Кардинал - Даррен Шэн

В конце концов винты подались, уступив ударам и проклятиям. Я уселся на землю, отдуваясь.

– Боишься? – спросила Ди, посмотрев на меня.

– Душа в пятки, – подтвердил я.

– Я тоже. – Ее била дрожь. Я притянул ее поближе к себе, обнимая. – Если там что-то лежит… – начала она.

– Нет там ничего. Ты сама меня убеждала… еще там, дома, помнишь?

– Помню. Там в это верилось. А здесь, когда кругом мертвецы и крышка развинчена… Мартин, а вдруг…

– Молчи. Поздно теперь сомневаться и беспокоиться. – Я глубоко вдохнул, но это не помогло. – Готова?

Ди молча кивнула, и я откинул верхнюю половину крышки.

Изнутри скалился скелет.

Ди с громким воплем попятилась назад. Наткнувшись на стенку свежевырытой ямы, она развернулась и выкарабкалась наружу. Там ее вырвало. Я услышал, как она рыдает, выдирая клоками траву.

Я воспринял увиденное спокойнее, потому что отчасти этого и ждал. В гробу лежало почти истлевшее тело, уже практически скелет. Череп был немного свернут на сторону, в шее виднелась трещина. Руки безмятежно покоились на груди. К черепу липли клочки волос, не желающие смириться с неизбежным. Длинные иззубренные ногти. Пустые глазницы. Копошащиеся в останках слизни.

Я вылез из могилы и наклонился над Ди, беспомощно хватающей ртом воздух. Бесстрастный, собранный, отбросивший сомнения. Ее версия дарила надежду на здравый, благополучный исход, но я с самого начала видел призрачность этой надежды.

Ди подняла голову, кривя мокрые от рвоты и слюны губы, и посмотрела на меня дикими темными глазами. В них плескались страх, замешательство и недоверие. А главное, ненависть ко мне, к существу, принявшему облик ее мужа.

– Кто ты такой? – прошипела она. – Что ты за тварь такая?

– Не знаю. Спустись назад в могилу.

– Что? – завизжала она.

– Ты должна опознать тело.

– Ты спятил!

– Я должен знать точно. Мало ли кто там. Нужно, чтобы ты его опознала.

– Это могила Мартина! Гроб Мартина! Кто еще там может лежать?

– Прошу тебя, Ди. – Я подал ей руку.

Она резко оттолкнула ее:

– Не тронь меня! Не приближайся! Ты не Мартин. Ты вообще не человек. Ты…

Я дал ей пощечину. Я не хотел, но надо было прекратить начинающуюся истерику. Недолго мне удалось пожить в шкуре Мартина Робинсона, но кем бы я здесь ни был, теперь я снова стал Капаком Райми, гангстером, кандидатом в преемники Кардинала. И мне нужен был ответ.

Ди уставилась на меня в ужасе.

– Ты меня никогда не бил, – прошептала она.

– Все меняется. Я просил по-хорошему. Теперь я приказываю. Осмотри тело.

Молча, прикрывая щеку рукой, она подползла к краю, заглянула в могилу – и зарыдала. Пара слезинок упала в яму, в пустые глазницы черепа.

– Это Мартин, – простонала Ди.

– Как ты поняла?

– Его руки. На груди. Там его обручальное кольцо на пальце.

– Кольцо могли надеть на кого угодно. Это не доказательство.

– Это Мартин, – повторила она уже твердо. – Только скажи, что это не он, – Ди выпрямилась, буравя меня взглядом, – и я тебя убью.

Я осторожно кивнул и сел рядом с могилой, свесив ноги в яму. Меня больше не терзали ни страхи, ни сомнения. Я снова стал бесстрастным, хладнокровным исполнителем, отнявшим два дня назад пару жизней. Что-то во мне щелкнуло, когда откинулась крышка гроба. Вероятность того, что я Мартин Робинсон, улетучилась, и я моментально вышел из роли, как актер по окончании спектакля.

– Может, это уловка, – пробормотал я. – Если Кардинал забрал мое тело, он наверняка подменил бы его в гробу другим. Он любит заметать следы.

– Кардинал?

– Ты его знаешь? – Я изумленно обернулся к Ди.

– Я о нем слышала.

– Но лицом к лицу не встречалась?

– Нет, конечно.

– А я… а Мартин не встречался?

Она покачала головой:

– Мартин работал в школе. Больше нигде. – Она отошла от края могилы и стала обходить меня. – Ты действительно служил у Кардинала?

– Да.

– Значит, то, что ты раньше сказал, правда? Про гангстеров? – Я коротко кивнул. Своими расспросами она мешала мне думать. – Ты кого-нибудь убивал?

– А какая разница?

– Мне надо знать, – отрезала она. – Ты присвоил облик моего покойного мужа. Я желаю знать, какие дела ты творил под его внешностью.

– Тебя не касается. – Я поднялся, подбирая лопату. – Утром я уеду. Здесь мне ловить нечего. Я надеялся найти ответы, а вместо этого еще больше увяз в загадках и вопросах. – Скинув в яму земляной ком, я глянул на Ди: – Поможешь закопать?

Ее глаза расширились от возмущения.

– Да что ты за нелюдь такая? Являешься ко мне под видом Мартина. Тащишь сюда, заставляешь осквернить его… могилу мужа! – Голос срывался на опасный визг. – И решил, что можешь просто взять и уйти? Как ни в чем не бывало?

– А что мне еще делать? Прости, что заставил тебя через такое пройти, но так уж вышло. Я блуждал в темноте, и мне нужно было…

– Думаешь, я это так оставлю? – перебила она. – Не обольщайся… Не знаю, кто ты – или что ты такое, – но будь я проклята, если позволю тебе просто помахать ручкой и уйти.

– Чего ты от меня хочешь? – вздохнул я. – Что мне для тебя сделать?

– Во-первых, брось этот тон, – рявкнула она. – Мы только что разрыли могилу, черт возьми! Прояви хоть каплю уважения… к умершему.

Ди уронила голову на грудь и зарыдала. Мне было ее жаль. По-настоящему жаль. Но внутри все пылало. Этот огонь разгорался постепенно в течение всего года и вспыхнул жарким пламенем, когда я убил Винсента и того, второго. Пока я сражался с загадкой собственного прошлого, он немного приугас, но теперь заполыхал с прежней силой. Только истина могла его потушить. Раз Ди не в силах помочь мне проникнуть в тайну прошлого, какой мне теперь от этой женщины прок?

– Ди, – призвав все свое терпение, попросил я, – давай закопаем могилу и уйдем. Доведем начатое до конца, вернемся домой, поставим чайник, поспим. Утром меня уже не будет, а ты заживешь как прежде…

– Никуда ты не поедешь, – заявила она.

– Хочешь, чтобы я остался? – неуверенно переспросил я.

– О да, ты останешься, – мрачно усмехнулась Ди. – А утром – нет, прямо отсюда – мы идем в полицию.

– Нет, Ди, этого не будет, – возразил я безапелляционно.

– У тебя нет права голоса. Ты прикидываешься моим мужем. Значит, решать мне. А я решила, что пусть разбирается полиция.

– Действительно решила?

– Лопни мои глаза!

Она исполнилась решимости. Цель придавала ей сил и заглушала боль от ран, которые я разбередил. Ей все виделось простым и ясным: пойти в полицию, рассказать обо мне, а уж они там разберутся – как-нибудь, неважно как. И она будет счастлива.

– Ди, – начал я, уже понимая, как придется поступить, но все же ища обходные пути, уводящие от порочного, с которого уже не будет возврата, – если я уйду прямо сейчас и больше не покажусь тебе на глаза, ты оставишь все как есть?

– Ни за что! – прошипела Ди. – Я от тебя не отстану. Я знаю, где тебя искать и под чьим началом. Я пошлю за тобой полицию, они притащат тебя назад, и ты заплатишь…

Зря она выложила все карты. Кардинал объяснил бы ей, как важно держать расклад в тайне. Но я смотрел на нее глазами покойного мужа. При всей ненависти она не видела во мне угрозы.

Покорно кивнув, я глянул вниз, в могилу, на скалящийся череп.

– Ди, – бесцветным голосом произнес я, отвечая на заданный ранее вопрос, – мне доводилось…

– Что доводилось? – подозрительно нахмурилась она.

– Убивать.

И я с размаха рассек ей висок краем лопаты.

Она отшатнулась, остолбенев; кровь хлынула из рассеченной головы. Я ударил снова, на этот раз по лицу, сминая кости. Ди рухнула ничком. Попыталась отползти, но я пригвоздил ее к земле и перевернул на спину.

Оседлав ее, я занес острие лопаты над глядящими в разные стороны глазами.

– Мартин, – прохрипела она, мотая головой, умоляя меня не добивать ее. – Мартин… пожалуйста…

– Нет, – ответил я. – Я не Мартин. Я Капак.

И я вонзил лопату прямо между глаз, пронзив череп до мозга. Когда тело подо мной перестало барахтаться, я столкнул его в могилу, к покойному супругу Ди.

В гроб они бы вдвоем не поместились, поэтому я оставил его открытым. Ожесточенно ворочая лопатой, я закидал могилу землей, прервавшись только раз, когда подобрал комок мозгов и швырнул в яму на корм слизням.

Закончив, я утрамбовал рыхлую землю и, отступив назад, оглядел свежий холмик. Днем будет видно, что тут копались. Но это если присмотреться, а так пройдет несколько дней, прежде чем полиция найдет следы преступления. К этому времени я уже буду далеко.

Одним прыжком перемахнув через стену, я пружинистой походкой зашагал прочь, на ходу закинув лопаты в темную придорожную канаву. Я не чувствовал ничего – ни мук совести, ни паники, ни тревоги, ни сомнений. Сделал то, что должен был сделать. И все.

Несколько недель назад – даже несколько дней – я бы весь извелся. Страдал бы оттого, что нарушил свой кодекс чести, не позволяющий убить невинного. Я тешил себя иллюзией, что останусь чист, участвуя в грязных делах. Теперь иллюзия развеялась.