Паучий дар - Хардинг Фрэнсис

– Мне нужно столько тебе рассказать! – вздохнула она.

– Нет, сначала ты меня послушай! – перебил ее Янник. – Тот человек, Галл, который вас преследовал, он только что караулил со своей лошадью внизу, прямо у дома.

– Все в порядке, – заверила брата Неттл. – Теперь мы работаем вместе. История про заговорщиков-проклинателей оказалась правдой, так что… Погоди, что ты сказал? «Только что караулил»?

Неттл перегнулась через перила и посмотрела на улицу. Янник не ошибся: Галл, черная карета и болотная лошадь куда-то пропали.

* * *

Неттл вернулась в комнату, оставив Янника сидеть на перилах.

– Келлен, – сказала она, – Галл исчез. Разве он не должен был нас дождаться?

Брови Келлена поползли вверх. За его спиной в комнату вошел главный составитель. Он был бледен как смерть, словно готовился к худшему.

– Я должен знать правду. Вы можете спасти мою дочь?

– Об этом еще рано говорить! – воскликнул Келлен. – Я здесь всего полчаса. Но… расплести проклятие будет невозможно, пока я не разузнаю что-нибудь о проклинателе.

– Тогда прошу меня простить, – сказал главный составитель, развернулся и два раза ударил кулаком о стену.

По сигналу в комнату вошли четверо мужчин. Каждый их шаг таил мрачную угрозу, они несли веревку и два больших мешка. Один прижимал к предплечью дубинку, причем до того незаметно, что сразу становилось ясно: ему не впервой пускать ее в дело.

– Эй! – заорал Келлен. – Что происходит?

– Не бойтесь, – сказал главный составитель. – Вы нужны им живыми.

Неттл рванулась к балкону, но ее схватили раньше, чем она успела добраться до двери. Чья-то грубая ладонь накрепко запечатала ей рот. Но, прежде чем балконные ставни с грохотом захлопнулись, она заметила, как Янник испуганно взмыл в воздух. В следующий миг Неттл прижали к полу и связали ей руки за спиной. Она слышала, что Келлен еще сопротивляется.

– Мы же пытались вам помочь! – закричала она.

– У меня не было выбора, – ответил главный составитель. – Освободители сказали, что снимут проклятие с моей дочери, только если я передам им вас. Простите. Я бы хотел найти другой способ ее спасти.

– Но это не так работает! – Кто-то пытался запихнуть Неттл в рот кляп, но она брыкалась и извивалась. – Вас обманули! Они не смогут снять собственное проклятие, даже если захотят…

Больше она ничего сказать не успела, потому что ее схватили за волосы и крепко приложили головой об пол. Удар был недостаточно сильным, чтобы Неттл потеряла сознание, но висок взорвался болью, а перед глазами вспыхнула россыпь звезд. Неттл вскрикнула, глаза наполнились слезами, и не успела она опомниться, как кляп все-таки оказался у нее во рту.

Келлен издал приглушенный вопль. Неттл вывернула голову и увидела, что он с немой яростью смотрит на человека, который ее ударил. У Келлена изо рта тоже торчал кляп. «Мы были вашей единственной надеждой, господин главный составитель! – прокричала бы Неттл, если бы смогла. – Единственной надеждой вашей дочери! Вы глупец!» Висок у нее горел, и что-то щекотало щеку. «Кровь, – подумала она. – Наверное, кровь. У меня идет кровь». Она на мгновение зажмурилась, надеясь унять гнетущее разочарование в груди и тошнотворную боль в голове и обрести покой. Но это было не так-то просто. Все вокруг кричали. К голосам примешивались другие звуки, и то, что щекотало ее щеку, становилось все более настойчивым и не похожим на струйку крови.

Люди испуганно вопили, не понимая, что происходит. Коврик у лица Неттл елозил и шевелился, словно полчища муравьев. Веревка, которой ей связали руки, дергалась и извивалась, подобно змее. И со всех сторон, из каждого угла доносился тихий шелест распускающихся нитей.

Глава 28

Ярость

Келлен не чувствовал, что он теряет над собой контроль. Скорее он наконец вырвался на свободу. Словно он всю жизнь, как муха, бился о мутное стекло глупости других людей. Их жалкое невежество, их самовлюбленную слепоту, их высокомерие, трусость. Он весь был покрыт синяками и ссадинами после этого долгого бессмысленного сражения. А теперь он влетел в стекло, подобно пуле, и разнес его вдребезги.

Келлен вдруг почувствовал: ничто не устоит перед его гневом. Кляп во рту, дрожа, распадался на куски, сухие нити змеились на языке. Человек, который держал Келлена, закричал от страха и боли и отпустил его. Веревки, связывавшие его руки, судорожно дернулись и ослабли. Келлен встал и выплюнул комок спутанных ниток. Губы сами собой растянулись в злобной усмешке. Веревки у его ног дергались, как маленькие угри, разваливаясь на волокна. Гобелены по всей комнате расползались, а картины, которые вышила крестиком маленькая девочка, распускались с тихим щелканьем.

Неттл, лежавшая на полу в паре метров от него, села и освободила запястья от извивающейся веревки. При виде кровавой ссадины у нее на лбу ярость Келлена разгорелась еще пуще.

– Вы пытались нас связать, – проговорил Келлен. Внезапно это показалось ему ужасно смешным. – Вы пытались связать меня!

Человек, схвативший его, теперь жался к стене, сжимая руку и задыхаясь от ужаса. Келлен запоздало понял, что с его пальцами что-то не так. По коже пробежала рябь, и она начала распускаться, от костяшек пальцев к запястью заструилась кровь…

– Прекрати! – заорал главный составитель.

Но Келлен не мог. Ему оставалось только смотреть на мужчину, который зашелся криком…

– Келлен! – Неттл распахнула двери балкона и настойчиво поманила его за собой. Он кинулся прочь из комнаты.

Если не знаешь, что делать, сделай что-нибудь очень глупое, чтобы у твоих противников не возникло желания за тобой повторить.

Келлен перекинул через перила одну ногу, затем другую; ярость по-прежнему заряжала его, как ослепительная молния. Прыжок с балкона отозвался болью в каждой косточке. Рядом с глухим стуком, вскрикнув, приземлилась Неттл. Прихрамывая, они бросились бежать. В спину им летели крики «Стоять!», «Держи вора!». Прохожие охотно подхватили. Еще бы, ведь они своими глазами видели, как двое негодяев только что спрыгнули с балкона респектабельного дома.

Келлен в темпе проковылял мимо навеса с кисточками – и тот обрушился на прилавок. Флаги, которые встречались ему на пути, распадались на нити, напоминая разноцветные одуванчики на ветру. Плетеное кресло, затрещав, завалилось на бок. Он слышал, как люди взвизгивали, испуганно ахали. Оттого, что расплеталась их одежда или кожа?..

– Перчатки! – задыхаясь, воскликнула Неттл.

Но у Келлена больше не было перчаток. Он снял их в комнате проклятой девочки и не успел забрать. Веревки, на которых поднимали в окно большой ящик, внезапно оборвались. Под громкие крики он рухнул на мостовую и разлетелся щепками и осколками стекла.

Разум Келлена по-прежнему был раскален добела от гнева, ярость текла по его жилам, но теперь к ней примешивался страх. Он не мог перестать думать о человеке, которому не повезло его схватить, и о том, как тот прижимал к груди окровавленную руку. Неужели так теперь будет со всяким, к кому Келлен прикоснется? Кто-то оступился рядом с Келленом, он дернулся в сторону и свернул в пустынный переулок. Неттл отстала на несколько шагов. Она успевает за ним? Не подойдет слишком близко, чтобы подвергнуть себя опасности?

Переулок выходил на набережную устья реки, где выгружали на причал товары. Когда Келлен побежал по пирсу, то увидел, как трос подъемного крана ощетинился и оборвался и поддон с кирпичами полетел вниз. Швартовы на ближайших лодках взвились, как хвосты у сердитых кошек. Такелаж разматывался сам собой, роняя тяжелые паруса на головы ничего не подозревающих матросов. Те едва успевали пригнуться, чтобы не попасть под гик, несущийся над палубой.

– Келлен! – звала его Неттл, но он не мог остановиться, не мог позволить ей подойти.

Он добежал до конца пирса, там скинул ботинки и прыгнул в реку. Войлочная одежда мгновенно отяжелела. Келлен проплыл с десяток метров и остановился, молотя руками по ледяной воде.