аристократии.

– А Орион Блэк отвечал ей взаимностью?

– Говорят.

– Так разве помолвку нельзя было разорвать?

Алиса замотала головой:

– Нет, если помолвка скреплена Нерушимой Клятвой. Да и потом, родителям Ориона Блэка было все равно, в кого он там влюблён. Для них главное, чтобы семейные счета неизменно оставались за их частью семьи.

– Но почему молодые люди не боролись за свои чувства?

– В том–то и дело, что боролись. Лучше бы уж они этого не делали, тогда никто и ничего бы не узнал, и Эйлин смогла бы нормально выйти замуж за равного себе, за волшебника. А так? Кому нужен порченый товар?

– Товар? – переспросила Лили возмущенно. – Порченый?! – в её голосе зазвучало негодование. – Мы сейчас о женщине говорим, да? Такие, как Люциус Малфой, могут позволить себе что угодно: гулять направо и налево? А девушка, искренне любящая, оказывает «порченым товаром»?!

Алиса пожала плечами с философским спокойствием:

– Такова жизнь, Лили. Я не даю оценок, я пересказываю факты. А факты таковы, что после того, как вся эта история всплыла наружу, разразился скандал. Нортон Принс, отец Эйлин, попытался его замять, обручив дочь с сыном своего друга, с Абраксом Малфоем, отцом Люциуса. Они с Эйлин вместе выросли, были друзьями и, в принципе, неплохо ладили. Никто так и не смог понять, почему она предпочла ему маггла. И если на интрижку с Орионом в обществе ещё могли смотреть сквозь пальцы, то мезальянса с магглом не простят уже никогда. Моё мнение: мать Северуса поступила очень опрометчиво, если не сказать – глупо.

Лили переваривала полученную информацию.

Перед глазами вставала худощавая фигура матери Северуса. Это женщина мало ассоциировалась с сердечными драмами. Казалось, её удел это книги, колдовство и тьма.

Становилась понятна и стойкая антипатия мальчиков друг к другу. Наверняка каждый из них знал историю матерей и их соперничества.

Северус мог родиться Блэком или Малфоем, в одном из лучших магических домов.

Но по причудливому капризу матери ему суждено оказалось родиться в лачуге разорившихся много лет назад маггловских мельников.

***

Лили успела привыкнуть к бесконечным отработкам. Она уже не представляла себе жизнь без очередного оттирания чего–нибудь: котлов ли, статуй, горгулий, шкафов? Вечерами протирать полки в многочисленных кабинетах было жутко.

Особенно не жаловала Эванс кабинет ЗОТС. Мрачные гравюры на стенах, ящики, в которых что–то тихонечко подвывало и скреблось, клетки, покрытые темным непросвечивающим сукном, под которым дремал загребаст, горгулья, боггарт или ещё какая–нибудь немыслимая волшебная тварь, откровенно пугали.

Тусклое освещение, распространяющееся от светильников, подвешенных к потолку на тонких цепочках, скорее создавали, чем рассеивали готическую атмосферу ужаса.

На высоких подставках под стеклом стояли кубки, которыми выпускники прошлых лет награждались за успехи. Кубков было не так уж и много, потому, что в кабинете ЗОТС хранились лишь те, что выдавались волшебникам за борьбу с Темными Силами.

На одной из подставок Лили обнаружила кубок с выгравированным именем Альбуса Дамблдора. Прочитав дату рядом с именем, Лили было подумала, что это вовсе и не их директор. 1852. Получается, что профессору Альбусу около ста двадцати? Волшебники –обычные люди, наделённые необычной силой. Они не могут жить так долго.

Здесь же хранился кубок, врученный некогда Минерве МакГонагалл в 1944 году. Рядом красовался кубок, выданный неизвестному Тому Реддлу, в том же, 44–ом. Несколько раз повторялись имена Поттеров, Лонгботтомов, Пруэттов, Уизли.

Стоя в пустом классе, где, кроме призраков, отголосков прошлого и её самой, никого не было, Лили зачарованно прислушивалась к ходу времени. Ей сложно было представить мир, принадлежащий кому–то другому. Казалось, она пребывала во времени всегда и будет пребывать дальше бесконечно. Маленькая фея, королева гриффиндорской гостиной, Солнечный Зайчик, Златовласка.

Но пустые кубки с выгравированными именами безмолвно свидетельствовали о том, что когда–нибудь мир станет принадлежать другим людям.

А она, Лили Эванс, обернётся всего лишь ещё одним воспоминанием.

Глава 26

Талые воды

Над Хогвартсом в течение недели сражались два атмосферных фронта, осыпая всё вокруг метелями, обрушиваясь на головы несчастных прохожих яростными пронизывающими ветрами. Большинство нормальных людей без крайней нужды и носа не высовывали за стены замка, но Мародеры тренировались на квиддичном поле почти ежедневно, соревнуясь в скорости с ветром.

Лили предпочитала проводить вечера в библиотеке. Поначалу она ещё надеялась, что Северус устанет демонстрировать дурной нрав, а тихая библиотечная атмосфера как нельзя больше способствовала задушевным беседам. Но надеждам не суждено было оправдаться. Мальчик держался с отстраненной вежливостью. Попытки Лили растопить лёд ни к чему не привели.

В один из томительно длинных, скучных вечеров за соседний столик опустилась Нарцисса. Лили старалась не отвлекаться от работы, но взгляд то и дело возвращался к белокурой особе.

– Гриффиндорка? – Обращение заставило вздрогнуть от неожиданности. – Интересная книга?

– Неудобная, – ответила Лили. – У магглов есть одна очень полезная штука, называется оглавление. Почему бы всемогущим магам не позаимствовать идею?

– Знаешь, – приторным голоском поведала слизеринка, – а я видела, как ты подсматривала за нами в лазарете. Нехорошо. – Нарцисса тряхнула головой. Локоны–спиральки заплясали вокруг кукольного личика. – «Тайные свойства цветов и трав», – прочла она название книги, что держала в руках Лили. – Не пойму, как можно тратить время на этот нудятину? Ты почти как Северус Снейп... или ты из–за него этим и интересуешься?

– Не твоё дело, чем я интересуешь, – огрызнулась Лили.

– Сев мне очень нравится, – улыбнулась соседка, словно не слыша отповеди. – Он не такой, как все. Но тебе не следует на меня злиться. Я ему нравлюсь не так, как ты.

– О чём ты? Он даже не смотрит в мою сторону…

– Слишком выразительно не смотрит.

Странные они, эти Блэки. Похожи на фарфоровых кукол. За изящным фасадом уж никак не ожидаешь встретить тонко отточенный, насмешливый ум.

– Ты дружишь с Сириусом? – неожиданно спросила слизеринка.

– Я дружу с Поттером, – отрезала Лили.

– Не жалуешь ты моего кузена… – прокомментировала собеседница.

– Сама-то ты его жалуешь?

– Разве Сириус не красив? Он красивей, чем Северус.

– Зачем ы задаешь мне все эти вопросы? – нахмурилась Лили. – О Северусе? О Сириусе? Что хочешь вынюхать на этот раз?

Кукольное личико слизеринки застыло, превращаясь в холодную маску идола.

– Забудь о том, что я с тобой говорила. Забудь, что я вообще к тебе подходила.

– Договорились. Легко!

Нарцисса ушла, а Лили ругала себя. Ну зачем? Зачем она сказала то, что сказала?

***

Питер Крэм, гриффиндорский охотник, должен был по семейный обстоятельствам покинуть Хогвартс как раз на время матча между гриффиндорцами и слизеринцами. Поттеру, как говорится, не было счастья, да несчастье помогло. Сегодня должен был состояться конкурс. Помимо Поттера, на место охотника метили ещё несколько счастливчиков.

Дул мокрый ветер, съедая снег. Сонный, встревоженный, продирался он сквозь дремучие чащобы Запретного Леса, гоняя жесткие ледяные крупинки по круглому, словно тарелка, Хогвартскому Озеру. Повсюду звенели ручьи, снег ухал и проседал под ногами. Куда ни ступи – всюду вода. Замок превратился в остров.