Тысяча жизней. Ода кризису зрелого возраста - Борис Кригер

Однако сложнее всего было убедить самого себя в том, что я писатель. Это заняло около тридцати лет, хотя сосунковый возраст, пожалуй, не в счет.

Потом довольно хлопотно было склонить к этой же мысли самых близких, но они в конце концов уступили. (С теми, кто не принял эту мою метаморфозу из неписателя в писателя, я решительно порвал, во-первых, чтоб другим неповадно было, а во-вторых, чтобы вообще себе не думали.) Помните, как в «Чайке» Чехова молодой человек болезненно реагировал на невнимание к своему творчеству? Застрелился. Не ждите. Со мной этот номер не пройдет. Теперь пришли другие времена. Теперь автор стреляться не будет. Теперь автор сам кого угодно застрелит!

Затем я окончательно решил, что, чтобы чувствовать себя хорошо, книжки нужно писать очень толстые. Остановился на размерчике в семьсот-восемьсот страниц и прикинул, сколько времени мне потребуется, чтобы написать двадцать томов. Оказалось, с моей плодовитостью, – всего лишь примерно десять лет. А что потом, скажете вы? Найду чем заняться. Мало ли что еще мне в голову придет за такой срок. Раз мне теперь помирать каждый день не разрешают и поят таблеточ-ками от невроза, то я еще всем дам прикурить, мало не покажется. Вот я недавно музыку писать начал. Фортепьянные сонаты. Кто сказал, что я не знаю нот? Знаю. Ну, не все, конечно… А чтобы писать музыку, вовсе не нужно знать все ноты! Я могу напеть. Хотите?

Итак, главное – не комплексовать, ибо писательство не терпит комплексующих. Читатель, он зоркий —сразу комплексующего автора разглядит и на свалку его. Вы скажете, что и некомплексующего снесут на свалку? Вовсе не обязательно. А я вот возьму и завалю все газеты и журналы: «Ах Кригер, ай даКригер!», и будут покупать, как миленькие. Конечно, дохода выйдет из этого мало, а скорее, выйдет сплошной расход и конфуз, ибо книгоиздательство в современной России доживает свои последние годы и вот-вот подпадет под строгий контроль государства. Но удовлетворение будет, наверное. Пожалуй, я так и сделаю.

Вообще, тот факт, что мне выпало стать русским писателем, меня весьма удручал, ибо, как я уже отметил, российский массовый читатель, пожалуй, самый неблагодарный в мире. Во-первых, он хочет читать исключительно произведения в стиле отрывка, приведенного в начале этой главы, про страсть тростниковой трости Сергея к попке Леночки, во-вторых, платить за книжки российский читатель не желает, в-третьих, все равно частное печатное дело скоро запретят, остатки моих тиражей арестуют, а мне придется и дальше издаваться штучно в Париже, как я и делал до сих пор, так, исключительно для родственников и знакомых, чей круг, при моем характере, все более и более сужается.

Таким образом, я решил вырваться из плена русского неперспективного языка и написал книгу по-французски и по-английски. Надо сказать, мне сильно полегчало, но я думаю, что и эти мои шедевры останутся незамеченными, конечно, если я за свой же счет не расшумлю в западных газетах, что будет немного дороже, чем в России, и гораздо более чревато для меня, ибо я сам-то живу на Западе, а в книжонках моих всё как всегда: государство – разбойник, и так далее и тому подобное.

А какая разница, на каком языке издавать? За издание ведь всегда все равно плачу я, и немалые деньги. Книги потом продаются по цене, которая не покрывает и половины их стоимости. Так что считайте книжку, которую вы держите в руках, моим вам личным подарком, мол, это вам наше вам с кисточкой.

Хотите, я вам ее даже подпишу? Извольте:

От автора Бориса Кригера дорогому читателюв знак глубокого уважения пе ред знанием читателем азбуки российского языку, чем сам автор, увы, похвастать не может, ибо пишет с грубыми ошибками, хотя и на восьми языках.[94]

Свое имя можете вписать и демонстрировать эту надпись знакомым. Я еще расскажу в других главах подробнее о моем творчестве на разных языках, которые я не очень хорошо знаю. Поверьте мне, занимательнейшая история.

Я осознаю, что в течение всей этой главы у многих из вас крутилось в голове: и чем там закончилось дело у Сергея и Леночкой? Признаться, мне и самому интересно, чисто с литературной точки зрения, но, увы, я не смогу вас удовлетворить… Потому что… ну, скажем, стесняюсь. Нет, скажем… Ну, короче, НЕ МОГУ Я ВАС УДОВЛЕТВОРИТЬ, и всё тут. Не обязан. Хотите, я вам лучше чего-нибудь по латыни процитирую на пол странички? А? Что, не желаете? А мне плевать, ведь в этом и заключается истинная свобода и единственный путь стать настоящим писателем, каковым я, по всей видимости, наконец-то становлюсь: пишу галиматью, плюю на читателя, плюю на собратьев-писателей, плюю на всё, на всех и на вся.

А как иначе?

Глава сорок шестая

Как я стал философом

Если мой дорогой читатель или читательница уже отошли от неприятного впечатления, произведенного предыдущей главой, которая оставила их в состоянии некоторого раздражения моим вызывающим хулиганством, то позвольте приступить к изложению истории о том, как я, собственно, стал философом.

Ну, во-первых, любой маломальский выпускник философского факультета вам доступно разъяснит, что никакой я не философ, а шарлатан. Я могу ему не менее доступно и обходительно ответить: «Сам дурак».

Милые мои читатели, вы даже не представляете, какую муть подчас являет на свет современная философия. Я имел счастье тесно общаться с одним милым человеком, законченным невротиком и грубияном, которому выпало несчастье редактировать мои философские работы по-английски. Он профессиональный философ, и будучи лицом западным и мною хорошо оплачиваемым, он кое-как воздержался от прямого восстания против формы и содержания. Однако его поправки превращали мой вполне ясный и доступный текст в мрак хитросплетенных невообразимых выражений, которые, кстати, при глубинном изучении оказывались чаще всего не к месту. Я послушно заплатил его гонорар и, конечно, оставил уже израненные и оболваненные работы, как они есть, но больше я на этот трюк не попадусь. Где убийца орангутангов? Я имею в виду Шопенгауэра. Старик говорил: «Кто ясно мыслит, ясно излагает». Увы, многие современные философы полагают, что сложность квантового мира следует отражать не менее квантовыми словесными понятиями, кои не имеют четкого значения и выражаются лишь призрачной волновой функцией. Причем волна эта в основном являет собой волну ярости, захлестывающую меня в порыве жгучего и неотступного желания нанести телесные увечья автору.

То, что я официально не считаюсь философом, мне совершенно не мешает. Тем более что я вполне осознаю свое ничтожество и тот факт, что ничего нового в этот мир я не принес и не принесу. Так, лишь попробую переосознать давно известное.

Извольте же ознакомиться с основами философии Кригера. Перед вами краткий конспект основополагающих философских работ, написанный в третьем лице (для вящей солидности, а также для создания иллюзии удаленности во времени – так выглядела бы какая-нибудь обобщающая статья о философии Кригера, написанная в 2070 году в честь столетия со дня рождения философа). Сей конспект я не вижу смысла пока публиковать отдельно, ибо кому надо, тот найдет его здесь.

КРАТКОЕ ИЗЛОЖЕНИЕ ОСНОВ ФИЛОСОФИИ КРИГЕРА

Определение философии

В современном мире абсолютным идолом является финансовая мощь. Как никогда остро стоит вопрос о целесообразности занятий философией. Философия не зарабатывает денег и, таким образом, малоинтересна современному человеку.

Обвинения в бесполезности философии не новы. Еще Аристотель привел рассказ об одном философе-астрономе, которому надоели упреки в бедности и в том, что его наука не обеспечивает его богатством. Он применил свои философские и астрономические выводы и тем самым нашел способ легко и быстро обогатиться. Таким образом «он доказал, что философам при желании легко разбогатеть, но не это является предметом их стремлений».[95]

Кригер определяет философию как «разумныйанализ и рекомендации к применению различных иллюзий».

Причем в философии Кригера понятие иллюзии не имеет негативной коннотации. Он соглашается с общепринятым определением иллюзии, как «an erroneous mental representation» – ошибочное умозрение. Но, в соответствии с Кригером, абсолютной истины не существует, ибо даже если бы таковая существовала, ее доказательство было бы невозможно, поскольку всегда возможно предположить то, что доказывающий не обладает полной информацией, необходимой для абсолютно убедительного доказательства. Возьмите, к примеру, всемогущего и всезнающего Бога: и он не смог бы доказать себе, что его всемогущество и всеведение не являются лишь плодом его воображения. Ну а если даже Богу недоступна абсолютная истина, то куда нам, смертным… Хотя, впрочем, Кригер заявляет, что эта абсолютная истина никому и не нужна, ибо является абсурдным понятием.