Беги, хватай, целуй - Эми Сон

– Хочешь сесть ко мне на колени? – спросил Чарлтон. Я подошла к парню и оседлала его, повернувшись спиной к экрану. – Что ты делаешь?

– Не хочется смотреть.

Он пожал плечами и, наклонившись ко мне, поцеловал в губы, а потом, приподняв мою блузку и лифчик, сжал груди. Я стала тереться о него и, закрыв глаза, пыталась представить себе, что мы находимся где угодно, но только не в «Мире кино». Когда действие очередного жетона кончалось, звучала музыка из компьютерной игры, и Чарлтону приходилось нагибаться, чтобы вставить в автомат следующий. Периодические остановки не очень-то настраивали на сексуальный лад.

Немного погодя я открыла глаза и заметила, что его закрыты.

– Зачем ты меня сюда привел, если не смотришь фильм? – спросила я.

– Меня заводят в основном звуки.

– Звуки? Но они такие ненатуральные.

– Знаю, – сказал Чарлтон с ухмылкой. – Именно поэтому они меня и заводят.

Он продолжал меня целовать, и я начала возбуждаться. Я почувствовала, как у него твердеет. Партнер крепко притянул меня к себе. Потом достал из кармана презерватив и выразительно на меня посмотрел. Уставившись вниз, на квадратик пластика, я подумала: «Других девушек это напугало бы, но только не Ариэль Стейнер. Ариэль Стейнер может трахаться в кабинке для просмотра порнофильмов и выйти оттуда, ощутив себя свободным человеком, а не грязной потаскухой». Как бы мне хотелось найти в себе силы это совершить. Как бы мне хотелось не бояться.

Мы оба поднялись, и я приспустила джинсы и трусики с зада. Мы поменялись местами, и теперь на приступку уселась я. Я боялась, что на сиденье могли остаться следы спермы предыдущего мужика, и я рискую чем-нибудь заразиться, поэтому я соскользнула вперед, приподняв свое тело как можно выше.

Чарлтон спустил джинсы и трусы, натянул презерватив и, наклонившись надо мной, вошел в меня и начал трахать, опершись одной рукой о стену, а другой играя с моими грудями. Скоро жетон кончился, и снова зазвучала музыка. Слушая «пип» и «дзинь» и не сводя глаз с потного лица Чарлтона, я снова почувствовала себя четырнадцатилетней девочкой, лежащей на пляже в ожидании стона, потому что знала, что этим все должно кончаться.

Но мне не хотелось быть такой жалкой. Хотелось получать от этого удовольствие. Я трахалась совершенно беззаботно, совсем как парень. Разве не это – мечта журналистки, ведущей колонку о сексе?

Вдруг послышался стук в дверь. Мужской голос произнес с акцентом выходца из Вест-Индии:

– Нужно вставить следующий жетон.

– Секундочку! – завопил Чарлтон, оставаясь во мне и шаря в карманах в поисках жетона.

Я мгновенно представила себе, как служитель натыкается на нас: видит меня на приступке, в задранной кверху блузке и бюстгальтере поверх грудей, в наполовину спущенных брюках, и Чарлтона надо мной. Он позовет других извращенцев посмотреть, и все они откроют красные двери и соберутся поглазеть на нас. Чарлтон продолжит толчки, довольный, что устроил спектакль, а мужики столпятся у кабинки с высунутыми языками и глазами, налитыми кровью от извергнутой спермы. Я вскочу с места, протолкаюсь сквозь толпу и помчусь в сторону Центрального автовокзала, по пути натягивая одежду, – униженная и совершенно одинокая.

Я не могла допустить, чтобы этот ночной кошмар ожил. Оттолкнув Чарлтона, я встала, застегнула джинсы, поправила блузку и побежала по коридору. Но, подойдя к тому месту, где должен был находиться выход на улицу, я увидела тот самый турникет, через который мы вошли. Я попыталась пройти через него обратно, но он не поворачивался. На меня уставились служащие магазина и продавец жетонов. Я повернулась кругом и побежала обратно по тому же пути. В одну из кабинок собирался войти усатый мужик в деловом костюме. Он одарил меня полунасмешливым, полуошеломленным взглядом. Я промчалась мимо него и, в конце концов, добралась до двери, выходящей на Восьмую авеню. Я сделала несколько шагов по улице, глубоко вдыхая запах Нью-Йорка, в котором смешалась вонь от выхлопных газов, хот-догов и сигаретного дыма, и впервые в жизни этот запах большого города не вызвал у меня отвращения, а принес облегчение.

Я заметила на той стороне улицы кафе-мороженое «Бен и Джерри». Мне показалось необычным то, что новая и старая Таймс-сквер смотрят друг на друга через разделяющую их границу, словно противостоят друг другу и выжидают, кто же из них сдастся первым.

За дверью возник Чарлтон.

– Хочешь пойти в другой кинотеатр?

– Нет, – сказала я. – Думаю, с меня довольно.

И направилась по улице к станции метро.

На станции «Бродвей-Нассау-стрит» вошел мой отец. Я собралась удрать в другой вагон, но не успела. Он увидел меня через окно еще до открытия дверей.

– Какие люди! – сказал он.

Я подвинулась, и отец сел рядом со мной. Мог ли он догадаться о том, где я была, по выражению моего лица? Чем от меня пахло? Спермицидом? Лизолом? Сексом?

– Ты откуда едешь? – спросил он.

– Э-э… от подруги. Из Хелл Китчен. А ты?

– Из офиса. Мы вернулись из Филадельфии только сегодня утром, так что пришлось задержаться на работе. Как прошла радиопередача?

– Было прикольно. Звонило много всяких чудаков.

Папа поднял брови и кивнул, словно хотел услышать продолжение, но я не могла рассказать ему больше, не упомянув о том, что, желая поразить слушателей, я представила себя страстной женщиной и к тому же бисексуалкой, так что я не стала развивать эту тему. Отец несколько мгновений упорно смотрел на меня, ожидая продолжения рассказа, а потом вынул из кейса «Нью-Йоркер» и принялся за чтение.

Он – мой отец, а мы не способны поддержать разговор дольше нескольких минут. Раньше все было не так. В детстве он был моим лучшим другом. Каждую весну, по выходным, мы, бывало, ездили на велосипедах через Бруклинский мост в Нижний Ист-Сайд, выполняя мамины поручения. Мы покупали там фисташки, одежду и рыбу, а потом заходили в отделение Нью-Йоркской Публичной библиотеки в Чайнатауне, и он брал для себя детективы, а для меня – книги Джуди Блум.[89] Когда я подросла, папа водил меня в кинотеатры, вроде «Театра-80» или «Куод», где мы смотрели фильмы про Эркюля Пуаро и «Волшебное таинственное путешествие», и «Сержанта Перца». Мы возвращались домой на велосипедах и на обратном пути обычно обсуждали фильмы, и я чувствовала себя ужасно умной, забавной и любимой.

Мы были вместе, когда я сильно разбила себе подбородок. Это произошло летом (я перешла тогда в шестой класс), когда мы с мамой, папой и Заком на несколько недель сняли дом в Вермонте. Однажды после обеда мы с ним решили отправиться на велосипедную прогулку, а мама с Заком пошли на пляж. Мама довезла нас на машине до нашего дома, а потом мы помахали ей на прощание рукой и покатили вместе по ровной, вымощенной черной плиткой дорожке. Через несколько миль мы добрались до спуска с крутого холма. Я ехала намного впереди отца, наслаждаясь скоростью и ветром. Я слышала свист ветра в шлеме, чувствовала, как треплется о грудь футболка, и ощущала себя сильной, свободной и совершенно неуязвимой. На полпути с холма велосипед начал сильно разгоняться, и я понеслась, теряя контроль над скоростью.