Цена твоей Любви (СИ) - Магницкая Доминика

Совершаю рывок. Быстро перехватываю рукоять, вспоминая уроки Брайса, и резко прижимаю дуло к взмокшей спине Фелиса, который слишком поздно понял, что сонливость была умело сыграна.

— А теперь ты готов поговорить?

Он не воспринимает меня всерьез. И правильно — я сама не знаю, что творю.

Неизвестность сводит с ума, а отчаяние толкает на роковые поступки.

— Моника, твоему отцу это…не понравится.

— Да заткнись ты! — надавливаю на поясницу. Шиплю сквозь зубы. — Алдо приказал тебе постоянно говорить в этом ключе? Ты каждый день приходишь и твердишь одно и то же. Отец, отец, отец и бла-бла-бла. Всё, что он сделал — не успел вовремя высунуть.

Желчно хмыкаю и недобро щурюсь.

— А этого недостаточно для того, чтобы считаться отцом. Мне плевать, будет он доволен или нет. Если ты не можешь ответить на мои вопросы, я спрошу у него.

Дергаю за локоть и завожу одну руку за спину. К счастью, разум не настолько затуманен злобой — тело рефлекторно принимает нужную стойку.

Хоть за что-то можно Брайса поблагодарить.

— А тебя точно не Дон воспитывал? Иначе от кого такой дерзости понабралась?

Вместо ответа я еще сильнее заламываю его руки, давая прочувствовать самую настоящую боль.

Холодно роняю, презрительно вдергивая бровь.

— Муж научил.

— А мне кажется, что всё-таки гены, — рокочет за спиной низкий голос.

Вздрагиваю, мгновенно обливаясь холодным потом.

Не так я представляла нашу встречу.

Темные огни ярости взрывают голову, но я отступаю — выбора нет. Судорожно втягиваю носом воздух и зло отталкиваю Фелиса. Пистолет держу при себе — мало ли что. Пока Алдо для меня — совсем закрытая книга. И я не особо стремлюсь её открывать, потому что слишком боюсь. Брайс и Рон многое успели поведать.

Хорошим человеком моего отца точно не назвать. В его глазах сущие демоны пляшут.

Мужчина властно приказывает, обращаясь к парню.

— Свободен. Хвалю. Молодец, что не раскололся.

Я настороженно поглядываю на Фелиса, который с прищуром мысленно распиливает мою ладонь.

— А пушка?

— Я потом тебе отдам. Она всё равно ею не воспользуется, — уверенно заявляет.

Надо же. И говорит-то как. Будто меня здесь нет.

Когда мы остаемся одни, Дон спокойно заходит внутрь, заполняя собой всё пространство, и по-хозяйски садится в кресло.

У меня появляется стойкое ощущение, что он относится к пистолету, как к игрушке. Мол, хочет ребенок поиграть в стрелялки — пожалуйста. Лишь бы себе не вредил.

В сотый раз напоминаю — я нужна ему живой. Но почему проклятая дрожь всё сильнее меня колотит?

— Итак. Что ты хочешь узнать?

Я искренне недоумеваю — это какая-то жалкая пародия на переговоры?

— Почему ты забрал меня?

— Потому что ты — моя дочь, — бесстрастные слова повисают в воздухе. Алдо тихо поясняет. — Видишь ли, других детей у меня нет. Смирись.

— А ты уверен, что я — твоя дочь?

— Уверен. Сама убедись.

Кладет на стол два документа, которых я прежде не заметила, и кивает, бросая немое разрешение.

На негнущихся ногах подхожу к столу. Зябко ёжусь и вжимаю голову в плечи. Слабый мороз бьёт по щекам — своим присутствием Алдо принёс один холод.

Нерешительно протягиваю руку, подношу документы к глазам и сипло уточняю.

— А вдруг результаты поддельные? — пустым взглядом окидываю два ДНК-теста. И у меня, и у Амелии совпадение одинаковое — 99 %.

Последняя надежда безжалостно растоптана.

— Посмотри на дату. Я сделал тест, когда вам еще и года не было.

Меня передергивает. Кончики пальцев резко немеют. Слёзы застилают взор.

— Так ты давно знаешь…почему раньше не забрал? Чего ждал?

Алдо искривляет губы в горькой улыбке и цинично отвечает.

— У тебя же амнезия. Откуда такая уверенность, что я вас не забрал?

— Что?! — голос пропитан шоком.

— Я забрал, — терпеливо повторяет. — Но только тебя. До четырех лет ты жила со мной.

Мир меркнет. Пол уходит из-под ног. Ослабевшие руки отпускают бумаги, и те с тихим шорохом летят вниз. А кажется, будто вместо них на дно падаю я.

Перед глазами темнеет — очередной вихрь воспоминаний сбрасывает бомбу на мою голову.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

«Я больше не могу тобой рисковать. Это уже третья попытка шантажа. Когда-нибудь мои враги преуспеют, и я не хочу до конца дней винить себя за то, что подверг тебя опасности» — с сожалением шепчет Алдо.

«Папа, я останусь с тобой» — маленькая копия меня невинно хлопает глазами и пускается в слёзы.

«Пока ты меня не понимаешь, но однажды ты поймешь, что я всё делаю ради тебя. Ребенок — слишком легкая наживка. С моим образом жизни иметь детей — непозволительная роскошь».

Взрослая я недовольно фыркаю — раньше надо было думать.

«Ты — плохой человек?» — задаю роковой вопрос. Начинаю капризничать и зло толкаю игрушки, с которыми сижу на полу.

Он молчит. Подходит ко мне, целует в лоб и тихо бормочет.

«Обещаю, я за тобой вернусь».

А дальше, судя по всему, меня подхватывают две девушки и силой уводят из дома. Картинка обрывается на детском, отчаянном визге. Маленькая Моника плачет и кричит: «Я не хочу уходить. Мне страшно. Папа, вернись ко мне!».

Но её до последнего никто не слышал. Такова цена безопасности.

— Почему забрал только меня? — растерянно сажусь на диван и поджимаю пятки.

Скулы сводит от горечи. Сердце совершает марш-бросок и заходится от жуткого предчувствия. Мне больно осознавать, что глобальная ложь началась с самого детства.

— Когда твоя мать забеременела, она сразу же пришла ко мне, — начинает издалека. Морщится и нехотя добавляет. — Времена сложные были. Никаких договоренностей с карамбами, все стреляли в спину и действовали исподтишка. Я молодой был и глупый. Не поверил угрозам Аннет, когда она пообещала сдать меня властям, если я не женюсь на ней.

— Так это была всего лишь интрижка?

— Для меня — однозначно да, — усмехается. — Она же просто нашла способ обеспечить себе сытую жизнь.

Меня прошибает током от осознания, что я ему верю. Поток тихих фраз врывается в голову, но я не успеваю разобрать. Слова слишком быстро сменяют друг друга — я буквально на лету хватаюсь за ниточки.

«Ты бесполезна, Моника. Заработай хоть так» — строго бросает мама.

«Я едва достигла совершеннолетия, а ты уже пытаешься подложить меня под других мужиков?» — в ужасе переспрашиваю я.

«У них есть деньги, а у тебя что? Максимум — смазливая мордашка» — глупо обрывает.

«Я еще учусь. Уж прости, что на данный момент я не могу подарить тебе золотую жизнь, полную шика и блеска» — ярость берет верх.

«Из-за тебя я всё потеряла. Поэтому ты и вернешь мне должок» — цинично отвечает.

«Да в чем моя вина? Почему ты так несправедлива?» — этим вопросом я буду задаваться всю жизнь.

До сих пор не знаю причины. Возможно, Алдо сможет всё прояснить?

— Так ты отказался жениться на ней?

— Я отказался от неё, но не от вас, — серьезно отрезает.

Его взгляд пронизан настолько глубокой грустью и пронизывающим отчаянием, что мне становится неловко. Я прочищаю горло и за очередным вопросом скрываю свой испуг.

— А что было дальше?

— Она сделала донос. Я вовремя не отреагировал, поэтому несколько баз с оружием были закрыты, а меня отправили в тюрьму.

— Неужели ей просто поверили на слово? — недоумеваю.

— Нет. Говорю же — я молодой был и наивный. Даже не подумал о том, что она с самого начала копала под меня. Страховалась и запоминала адреса, имена. Вроде утащила пару документов. Короче, загребла по полной.

Узнаю свою мать. Та всегда думала на два шага вперед.

— Но ты быстро вышел…

— Мои адвокаты доказали, что дело сфабриковано и повесили его на другого человека, — пожимает плечами. — Большие деньги всегда выручают. Я даже года не отсидел.

Меня передергивает от его циничных рассуждений. Разум кричит, что так нельзя, а сердце пытается оправдать.

И быстро проигрывает. Ничто не оправдает жестокость. И мне откровенно плевать, что таков их мир — мир криминальных авторитетов.