Волчья ягода - Ольга Егорова

– Как это – за что? За то, что я… В общем, за свое… за мое… плохое поведение.

– За ваше плохое поведение? А вы меня, случайно, не перепутали со своей школьной учительницей, Арсений Волк?

– И что это вы меня все время так называете? Арсением Волком?

– А вы, что ли, не Арсений? Не Волк?

– Волк, – согласился он. – Только…

– И никаких «только»! Вот как хочу, так и называю! Просто у меня настроение хорошее, и вы меня рассмешили…

– Хорошо, что не напугал. Как в прошлый раз, – тихо усмехнулся он в трубку.

Она вспомнила этот «прошлый раз» и снова чуть не рассмеялась. Кажется, она рада, что он позвонил… Вот уж не ожидала от себя!

– Да, – согласилась она. – В прошлый раз вы тоже отличились. Как, кстати, ваша ссадина?

– Хорошо. Знаете, просто прекрасно. Тоже передает вам привет и надеется.

– Надеется – на что?

– А кто ж ее знает… Ни на что уже не надеется. Вы же не оставили ей ни малейшего шанса.

– Вот и замечательно. А как Федор?

– И Федор тоже.

– Что – тоже? Тоже ни на что не надеется?

– Я хотел сказать, что Федор здоров. – Он опять усмехнулся в трубку, и Майя опять почувствовала, что рада его звонку.

– Ну вот и замечательно. А теперь давайте по-серьезному. Вы правда зачем звоните-то? Что, опять торт надо испечь или котлет нажарить? Или у вас кот заболел? Только предупреждаю – я не ветеринарный врач, так что…

– Сами же сказали – по-серьезному. А сами про кота.

– Хорошо. Значит, остаются торт и котлеты. Или – салат?

– Никакой не салат. Я же сказал, что, во-первых, хотел извиниться.

– Это я помню. Только до сих пор не поняла, за что.

В трубке повисло молчание. Майя терпеливо ждала, когда он снова заговорит. Прекрасно знала, за что именно он хотел перед ней извиниться, но все же из какого-то детского упрямства ждала, что он произнесет это вслух.

Как будто какой-то веселый и озорной чертик в ней поселился и теперь вот издевается от всей души над бедным Арсением Волком, а она даже ничем не может ему помочь, потому что чертик внутри не признает ее власти.

– За то, что я вас… поцеловал. – Арсений Волк наконец выдавил из себя признание, и ей показалось, что трубка у нее в руках в этот момент даже слегка покраснела, заразившись через телефонный повод его смущением.

– Ах да, – равнодушно сказала она в ответ. – Конечно. Я совсем забыла…

Кажется, у нее получилось. Она и сама не понимала, зачем это ей понадобилось врать ему и изображать равнодушие в голосе. Нет, конечно же, ничего она не забыла, а все прекрасно помнила, и даже каждый день вспоминала, и ругала себя за эти дурацкие воспоминания, а вот теперь изо всех сил изображала святую невинность и радовалась, что он заметно расстроен ее забывчивостью.

– Ну вот и отлично, – пробасил он в трубку странным голосом.

Наверное, именно таким голосом приговоренный к смертной казни заключенный говорит: «Ну вот и отлично», узнав в последний момент, что гильотину гуманно заменили на обычный усыпляющий укол.

Или, может быть, она все же немного преувеличивает?

– А что во-вторых? – все так же бодро и весело поинтересовалась она, делая вид, что не заметила ничего такого в его голосе.

– Во-вторых, вы же деньги свои не забрали. Нужно отдать вам деньги.

– Да не нужно. Не велика потеря, и не хочется мне за ребенка брать у вас деньги.

– Так вы же еще и меня лечили! Возьмите за меня! – запротестовал Арсений Волк.

– И за вас не хочется!

– Что значит – не хочется? Получается, вы бесплатно нас с Федькой лечили?

– Получается – бесплатно, – согласилась Майя.

– Нет, я так не согласен. Мне так неудобно…

– А вы попробуйте брюки через голову надеть. Или поспать на потолке, укрывшись одеялом. Вот тогда узнаете, что такое неудобно…

– Майя, я вас прошу!

– Все! Этот вопрос не обсуждается! Что там у вас в-третьих? Или на этом все?

– Нет, не все. В-третьих у нас – собака. Надеюсь, про собаку-то вы хоть на забыли?

– Не забыла, – призналась она. Желание поиздеваться над ним куда-то пропало, и даже внутренний чертик прекратил свои бешеные пляски, внезапно погрустнев. – Нет, Арсений Волк, про собаку я не забыла. Правда. Я не специально, я нечаянно ее у вас оставила.

– Ну вот и хорошо. Значит, давайте договоримся, где мы встретимся, чтобы я мог отдать вам собаку… Или, может быть, вы сами за ней приедете? Заодно и в гости зайдете…

– А заодно и котлет нажарите, – усмехнулась Майя. – А горло вам не посмотреть? Легкие не послушать?

– Да что вы все время про эти котлеты! – вдруг всерьез рассердился Арсений Волк. – Дались они вам, эти котлеты! Не хотите приезжать – на надо! Скажите, куда собаку привезти, я привезу, и…

– И?.. – усмехнулась Майя.

Он снова замолчал.

– Ладно. Не сердитесь на меня, Арсений Волк. Пожалуйста. Это я только иногда такая злая. По вторникам в шесть часов утра. А в другое время я очень добрая. И ужасно пушистая. Никакими расческами не пригладишь.

– Значит, я просто не вовремя позвонил?

– Да нет, – все так же серьезно ответила она. – Вы очень даже вовремя позвонили. Я даже рада… что вы позвонили. Правда.

«И зачем я это сказала?» – промелькнула мысль, но было уже поздно: Арсений Волк невыносимо обрадовался и снова стал нести чепуху:

– Так это же здорово! А давайте тогда, может, на природу? В такую погоду грех дома сидеть! Только на неделе я работаю, а вот в выходные… В выходные – пожалуйста! В субботу, в воскресенье! Можно на турбазу поехать… Знаете, Майя, есть одна замечательная старая турбаза на Волге, я в детстве туда еще с родителями ездил, директор – лучший друг Митькиного отца… Митька – это мой лучший друг, а турбаза «Иволга» называется… Знаете, там…

– Стоп! – рассмеялась она. – Кажется, я собиралась только забрать у вас свою собаку… По-вашему, для этого непременно нужно ехать на турбазу? А поближе нигде нельзя совершить этот… акт передачи? Нет?

– Можно! – рявкнул он в трубку, и было понятно, что в этот раз он жутко разозлился уже не на нее, а на самого себя. – Но дело не в собаке! Я просто приглашаю вас на турбазу, и собака здесь ни при чем!

– Так бы и сказали, – вздохнула она.

– Так и говорю, – ответил он синхронным вздохом. – Так вы поедете, Майя? Ну что вы молчите?

Она молчала, потому что не знала, что сказать.

«Жаль, невозможно заготовить речи на все случаи жизни», – подумала она, покосившись на бесполезный листок бумаги. Молчание затягивалось – пришлось остановиться на промежуточном варианте.

– Я подумаю, – сказала она.

Арсения Волка, как выяснилось, «промежуточный» вариант совершенно не устраивал.