Лена Сквоттер и парагон возмездия - Леонид Каганов

Из всех проплаченных конкурсантов они честно выберут именно этот плакат и вручат его автору, Оксане, второе dildo: об этом будет заявлено и в прессе, и в итоговом альманахе.

Через год Оксана выйдет коронной походкой к господину Хуйгрехту уже с двумя dildo, и господин Хуйгрехт поймет, что годовой рекламный бюджет выбран до цента, и сокращать его на будущий год не надо, поскольку результаты получены блестящие, и зайчики снова летят по всему холлу. Слава Богу!

— А вот этот бред по телевизору про фруктовые кубики тоже вы сочиняли? — неожиданно вклинился в разговор мясистый сосед, сидевший от меня слева. — "Папа, папа, почему наш кисель сегодня такой вкусный?" Тьфу…

— Нет, — ответила я сухо.

— А кто же?

— Понятия не имею.

— Каждые пять минут. Ни футбол посмотреть, ни кино.

— Поищите себе другой глобус.

Бабушка

Отвратительная пластмассовая еда авиакомпаний способна произвести чудо: Даша воспряла, глаза ее слегка засветились, и она всерьез заинтересовалась окружающей действительностью.

— Илена, а где мы будем жить? — вдруг спросила она. — В Кёльне есть гостиница? Нам ее тоже оплатит наша фирма?

— Мы остановимся у бабушки, — объяснила я, доклевывая салатик.

— У бабушки? — опешила Даша. — Я думала, только в России на вокзалах стоят бабушки, сдающие комнату…

— Балда вы, Дарья Филипповна, — добродушно зевнула я. — Мы будем жить у моей родной бабушки.

— У вас есть бабушка? — Дарья посмотрела на меня с недоверием. — Она живет в Кёльне?

— Да, у меня есть бабушка, — неохотно объяснила я. — Она живет в городе Мюльхайм.

— Мильхайм? — переспросила Даша.

— Мю. Мюльхайм. Умляут.

— Это далеко от Кёльна?

— Нет. В Германии почти все города расположены на расстоянии одной поездки на авто. Мы ведь тоже летим не в Кёльн, а в Дортмунд, как вы могли заметить на табло рейсов. Бабушку зовут Гертруда Гавриловна. Запомните это имя, Дарья, но ни в коем случае не произносите его на паспортном контроле.

— Почему?

— Потому что по визе мы туристки, и едем совсем в другую страну. Таможенники и менты — это люди, максимально далекие от литературы, они любят истории простые, короткие и ясные. Как в букваре. Меня зовут Лена. Я лечу в Букурешти. Моя цель — туризм. Точка. Ясно?

— Ну…

— Тогда просто молчите. Говорить буду я.

— Ваша бабушка — немка? — дипломатично поинтересовалась Дарья.

— Разумеется! — хохотнула я. — Уже пятнадцать лет, как она всю жизнь коренная немка!

Даша поджала губы и больше ни о чем не спрашивала.

Я не знаю, что может удивить в скучнейшем бетонном аэропорту Дортмунда, но Дарья Филипповна открыла рот и не закрывала его, пока мы проходили таможенный контроль и получали багаж. Она оглядывалась и делала снимки мобильником, смущая чопорных немецких полисменов и их тайных помощников в штатском, шныряющих по всему залу под видом пассажиров без багажа.

Наконец после особенно долгой серии снимков Даша доверительно положила мне руку на талию:

— Илена, только не оборачивайтесь сразу, хорошо?

— Хорошо.

— Там такой забавный инвалид на кресле с моторчиком — он так быстро ездит туда-сюда! Как вы думаете, прилично будет, если я его тоже сфоткаю? Интересно, в Германии инвалиды все такие бойкие? То в туалет, то к ларьку за минералкой, то…

Но я ее не дослушала.

— Бабушка!!! — закричала я, оборачиваясь. — Бабушка!!!

— Леночка! Mein kleines enkelchen! — закричала бабушка издалека, разворачивая свою моторную коляску.

Спорить с моей бабушкой бесполезно — она всегда права. Сама я с бабушкой давно не спорю. Дашин баул оказался мигом прицеплен к моторной коляске сбоку, а мой любимый колесный кофр — сзади, и бабушка рванулась вперед, не переставая говорить.

Поскольку говорила бабушка тоже вперед, по ходу движения, а мы поспевали за ней с большим трудом и видели лишь спинку ее кресла, то часть речи оставалась не слышна. Впрочем, бабушка не требовала ответов на свои вопросы. Она ловко рулила между редкими прохожими аэропорта, на ходу что-то покрикивая им на немецком, а когда встретился незнакомый господин на такой же инвалидной тележке, помахала ручкой и галантно раскланялась с ним.

Выкатившись на воздух, бабушка сделала последний вираж и притормозила у здоровенного ярко-алого джипа. Это было что-то новое — в последний раз я видела бабушку на легковушке.

Несчастная Даша попыталась ей помочь — подвинуть коляску, но бабушка ее просто не заметила, распахивая дверцу, и Даша больно получила по пальцам. В руках у бабушки возник пульт, из джипа высунулся рукав лебедки, послышался гул сервомоторчиков, и вскоре бабушка вместе с коляской оказалась в кабине, ухитрившись затащить туда и наши баулы.

— Что вы стоите, не садитесь? — сварливо высунулась из кабины бабушка. — Хотите, чтобы с нас содрали пять евро за парковку?

Ее опасения подтвердились: выездной автомат гневно пискнул и выплюнул бабушкин талончик обратно. Тут же к машине подошел молодой турок в дорожной форме, и у них с бабушкой завязался оживленный диалог. Бабушкин немецкий я всегда понимала с трудом, у турка же он был еще хуже, поэтому единственное, что я разбирала, это слово швэрбешэдихьт, которое бабушка повторяла, то стуча себя ладонью по груди, то кивая на меня, то внутрь джипа — на Дашу и коляску. Наконец, турок кивнул и поднял шлагбаум.

— Idiotische! — прошипела бабушка, не переставая ему приветливо кивать. — Полчаса ему объясняла, что я инвалид, и обе мои дочки тоже инвалидки. Неужели так трудно догадаться, что за парковку мы платить не станем ни за что? Вот, шайсе, понаехало дубья в Фатерлянд… — Она газанула и джип рванул с места.

Я улыбнулась, а Даша, казалось, была изумлена.

— Вы нас назвали дочками, Гертруда Гавриловна? — спросила она.

— Будем считать, Дашенька, что вы мои дочки, — проворковала бабушка. — Запомните это, пожалуйста, если при ком-то зайдет речь.

— При ком? — удивилась Даша.

— При Илье, — ответила бабушка. — Или при Хельмуте. Даша удивленно вскинула брови, а я откровенно хохотнула.

— Лена, не вижу повода для иронии! — свирепо покосилась бабушка.

— Бабушка пытается делать вид, что ей не шестьдесят шесть, а сорок, — объяснила я Даше. — В прошлый приезд у нее были Хельмут и Пауль. Ты завела еще какого-то русского Илью, бабушка?

— Ностальгия по Родине, — вздохнула она.

— Скажите, — набралась наглости Даша. — А вы правда коренная немка?

Бабушка покосилась на нее в зеркало заднего вида, а я снова непроизвольно фыркнула.

— Ja, es so.

Даша воровато глянула на меня и продолжила:

— А это про вас рассказывают, что вы в тайге прожили полжизни?

— Ja.

— Как? Почему? — растерялась Даша.

Бабушка снова покосилась на нее в зеркальце, затем повернулась ко мне и проворчала:

— Видела я на днях эту твою передачу, где ты про ведьм чушь несла.

— Где ты ее видела?! — изумилась я.

— Думаешь, у нас тут русское телевидение не показывает? Показали по нашему кабельному. Обозвала мать ведьмой, обозвала меня ведьмой…

— Я не обзывала!

— А впечатление сложилось, будто бабка у тебя — сумасшедшая бомжиха из тайги! Хорошо хоть Хельмут по-русски не понимает.

— Вечно эти телевизионщики все неправильно смонтируют! — заявила я. — Расскажи Даше о себе, ладно? Только следи за трассой, please…

— Не учи бабку, — проворчала Гертруда Гавриловна. — Что за манера российская?

Я хмыкнула, но промолчала.

— Так вот, Дашенька, — охотно начала бабушка, — Лене хоть кол на голове теши, а тебе расскажу. По профессии я геолог, двадцать лет занималась геологоразведкой. Работала как лошадь! Не то, что вы — крыски канцелярские.

— Но-но! — обиделась я. — Мы бойцы самого современного фронта. Менеджмент, бизнес.

— Тю! — Бабушка возмущенно тряхнула крашеными кудрями. — Расскажи мне! Бездельницы вы, вот кто. Бумажки в бюро перекидываете с места на место.

— Без этих бумажек, — обиделась я, — все, что найдет геолог в тайге, никому не нужно. Времена поменялись, бабушка. Не проблема отыскать руду или насверлить гаек, проблема это продать. А для этого нужна особая индустрия — маркетинг, брендинг, промо, презентации, дистрибуция, логистика, техника переговоров…

— Пошла, пошла языком чесать, — проворчала бабушка, — не на презентации! Начальнику своему будешь рассказывать, как твоя работа важна, а мне-то зачем? Вы как птички божьи: не жнут, не сеют, лишь жрут да серят. Геолог в тайге годами комаров давит, а они потом в кабинете бумажку подписали — и побежали салаты жрать на фуршет. И думают, что совершили трудовой подвиг, можно дворец строить…

— Послушай, не порть мне Дашу, — проворчала я и повернулась к заднему сиденью. — Видите ли, Дарья Филипповна, старшее поколение одинаково в любом уголке Ultima Thule. В их картине мироустройства трудится только рабочий и крестьянка, а все остальные — классовые враги и дармоеды. А знаешь, бабушка, сколько в России рабочих и крестьян сидят без бабла только потому, что над ними нет толкового менеджера, который укажет им, что и в каком ассортименте производить, удачно выбьет кредит, закупит современный stuff, утверди бренд, сочинит легенду бренда, составит пресс-релизы, утвердит фирменный стиль, узнаваемые логотипы и привлекательный дизайн упаковки, построит в интернете удобный сайт с перечнем товаров и услуг, продвинет его в поисковиках и каталогах, устроит промо-акции и организует участие в выставках? После чего заключит выгодные соглашения о бесперебойных поставках. И вот тут бабло польется рекой. А поскольку такого менеджера нет, твои тупые рабочие и крестьяне сидят без бабла, жрут водку и ругают правительство.