Не верь глазам своим - Кейт Уайт

— Речь могла идти о контракте?

— Кто вам это сказал? — спросил Карл, нахмурив брови.

— Несколько людей упомянули, что срок контракта истекал и Мона не хотела подписывать новый.

— Ну, возможно, поначалу она и не горела желанием это делать, — заикаясь, произнес он. — Мона вдохнула в журнал новую жизнь и ждала соответственного вознаграждения.

— Мистер Дикер отказался установить достойный оклад?

— Он колебался, как это и положено при подобных переговорах. Однако они почти достигли компромисса. В последнее время я часто уезжал — в небольшом колледже на Род-Айленде ставят мою пьесу, — поэтому несколько выпал из курса дел. Но я знаю, что они с Томом… как это сказать… устранили противоречия.

— Ходят слухи, что Мона подыскивала другую работу, — отметила я.

Карл пожал плечами.

— Она забрасывала удочку, но ловить ничего не собиралась, — уверил он. — Говорю же, они с Дикером практически все уладили.

Мнение Карла противоречило предположению Кэт. Ничего удивительного, если учесть, как искажается информация в сфере издательства журналов. Просто игра в испорченный телефон. Есть, конечно, вероятность, что муж Моны настолько «выпал из курса дел», что понятия не имел о ее истинных намерениях. Или по какой-то причине лгал мне.

— Знаю, Тома иногда сравнивают с питбулем, — добавил Карл, пока я переваривала его откровение, — но в целом он толковый человек.

В зал тихо вошла британка:

— Карл, тебя к телефону. Сестра.

— Я должен ответить, — сказал он мне. — Софи проводит вас.

Я медленно поднялась, дав Карлу возможность скрыться в одной из комнат квартиры.

— Кстати, меня зовут Бейли, — представилась я. — Сотрудница «Базза». А вы здесь работаете?

— Прихожу два раза в неделю, когда тут бывает Молли. Я нечто среднее между няней и частным учителем.

— А сколько Молли лет?

— Одиннадцать.

— Не слишком ли много, чтобы нуждаться в няне? — спросила я.

Британка взглянула на меня через плечо.

— Да, но все же маловато, чтобы оставаться по ночам одной, — ответила она и снова отвернулась. — Когда Карл с Моной уходили, я присматривала за Молли. Я находилась с ней, когда произошло убийство.

— Но если Молли гостит здесь всего пару дней в неделю, то зачем же уходить именно в то время, как она приехала?

В ответ прозвучало:

— Молли всегда задавала тот же самый вопрос. Мона оправдывалась, что сама себе не хозяйка, когда дело касается обязательств по работе. Карл — непрактичный человек, а Мона зарабатывала на жизнь.

— Как считаете, кто мог убить Мону? Может, она упоминала, что у нее с кем-то не ладятся отношения?

— Отношения у нее не ладились со всеми, — заявила Софи. — Кроме Карла. Думаю, она так была рада его присутствию, что вела себя мило. А он то и дело извинялся за нее и заглаживал ее неурядицы.

— Я правильно поняла, что Мона была строга к вам?

Она снова глянула на меня через плечо.

— Стоит ли вспоминать?

— Обещаю, это останется между нами. Мне нужны сведения для статьи.

Софи пожала плечами:

— Обычно ей удавалось не замечать меня, но если я случайно попадалась ей под руку, Мона превращалась в настоящего тирана. Однажды я позволила Молли примерить одну из ее кофточек, так она просто взорвалась. Замахнулась рукой, чтобы ударить, но в последний момент остановилась. Если бы не Карл с Молли, ноги бы моей в этом доме не было.

— А вы…

— Извините, — прервала меня Софи, — мне надо возвращаться к Молли.

Перед тем как направиться домой, я нашла небольшое кафе на Двадцатой улице, заказала там капуччино и записала в тетрадь новые факты. Визит к мужу Моны принес больше информации, чем я ожидала. У Карла якобы есть алиби. И если он не лжет насчет переговоров о контракте, то Дикер теряет всякий мотив.

Няня из Англии тоже поведала мне любопытную вещь. Мона была способна на рукоприкладство, когда выходила из себя. За шесть недель в «Баззе» я заметила, что начальница сурова и груба, а теперь оказывается, она могла даже распускать руки.

Дожидаясь счета, я проверила голосовую почту. Звонила Джесси, интересовалась, как у меня дела. Ценю ее заботу. На протяжении всего дня меня подсознательно терзала тревога из-за событий накануне, так приятно было услышать, что обо мне кто-то беспокоится.

К моему удивлению, папарацци Джед Крэндол наконец-то вышел на связь и оставил мне сообщение, пока я сидела в квартире Моны. Я сразу же ему перезвонила, и из трубки раздался хриплый, сонный голос.

— Извините, что так долго молчал, — сказал он, когда я представилась. — Было очень много дел.

— Спасибо, что нашли для меня время. Я, как вы уже знаете, из «Базза», пишу о смерти Моны. Она ждала от вас звонка в тот злосчастный вечер. Вы с ней разговаривали?

Последовали долгая пауза и глоток: Джед, вероятно, выпил что-то.

— Вы прямо как детектив.

— Просто выполняю мою работу. Так вы…

— Не хочу вдаваться в подробности по сотовому телефону. Звук, как из аэродинамической трубы. Давайте встретимся и все обсудим.

Я замялась в нерешительности:

— Вряд ли у меня получится прилететь в Лос-Анджелес на этой неделе.

— Лос-Анджелес? Я сейчас в Нью-Йорке, прибыл по работе.

— Хорошо, — озадаченно ответила я. — Тогда никаких проблем. Сегодня вы свободны?

Джед ответил, что остановился в отеле «Гудзон», и предложил мне подъехать туда через час, в бар на открытом воздухе. Я согласилась, не переставая поражаться его неожиданному всплытию.

Не было смысла возвращаться домой, а затем добираться до отеля, который находится на Пятьдесят восьмой улице между Восьмой и Девятой, поэтому я сразу направилась в «Гудзон». Это неповторимое место, выполненное в сюрреалистическом стиле. Там любят останавливаться молодые бизнесмены и малоизвестные рок-группы. Заходишь в небольшое фойе с зелеными панелями с подсветкой и чувствуешь, будто ступил на борт космического корабля. Затем поднимаешься на эскалаторе в вестибюль — темное, таинственное пространство с кирпичными стенами, деревянным полом и огромной хрустальной люстрой, с потолка свисает плющ. Словно ты во сне — разрозненные эпизоды.

Я пришла рано и пятнадцать минут сидела в баре библиотеки в светло-коричневом кожаном кресле рядом с бильярдным столом, который обшили малиновым фетром и поместили под куполообразную лампу. Наконец настало назначенное время, и я переместилась в другой бар, во внутреннем дворе отеля. Там стояли несколько столиков и много кушеток. Посередине располагался огромный серебристый бидон, даже казалось, что я Алиса в Стране чудес.

Людей было мало, вероятно, из-за душной погоды: все разумные приезжие прятались в помещении. Я осмотрелась в поиске очень высокого, лысоватого мужчины около сорока лет — так себя описал сам Джед. И наконец-то заметила его на одной из кушеток: сидел, выставив вперед длинные ноги. Надо полагать, такой рост — бесценное преимущество, когда пытаешься заглянуть за забор, чтобы заснять, как Дженнифер Энистон загорает с обнаженной грудью. Он пожал мне руку своей лапищей и пригласил присесть.