Рыцарь и его принцесса (СИ) - Дементьева Марина

— Я постараюсь открыть для вас ворота, хотя и не ручаюсь за успех. От тебя требуется лишь подыграть мне… и молиться за то, чтоб всё удалось.

Я с трудом улыбнулась.

— К твоим просьбам, Блодвен, небеса прислушаются верней.

— Едва ли. Некогда я уже наскучила им мольбами, проклятиями, проклятиями и мольбами. А после онемела. — Блодвен придержала меня за руку. — Постой. Здесь.

Чуткие пальцы ощупали ряд камней в стенной нише, нашли что-то, поддели. Я не удивилась: сама знала с десяток подобных тайников, от самых крошечных до таких, вроде того, где, прячась, выведала о проклятье Джерарда, и ещё б`ольших. Блодвен же извлекла из углубления тканый свёрток.

— Надевай, — велела прежним тоном. — Не в этом же ты поедешь навстречу супругу.

Светло-голубой плащ из летучей шерсти принадлежал мне, подарок ард-риага. В тунике и блио, алых, как кровь на снегу, я признала наряд Блодвен, который я так и не выбрала в день сватовства.

— Ну же, — поторопила Блодвен. — Быть может, тебе он принесёт удачу.

И выразительно покрутила в воздухе указательным пальцем. Стэффен, хмыкнув, отвернулся, Джерард не нуждался в напоминаниях.

Дрожа от холода и возбуждения, я спешно скинула ночной наряд.

— Блодвен, одежда… как ты узнала, когда выпадет спасаться?

— Что странного? Мне следовало ожидать подобное. Благо, Стэффен успел вернуться и не счёл блажью мои слова… — Блодвен запнулась и нетерпеливо притопнула мягким башмаком. — Готова?

— Да. — Уже на ходу я набросила плащ и скрепила под горлом.

За поясом что-то мешалось. Не задумываясь, я сунула руку и нащупала данную княгиней-сидхе веточку. Как она оказалась здесь? по волшебству, не иначе? Или, привыкшая всюду брать её с собой, я и не заметила, что и в ночном безумии сунула её за пазуху, вынув из-под подушки, всё это время была с ней, а переодеваясь, переложила в принесённую Блодвен одежду? Как бы там ни было, то обстоятельство, что дивный дар не потерялся в суматохе, присутствие вещицы, тонкой нитью связующей с существом, принадлежащим миру, где всё возможно, с существом, обладающим иным порядком силы, таинственным образом успокаивало.

2

Мы вышли на самую освещённую часть замка, здесь повсюду горели факелы, а дальше, на стенах и во дворе, непрестанно жгли костры в жаровнях. Сжав под складками плаща веточку, хрупкую, но словно бы выкованную из серебра кузнецом, по мастерству не уступающим Гоибниу*, я приняла вид печальной отчуждённости, каковой и следовало бы ожидать от меня в подобном случае, хоть всё внутри колотилось заячьим сердцем.

Блодвен искусства притворства было не занимать. Очевидно, рассчитывая мой побег (а заодно и месть любимому супругу), о себе она думала меньше всего и, всегда образец строгости, нынче мало озаботилась приличиями. Сейчас на Блодвен была долгополая ночная сорочка, а поверх неё распашное одеяние без рукавов, и полы расходились при каждом шаге и дуновении, открывая белёную вышитую ткань. Прежде, в полумраке подземья, это не слишком бросалось в глаза, но в близости к освещённому двору всё переменилось, и тонкий стан жены ард-риага высвечивался всеми изгибами.

Я скоро заметила, что Стэффен смотрит вовсе не на дорогу. А Блодвен… вот кому не было недостатка в гордости! Видя её невозмутимую повадку, можно было усомниться, будто что-то не так, как д`олжно, ведь выступала она столь прямо и гордо, точно несла на плечах праздничные одежды, а на челе — золотой венец. Новый повод поразмыслить, стану ли я когда-нибудь хоть в полстолько благородна, как она.

— Капюшон глубже надвинь, — опомнившись, прошипел Джерарду Стэффен. — Монах, помнишь ли, лысый, как коленка, а у тебя на макушке точно сигнальный костёр развели, дозорным со стены видать.

Осторожность бастарда казалась излишней. Надменную госпожу, нечаянно устроившую пир для глаз, поедали десятки жадных мужских взглядов, и мне кстати явилось сомнение — вправду ли Блодвен в сумятице решений и поступков нынешней ночи не подумала о своём убранстве или, напротив, рассчитала всё точно и наперёд? Полагаю, будь с нею хоть десяток беглых падчериц, это прошло бы мимо сознания стражи, увлечённой крайне важным занятием — как бы половчей разглядеть, что под рубахой у первой красавицы Эрин, а вместе с тем супруги их господина, известной своим целомудрием. За её плечами могли бы танцевать брауни*, стража не заметила бы и этого.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})

— Почему ворота всё ещё заперты? Почему не готовы повозки с приданым моей возлюбленной дочери? — Блодвен медленно обвела взглядом двор, хоть и без того было очевидно, что он пуст, и свела на точёном переносье нахмуренные брови. — Что за небрежение? Или приказ был неясен? Неужто этот негодный мальчишка не способен выучить более двух слов?

— Мальчишка, госпожа?.. — наконец, нашёлся с ответом один из воинов, вероятно, назначенный старшим над стражей. — Что за мальчишка?

Блодвен сделала вид, что задумалась над вопросом, но скоро оделила задавшего его недовольным взором.

— По-твоему я обязана помнить имена всех слуг?

— Конечно, нет, госпожа…

Оправдания мужчины были решительно прерваны.

— Так-так, выходит, негодник, чья голова подобна ситу, не исполнил повеления, что был передан самим ард-риагом. Что ж, попадись он мне на глаза, будет тотчас препровождён на конюшню за получением заслуженной награды плетями.

Блодвен лгала и лгала вдохновенно.

— Но госпожа, — осторожно начал тот же дозорный, честно силясь оторвать взгляд от ног Блодвен и обильно потея при этом, — госпожа, быть может, несколько… путает… быть может, позабыла… Ард-риаг распорядился сопроводить госпожу Ангэрэт на рассвете, а нынче едва за полночь перевалило.

Обладай супруга ард-риага хоть толикой колдовской силы, незадачливый спорщик, несомненно, обратился бы тварью мелкой и бессловесной, вроде червя. Но на счастье его, Блодвен обладала лишь обликом сидхе, но не сутью.

— Итак, — с не предвещающей добра расстановкой протянула Блодвен, — итак, по твоим словам, я, подобно пустоголовому прислужнику, лишена небесного дара понимать речь. Быть может, мне ст`оит прервать сон супруга, чтобы он повторил — нарочно для неусыпного стража — его прямой и недвусмысленный приказ?

— Излишние меры, госпожа… — пробормотал несчастный.

Опасения его были понятны каждому, знавшему крутой нрав господина над Тарой. Ард-риаг не терпел, когда приказы его бывали превратно истолкованы, а того хуже — подвергнуты сомнению или оставлены в небрежении. Будучи же побеспокоенным в неурочное время, повелитель вовсе не становился милосерднее к тугодумным.

Блодвен понимала это не хуже моего, а потому с язвительной усмешкой настаивала на посещении супруга в сопровождении начальника стражи, наверняка не раз за короткий разговор проклявшего злую судьбу, что назначила ему нынче быть в карауле. Пот градом лил с бедняги, облачённого в свой бычий доспех. Он, как умел, окольными путями вымолил у госпожи обещание не упоминать её супругу о нерасторопности, что явилась, конечно, досадной случайностью.

Обещание Блодвен дала с видимой неохотой. Я во всё это время старалась быть как можно неприметней, да и спутники наши, как ни дивно, вполне овладели этим умением.

Приданое, разумеется, едва ли было необходимо, но Блодвен понимала, что даже не столь явное отступление от достоверности поступков вызовет ненужное подозрение, и зевающие слуги засновали по двору, благо, всё и без того было собрано. Хрипло покрикивали конюхи; дюжие молодчики отпирали ворота, а я едва сдерживалась, чтобы не броситься, подобрав подол, в едва наметившуюся щель меж створами.

Блодвен нетерпеливо постукивала пальцами одной руки по сжатой в кулак ладони другой и моим отражением бросала редкие взгляды на открывшийся, но по-прежнему не доступный путь. Ард-риаг — крепкий мужчина, он может очнуться в любой миг. Быть может, он уже рыщет по замку, скликая воинов, и ощетинившийся сталью поток вот-вот хлынет во двор… Усилием я отогнала страшное видение. Нет, не для того мы были спасены, чтобы пропасть, уже поверив в избавление!