Чистильщик (СИ) - Шнайдер Эйке

— Какая разница, собирать сломанные кости человеку или животному? — пожал плечами Альмод. — Но могу сам, если не хочешь.

— Нет, я справлюсь, наверное.

Лошади уже не ржали и не пытались подняться, лежали, тяжело подводя боками. Тоже совершенно ни за что мучаются. Эрик опасливо обошел их — получить копытом вовсе не хотелось — накинул плетение, нагоняющее сон.

— Помочь? — присела рядом Ингрид.

Эрик кивнул.

— Плетение удержишь?

Наведенный сон не прочнее обычного, а если большое и сильное животное проснется от боли и, напугавшись, начнет куролесить — никому не поздоровится.

Ингрид кивнула. Эрик сопоставил сломанные кости, скрепил. Запустил ускоренное восстановление. Интересно, найдется на станции кто-то, кто сможет подновлять плетение, пока не срастется по-настоящему? Надо будет сказать, если не найдется, пусть хоть в лубки затянут, жалко же скотину. Вместе с Ингрид они распутали упряжь — все равно обратно в повозку не впрячь, постромки порваны. Пешком придется — впрочем, в первый раз, что ли?

Фроди и Альмод тем временем обследовали поляну.

— Ни гербов, ни цветов, — выругался, наконец, Фроди. — Не поймешь, кто такие и что надо.

— Ну, что надо, положим, они особо и не скрывали. — Альмод склонился к телу, потянул с пальца перстень с яркой резной бирюзой. — А это чем тебе не герб? Только не припомню такого.

— Дай посмотрю. — Ингрид взяла у него из рук печатку, тихо выругалась. — Младший сын Хильд Лисицы, рожая которого она и умерла. Дар не унаследовал, как и сестра. В отличие от старшего, Хродрика.

Которого еще в университете прозвали Красавчиком. Погибшего совсем недавно от руки «зловредного чистильщика».

— Королевский ублюдок? — спросил Альмод. — Только этого не…

— Нет.

— А герб тогда откуда?

— А герб он себе добыл пару лет назад, оруженосцем, в бою у Желтой Реки.

— Пацан совсем, — Фроди вгляделся в мертвое лицо. И правда, парень был, пожалуй, даже немного младше Эрика. — Храбрый, видать, раз герб сам добыл… И дурной, нашел ради кого помирать. Хотя… брат все же.

— Чую, придется тебе сидеть в ставке, пока у Красавчика родичи не кончатся, — буркнул Альмод, бросая перстень на грудь мертвеца. — Не знаешь, кто еще остался, не считая Ульрики?

Фроди пожал плечами.

— Не интересовался. Но много ли ты видал одаренных с ветвистой родословной?

— Разве что в зеркале. Правда, отцовская родня со мной знаться не желает… — Альмод хмыкнул. — Впрочем, может, и не зря: увидел бы меня отец в повозке, а не верхом, со стыда бы умер.

Он помолчал, оглядываясь.

— Не пешком же они сюда пришли?

Фроди тоже огляделся, уверенно двинулся вглубь леса. Лагерь обнаружился неподалеку: стреноженные расседланные лошади с обмотанными тряпьем копытами и мордами, растянутые между деревьев кожаные пологи, вырытая в земле яма для костра. Интересно, давно ли караулили?

— Кто мог знать, откуда мы поедем? — спросил Фроди.

— Ульвар со своими, а, значит, кто угодно в ставке, и, может, не только там. — Альмод огляделся. — Отлично, лошадей на всех хватит, и на смену останется. На станцию заезжать не будем, сразу в столицу.

Фроди застонал. Ингрид рассмеялась. Эрик подумал, что, пожалуй, согласен с Фроди: до сих пор ему почти не приходилось ездить верхом — да и куда, собственно? — и перспектива провести день в седле на рыси не радовала его совершенно. Лучше уж пешком, право слово: успел привыкнуть.

— Ингрид, отведи лошадей по дороге, чтобы не напугались, — сказал Альмод. — А мы тут сожжем все, чтобы и следов не осталось.

— Следы все равно останутся. Особенно там, — она мотнула головой в сторону побоища.

— Да, и почтовой повозки хватятся. И лошади прихромают. Но одно дело, когда все на виду, а другое, когда только пепел остался: одаренные сцепились, а кто, кого и за что, поди разбери, — он ругнулся. — Угораздило ж тебя тогда.

— Мало Первого, еще ты попрекать будешь? — ощерился Фроди. — Мне вернуться назад на двенадцать лет и продолжать молча терпеть? Или воскресить Хродрика и тех троих, что искупали меня в нужнике? А потом наложить на себя руки, как хотел поначалу? — он махнул рукой, отворачиваясь.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

Альмод поморщился.

— Виноват, прости. Знал, кого забираю, что уж теперь.

Он сдернул с веток полог, накрывая груду вещей, сложенную посредине поляны. Полыхнуло пламя.

— Присмотри тут, чтобы лес не загорелся, мы с Эриком пока тела приберем.

Запах горелой плоти поднимался с ветром, въедался в одежду и волосы, пепел, точно нарочно, норовил влезть в глаза, ноздри, рот. Эрик в который раз ругнулся, прикрывая лицо рукавом. Почему эти мстители, так их и разэтак, ждали столько лет? Не знали? Разглядеть в бородаче с седыми нитями в волосах парня, не успевшего получить перстень, действительно непросто, если бы Эрик не узнал, сколько лет Фроди на самом деле, дал бы навскидку лет на десять больше.

Хорошо, если не знали, почему узнали именно сейчас? Кто-то же рассказал Хродрику — кто и зачем?

— Все, кажется, — сказал Альмод. Еще раз оглядел поляну, кивнул появившемуся из-за дерева Фроди. И спросил безо всякого перехода. — Так что сказала Тира?

Фроди выругался.

— Не знаю, насколько ветвистая у тебя родословная, но в ней точно были дятлы, и не один. Уймись.

— Но я ведь уже умер, — Альмод ухмыльнулся. — Теперь-то можно.

Фроди помолчал, явно раздумывая. Махнул рукой.

— Все равно житья не дашь. Она просила за тобой приглядеть… насколько получится. Потому что ей казалось, что вы больше не свидитесь.

Ухмылка Альмода истаяла мгновенно.

— Именно так и сказала? Не свидимся? Припомни точно.

Фроди кивнул.

— Ингрид, бросай все и живо сюда! — крикнул Альмод.

И начал плести проход.

Разглядеть чужой мир в этот раз Эрик не успел — они пролетели его бегом и вовсе не потому, что им что-то угрожало. Оказавшись под стенами столицы, Альмод торопиться не перестал, разве что перешел на стремительный шаг, и лицо у него было такое, что стражники у ворот не осмелились даже рта раскрыть, спрашивая, кто и куда — хотя должны были, чистильщики там или нет. Он влетел в двери ставки, едва не сбил с ног дежурного. Рыкнул — но тот придержал его за рукав. Эрик успел подумать, что сам он бы он не рискнул сейчас лезть под руку.

— Первый просил передать, чтобы как появишься — сразу к нему.

Альмод замер, даже не пытаясь выдернуть рукав.

— Не возвращался? — раздалось от лестницы. Ульвар сбежал по ступеням, кивнул. — А, ты здесь. Хорошо, что я успел перехватить.

— Тира? — выдохнул Альмод.

— Не проснулась после бдения три дня назад. Я подумал, что лучше уж сам…

Альмод медленно опустил голову, зажмурился. Распрямился, глядя другу в лицо.

— Ее-то за что?

Ульвар шагнул ближе.

— Прости. Такое…

— Случается, я знаю, — он усмехнулся. — Первый искал меня за этим? Если да, передай ему мою благодарность за соболезнования и извинения за то, что… — он осекся, махнул рукой.

— Если я могу…

Альмод рассмеялся, закинув голову.

— Ты уже сделал все, что мог.

Пошатываясь, шагнул к лестнице, продолжая хохотать, отвел протянутую руку, обходя Ульвара. Фроди, опомнившись, догнал его, обнял за плечи, что-то зашептав. Альмод мотнул головой, продолжая смеяться. Он хохотал и хохотал, пока Фроди не увел его прочь.

— Как же так? — прошептала Ингрид.

Эрик обернулся — по лицу девушки бежали слезы. Он обнял ее, беспомощно огляделся: дежурные смотрели растерянно, Ульвар — сочувственно. Эрик вздохнул, и повел ее к себе, так и не выпуская из объятий. Кнуд вскинулся при его появлении, но улыбка тут же исчезла с лица.

— Уже сказали?

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Эрик кивнул.

— Можно тебя попросить…

— Да, конечно.

Он исчез, неслышно притворив за собой дверь. Эрик сел, устроил Ингрид у себя на коленях, прижал крепче.

— Плачь. Станет легче.

Наверное.

Когда прозвонили к ужину, в зале харчевни оказалось на удивление мало людей. Наверное, те, кого не сдернули на Зов, болтались по столичным кабакам. Не было видно Альмода, и Ульвара тоже. Гейр, со слов Кнуда, все-таки стал командиром, забрал к себе Трин и ушел искать еще двоих. Собирался в приграничье. Ульвар тоже должен был искать двоих в отряд, но пока не торопился, благо, время позволяло; ругался только, что этак скоро весь одаренный молодняк окажется у чистильщиков: несчастливый какой-то выдался год.