Авалон. Возвращение короля Артура - Стивен Рэй Лоухед

нем беспокоиться.

— Ладно, — согласился Джеймс, — пойдем. Только это будет последний раз.

— Я же обещал, что решать будешь ты сам.

— И куда ты меня собрался вести? — сдаваясь, спросил Джеймс.

— Нет, сначала мы завтракаем. А потом пойдем, — ответил Эмрис, и напряжение над столом несколько ослабло.

Кэл появился к завтраку как раз в тот момент, когда они собирались уходить.

— Как дела? — поинтересовался он.

— Мы с Джеймсом уйдем ненадолго, — ответил Эмрис. — Буду весьма признателен, если ты побудешь тут и составишь компанию Изабель.

— Конечно, раз ты говоришь… — Он взглянув на Джеймса. — Я тебе не нужен?

— Завтракай, а потом поможешь Изабель с посудой, — сказал ему Джеймс. — Мы ненадолго.

Выйдя из дома, они повернули от ворот налево и быстро пошли вверх по улице.

— Рис уехал по делам, — сказал Эмрис, — но так даже лучше. Тебе надо поговорить с людьми.

— Я вижу, чего ты хочешь, — проворчал Джеймс. — У тебя не выйдет.

— Посмотрим.

Они дошли до угла и направились к ближайшей станции метро, влились в утреннюю толпу пассажиров на перроне — рабочих, мужчин и женщин: бизнесменов и клерков, секретарей и продавцов, студентов разных национальностей — здесь попадались все, от городских магнатов до уборщиц. Час пик. Им пришлось пропустить два поезда, прежде чем они смогли втиснуться в переполненный вагон.

Проехали несколько остановок и вышли в парке Сент-Джеймс, чтобы, по выражению Эмриса, понаблюдать мимолетное зрелище во всей красе. Джеймс решил, что ему хотят показать поток машин, заполонивший лондонские улицы в час пик. Плечом к плечу с серьезными деловыми мужчинами в костюмах в тонкую полоску и женщинами в самых разных юбках и элегантных куртках они шли по улице к Биг-Бену и зданию парламента.

Речной туман оседал на городской асфальт, вокруг проплывали городские автобусы, черные кэбы и автомобили представительского класса; смельчаки-велосипедисты жались к бордюрам, а фаланги пешеходов смело двигались сквозь облака выхлопных газов, шагая чуть ли не в ногу по широким тротуарам, и так насколько хватало глаз. Джеймса, считавшего, что он уже немного привык к большому городу, беспокоила эта суета; однако его все более раздражали бессмысленная гонка и беспечная неучтивость прохожих. Он затравленно озирался по сторонам: люди с каменными лицами толкались, спеша к месту назначения.

— Господи, как люди могут так жить? — спросил он вслух в какой-то момент.

— Хороший вопрос, — ответил Эмрис. — Очень хороший…

Они вышли на Парламентскую площадь. Три улицы стояли в пробке, по четвертой движение напоминало медленный поток холодной патоки. Джеймс не понимал, как они переберутся через этот гудящий водоворот, но тут Эмрис сказал:

— Держись за мной и не зевай.

Старик, словно молодой олень, боком ввинтился в толпу и почти сразу растворился в ней. Джеймс кинулся за ним, и с помощью полицейских в желтых плащах сумел невредимым добраться до противоположной стороны площади. Они быстро прошли ко входу в Вестминстерское аббатство. Здесь движение казалось не таким напряженным, и всеобщее безумие улеглось. Вокруг слонялись десятки людей — группы иностранных студентов с одинаковыми зелеными рюкзаками, несколько школьных групп в блейзерах и галстуках, туристы — все они хотели посетить аббатство. До открытия оставалось сорок пять минут, а на площади уже выстроилась длинная извилистая очередь. Джеймс уныло посмотрел на шеренгу людей и уже почти смирился с долгим ожиданием на мокром тротуаре, когда Эмрис потянул его за рукав.

Они миновали сувенирный магазин и вышли на улицу рядом с большой церковью, минуя группу пенсионеров из Лидса и Кардиффа и стайку французских студентов, сидящих на лужайке. Молодежь курила и пила кока-колу. Остановились у бокового входа в аббатство. Здесь Эмриса встретил пожилой служитель, коротко переговорил с ним, открыл дверь и провел сначала по коридору, а потом через тихий сад аббатства к другой, гораздо более старой и тяжелой двери.

— Это вход в монастырь, — объяснил служитель, взявшись за огромное кольцо на двери. Выбрав один из больших ключей, он отпер дверь, и они ступили в проход с колоннами.

Здесь было совсем тихо. Джеймсу только однажды пришлось посетить великий храм, будучи молодым солдатом, он принимал участие в поминальной службе Неизвестного воина. Закрыв за собой дверь, привратник выбрал другой ключ и открыл старинную двустворчатую дверь в стене. В двери зачем-то были шесть замочных скважин. Через мгновение они уже стояли в низкой сводчатой комнате, расположенной, как понял Джеймс, в цокольном этаже храма.

— Это капелла Pix Chapel, — торжественно объявил служитель, щелкая выключателем рядом с дверью. — Дарохранительница и королевская сокровищница. — Он с гордостью оглядел каменный свод, украшенный замысловатыми узорами, а затем с беспокойством спросил: — Вы ведь ненадолго, мистер Эмрис? Двери открываются ровно в девять часов. К этому времени хорошо бы вам выйти.

— Не волнуйся, Джозеф, к тому времени мы уже уйдем. — Эмрис поблагодарил служителя, и тот вышел, закрыв за собой дверь.

— Что такое капелла Пикс? — спросил Джеймс.

— Некогда здесь располагалось хранилище национальной казны. Каждый год лондонские мастера по золоту и серебру сходились здесь, чтобы проверить свой металл на соответствие стандарту Пикса, так назывался ящик, в котором хранились эталонные пластины, — объяснил Эмрис. — А до этого здесь ночевали строители, возводившие аббатство, а еще раньше — часовня для паломников. Это, — Эмрис широким жестом обвел помещение, — почти все, что осталось от великого монастыря, созданного королем Эдуардом Исповедником.

Джеймс огляделся; если не считать вычурных сводов, в зале не было никаких украшений. Простая каменная кладка, довольно грубая, словно для капеллы использовали негодный камень. В целом, эта скромная комната, лежавшая в основании великолепного здания, казалась столь же далекой от окружающей роскоши, как дочь крысолова далека от королевы.

— Наверное, ты что-то другое имел в виду, когда привел меня сюда? Для урока истории не время.

— А вот и нет. Причина именно в истории, — ответил Эмрис. Он указал на окно, давно заложенное красным кирпичом. — Это окно когда-то выходило на Темзу. Сейчас такое трудно представить.

— Если бы камни могли говорить… — пробормотал Джеймс.

— Но они говорят, — заверил его Эмрис. — Рассказывают секреты тем, кто умеет слышать. — Он закрыл глаза и замер, словно вслушиваясь в тишину.

Джеймс смотрел на него, все больше досадуя на себя за то, что согласился