Войны некромантов - Андрей Дашков

– И каковы же факты?

– Поставьте себя на место технов. В любой момент действия и сознание каждого отдельного человека могут быть взяты под контроль с помощью «психо». Он будет иметь полный букет: галлюцинации, альтернативную реальность, переподчинение, влечение к смерти. Известны случаи полного разрушения сознания... Что бы вы делали на ИХ месте, если бы, конечно, не отказались от сопротивления новому порядку?

– Даже не представляю. А разве кто-то еще сопротивляется? – ирония в словах Руди была чуть заметна, тем не менее Павлиди это заметно покоробило. – Если не ошибаюсь, последний монастырь был ликвидирован десять лет тому назад.

– Это еще одно заблуждение. Монастырей гораздо больше, чем вы думаете, – мрачно заметил имперский следователь. Он вдруг показался Рудольфу злобным карликом, страдающим от неизлечимой мизантропии. – Тем более, что проблема состоит не в формальной организации сопротивления, а в методах подготовки повстанцев. Разве не вы освободили Кирхера несколько месяцев назад?

– Это совсем другое дело. За пределами города наш контроль неизбежно ослаблен...

– Глупости. Я вам скажу, в чем дело. Техны научились создавать существ, действующих вне контроля и сферы влияния «психо». Это люди с полностью перекодированным сознанием, а принцип нового кодирования нам до сих пор не известен.

– Вы имеете в виду пресловутых зомби?

– Да. Тело с мертвым мозгом – это идеальный объект для перепрограммирования. Существо неуязвимо, и программа может быть уничтожена только физически. И то – с трудом, как показал грустный пример вашего... э-э-э... брата.

– Смело! – одобрил Руди, подлил коньяку в обе рюмки и отправил в рот тонкий благоухающий ломтик яблока. – С вашими идеями знакомы в Менгене?

– Безусловно. И знаете что еще, господин Хаммерштайн, – вы со своей странной амнезией представляетесь мне вполне подходящим кандидатом в зомби.

– Это очень плохая шутка, Павлиди. Я ведь злопамятен и не люблю ищеек вроде вас. А в будущем могу испортить вам карьеру...

– Тем не менее я направлю в столицу соответствующий рапорт.

– Зачем вы мне это говорите?

– Затем, чтобы вы знали: я буду следить за каждым вашим шагом.

– Благодарю за откровенность. У меня больше нет для вас времени. Мой самолет вылетает через час.

– Я присоединяюсь к вам, господин Хаммерштайн.

– Разве это необходимо?

– Таков приказ императора. Хотя лично я предпочел бы что-нибудь более старомодное – карету или в крайнем случае автомобиль...

– И добирались бы до столицы две недели?

– Пора привыкать к размеренной жизни, мой мальчик. С возрастом начинаешь понимать, что мы слишком торопимся... Кроме того, в полете многое зависит от технов, а я им не доверяю. Совершенно.

– Надеюсь, вы найдете себе экипаж по вкусу, и я увижу вас не раньше, чем через пару месяцев!

– Увы – не могу ослушаться высочайшего повеления... Ах, да, совсем забыл – вы же не получаете сообщений по альфа-сети. Кажется ваш личный транслятор недавно умер? И каков же диагноз?

– Малокровие. – Мрачно ответил Рудольф и залпом осушил рюмку.

7

Замок «Две Тройки» был последним шедевром смертельно больного архитектора. Воздвигнутый в начале двадцать первого столетия, он производил издалека впечатление угловатой тяжеловесности, а вблизи ансамбль утрачивал целостность и распадался на части, как мозаика, рассматриваемая со слишком малого расстояния. Бетонные кубы, разбросанные на цементных холмах, полушария экранирующих куполов, изломанные туннели переходов были слиты воедино без видимого плана. На много километров вокруг лес был вырублен, зато на внутреннем дворе замка устроен японский садик.

Сейчас, в преддверии зимы, садик казался поддельным и как будто вылепленным из пластмассы. Вдова Эльза фон Хаммерштайн скучала здесь уже вторую неделю, хотя в другое время и в другом настроении нашла бы чем себя занять. Ближайший городок находился в часе езды на автомобиле и контролировался дальним родственником графа. В городке всего-то и было, что казино для психотов с экранированным барабаном, пара стрип-баров для мужчин и один для женщин, около десятка кабаков, среди которых не было ни одного по-настоящему изысканного, и музей, превратившийся в затхлый крысиный зоопарк.

Родственника графа звали Вальтер Шутцбар. Это был шестидесятилетний вдовец, выглядевший значительно моложе, эстет, игрок и бабник, не утративший с возрастом вкуса к разгульной жизни. Полученный по наследству скромный титул и более чем средние способности не позволили ему в свое время пробиться в столицу, однако он и в захолустье не жаловался на судьбу, потому что это было ЕГО захолустье.

Злые языки утверждали, что на своей небольшой территории Шутцбар умудряется даже контролировать рождаемость – благодаря его стараниям в городе рождались преимущественно девочки и преимущественно красивые. Графиня сомневалась в том, что это соответствует действительности, хотя допускала, что энергия, направленная, как у Вальтера, в строго определенное русло, может творить чудеса...

Шутцбар знал о печальных обстоятельствах, вынудивших Эльзу поселиться в замке, и о том, сколь переменчивы ветры судьбы, поэтому был неизменно любезен с опальной графиней. Он даже посвятил ей все время, свободное от игры, охоты и постельных утех... Ни для кого не было секретом, что Вальтер предпочитает иметь любовниц и любовников из числа технов. По крайней мере, с ними не надо было беспокоиться о психической защите. Не очень-то приятно, когда кто-нибудь знает о твоих желаниях больше, чем ты сам, – Шутцбар считал это недопустимым сексуальным извращением.

При всем том хозяин замка имел исчерпывающие инструкции от Габера относительно условий изоляции и охраны графини. По правде говоря, Вальтеру эти меры казались излишними – куда ей было бежать и, главное, зачем?! Не без задней мысли он принялся ухаживать за вдовой и вскоре уловил первые признаки ее благосклонности. То, что графиня была однорукой, лишь приятно дразнило пресыщенного повесу.

Вальтер не спешил. Осада могла продолжаться сколь угодно долго. За свою многоопытную жизнь он твердо усвоил, что результат сам по себе банален, а вот пути к его достижению могут быть разнообразными и интригующими.

В замке «Две Тройки» была собрана огромная коллекция эротического искусства. Шутцбар особенно гордился подлинниками Фрагонара, копиями барельефов разрушенных тантрических храмов, голограммами работ скончавшегося от СПИДа художника Белецкого и видеофильмами категории "X", снятыми в конце прошлого века. Все это он неназойливо предоставил в распоряжение скучающей вдовы; иногда они обсуждали некоторые экземпляры коллекции за вечерним чаем...

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});