Уитни, любимая - Джудит Макнот

– Я уже сказал! – в отчаянии вскричал Мартин. – Велите Уитни позабыть все виды на Севарина и готовиться к свадьбе!

Клейтону пришлось проявить немалую силу воли, чтобы оставаться невозмутимым.

– Мартин, скажите, были случаи, когда вы приказывали дочери сделать что-то против ее воли?

– Конечно! Я ее отец.

Уголки губ Клейтона чуть дернулись.

– И когда вы приказывали ей, она беспрекословно подчинялась команде и делала все, что вы желали?

Мартин устало осел в кресле, побагровев от неприятных воспоминаний.

– В последний раз я потребовал от дочери повиновения, когда ей было четырнадцать лет, – признался он, явно расписываясь в поражении. – Я посоветовал ей подражать во всем Элизабет Аштон, и через два месяца после этого Уитни довела меня своими реверансами едва ли не до смерти! Она приседала на каждом шагу, перед дворецким и кухаркой, конюхами и лошадьми! Всякий раз, когда я появлялся на пороге, она бросала все свои занятия и приседала передо мной! Все остальное время она проделывала эту идиотскую штуку со своими ресницами… ну, знаете, хлопала ими! И при этом заявляла, что выполняет мой приказ подражать этой Аштон!

– Уитни подчинится мне! – перебил Клейтон тоном, не допускающим дальнейших возражений. – Но пока я не решу сам известить ее о нашей помолвке, никто не должен вмешиваться! Когда я сочту, что настало время, я сам приеду и все объясню. Надеюсь, вы меня поняли, Мартин?

Мартин смиренно кивнул.

– Вот и хорошо, – бросил Клейтон, берясь за очередной конверт.

– Существует еще одно препятствие, – судорожно оттянув воротничок, пробормотал Мартин. – Правда, совсем небольшое.

– Да, продолжайте, – кивнул Клейтон, не поднимая глаз от письма.

– Дело в леди Энн Джилберт! Она бредит какими-то смехотворными фантазиями относительно того, будто Уитни терпеть вас не может. Я попросил бы вас убедить ее, что вы сможете решить эту проблему.

– Но зачем?

– Слуги докладывают мне, что леди Энн рассылает письма мужу по всем европейским консульствам. Насколько я понимаю, хочет отыскать его и попросить немедленно приехать.

На мгновенно окаменевшем лице герцога отразилось такое холодное неудовольствие, что Мартин невольно вжался в кресло.

– Вы хотите сказать, что она против этого брака?

– Боже, конечно, нет! – воскликнул Мартин. – Энн Джилберт – женщина разумная, но совершенно теряет голову, когда речь идет об Уитни. Когда вы признались ей в том, что мы… сделали, и она немного оправилась от потрясения, то сама признала, что считает вас блестящей партией. Она еще добавила, что вы – самый завидный жених во всей Европе и в Англии нет более влиятельной и аристократической семьи, чем Уэстморленды.

– Рад слышать, что леди Джилберт весьма рассудительна, – уже спокойнее заметил Клейтон.

– Но не настолько! – возразил Мартин. – Она постоянно закатывает истерики из-за того, что мы устроили все втайне от Уитни. – И, горько вздохнув, добавил: – Она назвала меня жестоким, бессердечным отцом, совершенно бесчувственным и лишенным всякой жалости!

Герцог неожиданно кивнул, явно соглашаясь с таким суждением леди Энн, и Мартин, уязвленный до глубины души, гневно взорвался:

– А вас она обвинила в диктаторских замашках и деспотизме! И утверждает, что ваша репутация там, где дело касается женщин, известна всем, и отнюдь не с приятной стороны, а кроме того, вы чересчур красивы, чтобы быть верным мужем.

– Удивительно, что мой маленький подарок в сто тысяч фунтов не смягчил ее чувств, – цинично заметил Клейтон.

– Она назвала это подкупом и взяткой, – выпалил Мартин, но тут же съежился при виде ледяной усмешки герцога. – Леди… леди Джилберт нужны заверения, что вы не принудите Уитни стать вашей женой, не дав ей времени проникнуться к вам хотя бы симпатией. Если она не получит этого обещания, причем лично от вас, то скорее всего уговорит мужа использовать свое влияние, чтобы воспрепятствовать этому браку. Насколько мне известно, у лорда Джилберта связи в самых высоких кругах, и его мнение имеет большой вес среди сильных мира сего.

Мрачное лицо герцога неожиданно осветилось искренним весельем.

– Если лорд Джилберт желает и впредь поддерживать свое влияние в этих кругах, он не может позволить себе нажить такого врага, как я; с риском показаться нескромным, Мартин, могу сказать лишь, что я один из этих сильных мира сего.

После ухода Мартина Клейтон поднялся, подошел к окну и, опершись плечом о раму, начал рассматривать рабочих, строивших маленькую беседку в сельском стиле на дальнем конце лужайки, у опушки леса.

Если бы Мартин приехал еще вчера с требованием объявить о помолвке, Клейтон мог бы поддаться искушению послушать будущего тестя. До прошлой ночи Уитни была для него просто собственностью, приобретением, возможно, ценным и дорогим, но всего лишь вещью.

В ночь маскарада у Арманов он на какой-то миг даже подумал сделать Уитни своей любовницей, но обольстить невинную девушку из хорошей семьи… такой поступок претил даже Клейтону, который придерживался не слишком высоких принципов морали в отношении женщин. Кроме того, его обязанностью, как главы семьи, было жениться и произвести на свет наследника. Поэтому тогда, в саду Арманов, глядя в сияющее, счастливое лицо, он пришел к весьма удобному способу решения двух проблем одновременно – исполнить долг и удовлетворить похоть. Он женится на Уитни Стоун!

До прошлой ночи Уитни казалась всего лишь восхитительным средством воплощения сладострастных грез и будущей матерью столь необходимого наследника. Но со вчерашнего вечера все изменилось. Вчера ей удалось коснуться таких давно забытых струн в душе, как нежность и стремление оберегать, защищать, охранять. До сих пор Клейтон считал себя неспособным на такую сентиментальность.

Он слушал, как она весело рассказывает историю, показавшуюся ему скорее грустной, чем забавной, историю о девочке-сироте, которую заставили играть на дурацком музыкальном вечере перед набившимися в комнату равнодушными людьми, и впервые понял боль и горечь, гнев и унижение, которые она должна была испытывать.

Ее соседи по большей части ему не нравились и казались узколобыми деревенскими простаками, питающими неодолимую страсть к сплетням. Узнав о возвращении Уитни из Франции, они потчевали друг друга и нового соседа бесконечными сказками о ее проделках и ребяческой страсти к Полу Севарину.

Если единственным способом для Уитни вернуть себе гордость и самообладание было свести сума Севарина, Клейтон был готов согласиться на это. Пусть покажет всем горожанам, что покорила Пола! Клейтон готов подождать еще несколько дней… при условии, что Севарин не наберется мужества действительно попросить у Мартина ее руки! Настолько долготерпение Клейтона не простиралось. Он не позволит ей обручиться с другим! Этого допустить нельзя!