Не верь глазам своим - Кейт Уайт

— А ты где была все это время? — спросила я. Она обернулась и кивнула в сторону двери, откуда только что возникла.

— Сидела в той комнатке, — ответила она. — Раньше ее не заметила, а теперь вот решила там освоиться.

— Ты никого не видела? Кто-нибудь выходил отсюда?

— Нет, а что? Ты в порядке?

— Кажется, кто-то пытался запереть меня в чертовой сауне.

— Что?!

Я описала произошедшее, прихватила бутылку ключевой воды из холодильника и отвела Джесси в коридор, чтобы показать приставленное полено.

— Ты уверена, что дверь просто-напросто не застряла?

— Была такая мысль, но посмотри, с какой легкостью она открывается и закрывается. Вот тут царапины.

— Невероятно, — отметила Джесси. — Но зачем кому-то запирать тебя?

— Не знаю. Или меня все ненавидят в «Баззе», или…

— Или что? Думаешь, это как-то связано с убийством?

— Может.

— Значит, убийца — сотрудник журнала?

— Слушай, давай поговорим в машине. Не могу здесь больше находиться.

— Но мы должны рассказать об инциденте.

— Мне надо поразмыслить. Не исключено, что это просто глупая шутка.

Меньше всего мне хотелось говорить Джесси, что Дикер тоже в списке подозреваемых. К тому же у меня нет никаких доказательств.

— Как скажешь, — пожала плечами Джесси.

Дождь прекратился так же неожиданно, как начался, будто опорожнилось огромное ведро. Снаружи оказалось прескверно. Трава хлюпала, яркие садовые цветы сровнялись с землей. Пока мы пересекали лужайку, мои босоножки вымокли насквозь. У ворот четыре официанта сворачивали скатерти и складывали столы. Рубашки липли к спинам.

Мы прошли через высокие деревянные ворота, и я увидела, что автобус действительно уехал, но полдюжины машин осталось. Забросив сумки на заднее сиденье моего джипа, сели внутрь.

— Когда ты ушла, в доме кто-то оставался? — спросила я Джесси, выруливая из Ист-Хэмптона.

— Только Дикер, Нэш и пара человек с восемнадцатого этажа. Те сотрудники «Базза», что на своих машинах, уехали вместе с автобусом. Как ты, кстати, себя чувствуешь?

— Немного лучше, — ответила я. — По крайней мере кожа больше не горит. Хотя в себя прийти не могу.

— У меня к тебе вопрос. Почему некто заблокировал дверь, а затем сам убрал полено?

— Просто дурацкая шутка. Если же это дело рук убийцы, то он, вероятно, пытался меня запугать. Видимо, он — или она — догадывается, что я подобралась близко к истине, но не хочет вешать на себя еще один труп. Поэтому предупреждает, чтобы я дала задний ход.

— А тебе действительно что-то известно?

— Никаких прямых наводок. Может, я не до конца понимаю смысл того, что знаю. — Я замолчала. Джесси мне очень помогла. Никогда не стоит поверять лишним людям свои тайны, но мне надо было излить душу. — Со дня смерти Моны со мной уже не первый раз происходят странные вещи.

— Ну да?! — воскликнула она.

— В четверг я ездила в Бруклин задать несколько вопросов уборщице Кате, которая пострадала в тот день. После этого за мной погнался какой-то мужчина вдоль по улице, хотел поймать. Я вовремя закатилась под машину.

— Ого! Нэш в курсе?

— Нет пока.

— Ты не считаешь, что надо ему рассказать или заявить в полицию?

И что я скажу? Меня напугал человек, который, вероятно, как-то связан с убийством или просто ошивался вокруг и решил поживиться? А затем меня умышленно заперли в сауне Дикера, что также может иметь отношение к смерти Моны, а может и не иметь? Нэш ничем мне не поможет, а полицейские посоветуют не встревать в расследование. Пока я не выясню, что именно произошло, нет смысла поднимать всех на уши. Джесси, обещай никому не говорить об этом, ладно? Я не хочу подвергать тебя опасности. И никто не должен знать, что я так глубоко копаю. Иначе мне не миновать неприятностей.

Джесси замолчала на некоторое время.

— Хорошо, поняла. Я никому не скажу о случае в сауне. Ты смелая женщина, Бейли.

— Скорее отчаянная, а не смелая, — ответила я, улыбаясь.

Как только мы выкатили на Манхэттен, я спросила Джесси, не хочет ли она вместе поужинать, но моя подруга отказалась, ссылаясь на усталость. Надеюсь, я не очень ее напугала, хотя сама беспокоилась за нас обеих. Вернувшись домой, заказала жареного цыпленка и салат из шинкованной капусты — съедобно, но хуже, чем у Дикера. Оставила сообщение маме предельно оживленным голосом. Затем откопала у себя фильм «Афера Томаса Крауна» и постаралась расслабиться в течение двух часов.

Потом, уже в постели, я не могла выкинуть из головы тот ужас в сауне: панику при осознании, что Дверь заперта, затрудненное дыхание в жарком помещении. Если убийца Моны поймал меня в ловушку, то зачем он убрал полено и выпустил меня? Хотел напугать? Ему показалось, что совершать убийство на территории Дикера слишком рискованно?

Или по своей природе он не душегуб, а просто поддался порыву в тот злосчастный вторник?

Вдруг вспомнился Дикер. Он наблюдал за волейболом и мог заметить, что я иду в клуб. Еще есть Райан, сбежавший, как паук, едва я сделала шаг в его направлении. Возможно, именно он виновник моего кошмара. Ставит мне палки в колеса на пути расследования, чтобы я не изобличила в нем убийцу или чтобы моя статья получилась хуже, чем у него. Нельзя исключать и версию элементарного розыгрыша. После поражения Хиллари горела желанием мне напакостить. Плюс платиновая блондинка Боу. Если она заметила, как он смотрел на меня во время игры, то запросто могла поджарить меня заживо.

Боу. Вот бы он позвонил прямо сейчас, сказал, что добрался домой, лежит на диване, смотрит телевизор, как там играют «Янки», и думает обо мне. Нет, скорее всего он в постели со своей подругой, выбивает из нее дух. Даже если они не встречаются, это не помешает ему испытывать похоть. И о чем я только думала, влюбляясь в мужчину по имени Боу? Оно само за себя говорит: «Эй, я симпатичный парень, попробуй пройти мимо».

В воскресенье с утра я закупорилась в своей квартире. Перечитала статью, подправив кое-где, посмотрела в Интернете все о муже Моны, готовясь брать у него интервью. Помимо «Короля Лира 2», он поставил несколько пьес с абсурдным названием, включая «Укрощение проницательной». Мне не терпелось поговорить с Карлом, выяснить, скорбит ли он по жене, в то же время встреча не обещает быть приятной. Больше всего в моей профессии меня тяготит необходимость опрашивать друзей и родственников погибших. Так сложно найти подход к человеку, еще не оправившемуся от горя, так трудно подобрать слова иные, чем тривиальное соболезнование. Раньше я думала, что обсуждение несчастья дарует опечаленным кратковременный катарсис, но теперь сомневаюсь в этом. Любые разговоры только сыплют соль на рану.