Тогда в Египте... (Книга о помощи СССР Египту в военном противостоянии с Израилем) - Александр Филоник

Кроме того, в мирное время мы довольно халатно относились к использованию аппаратуры «свой-чужой». Не знаю, кто принимал решение, но эту аппаратуру при отправке в Египет нам не дали, вероятно, из-за ее секретности. А вот устный инструктаж дали четкий: все самолеты, приближающиеся к боевой зоне, считать самолетами противника и уничтожать. Так мы и поступали в первые дни пребывания. Первый самолет, причем арабский, был сбит дивизионом Кутынцева (на посадку шел ИЛ-28). Отсутствие аппаратуры опознавания на самолете и на командном пункте бригады привело к уничтожению самолета, за что начальник штаба бригады, подполковник Ржеусский Э.М., возглавлявший в то время расчет командного пункта, получил взыскание от Министра Обороны СССР (кстати, до сего времени не снятого — наверное, о нем забыли). Отсутствие переводчиков стало второй причиной этого тяжелого случая.

На нашем командном пункте бригады размещались командир арабской зенитно-ракетной бригады, командир арабского зенитно-артеллерийского полка, командир авиабазы, советский командир зенитно-ракетной бригады. Арабским языком у нас никто не владел, не было даже разговорников. Естественно, что на таком совмещенном КП без переводчиков, без систем опознавания «свой-чужой», разобраться в принадлежности цели было просто невозможно. Поэтому начальник штаба и принял решение на уничтожение цели. Аналогичный случай произошел и в дивизионе Попова К.И., который в первые дни прибытия стоял под Александрией. Был обстрелян пассажирский самолет нашей «Стрелой», и только чудо позволило экипажу посадить машину.

После возвращения из Египта, меня часто спрашивали: «Что было самым тяжелым за время боевых действий? И я всегда отвечал: «Разобраться, где свой самолет, а где — чужой». Тем более что в воздушном пространстве Египта часто находились самолеты местных и международных авиалиний, а дисциплина полета у арабов оставляла желать лучшего. Разведывательно-информационных центров у нас не было, не было и прямой связи с диспетчерским пунктом. Вот и начали мы боевые действия по известной русской пословице: «Бей своих, чтоб чужие боялись». И только после этого «кровавого опыта» на командном пункте вскоре появилась и аппаратура «свой-чужой», и переводчики, и разговорники.

Не могу не остановиться на вопросах морально психологической подготовки личного состава. Отчетливо понимаю, что каждая подготовка к выполнению боевых задач за рубежом имеет свой гриф секретности. Поэтому, как правило, ни офицеры, ни тем более солдаты не знают, куда их забросит служба на сей раз. Конечно, это сказывается на морально-психологической подготовке личного состава, тем более что в политотделе бригады не было специалиста психолога. Следовательно, при подготовке к отъезду в Египет не было проведено ознакомительных бесед с учетом особенностей этой страны, ее географического положения, климата, экономики, культуры, политического курса и т. д. Одной из особенностей войск ПВО в условиях, когда страна находится в состоянии войны, является постоянное боевое дежурство на боевых постах. Фактически личный состав был поделен на две смены. И каждая смена должна быть готовой вступить в бой с воздушным противником. Поэтому дежурство стало изнурительным, тем более что температура воздуха доходила порой до +50 градусов, на станциях наведения ракет, радиолокационных станциях в отдельные дни температура достигала +60 градусов. Донимали нас и песчаные бури, которые загоняли мельчайший песок повсюду: в аппаратуру, приборы, технику, продукты и т. д. А тут еще тарантулы и скорпионы, которые залезали в постель, в обувь, доводили порой до психологических стрессов. Все это вместе (монотонность дежурства в тяжелых условиях) приводило к притуплению чувства ответственности у отдельных лиц, к нарушению воинской дисциплины, правил несения караульной службы и боевого дежурства. Был случай, когда из-за неосторожного обращения с личным оружием, солдат застрелил трех своих товарищей; в другом дивизионе часовой, забыв, что патрон запал в канал ствола пулемета, решил попугать дежурного смены радиолокационной станции и очередью убил его. Были случаи срывов и у офицеров, которые, узнав о награждении правительственными наградами, самовольно покидали свои расчеты и приходилось вызволять их из ночных клубов. Но жизнь есть жизнь. Я видел, как советник арабского командира зенитно-ракетного дивизиона, чудом оставшийся в живых после жестокой бомбежки позиции, после боя пил 3 дня, как говорят на Руси, не просыхая. И вот в такой обстановке надо было иметь и силы, и железную волю, чтобы не сникнуть, выстоять, не потерять контроль над личным составом бригады. И силы нашлись. Выстояли и задачу выполнили. А потом потребовалось более 15 лет доказывать, что мы участники войны, что она, как и в Афганистане, война. Война и есть война, где бы она ни проходила. И матерям, отцам, женам, детям нет разницы, на какой войне погиб их сын, муж, отец: под Кандагаром, Каиром, Ханоем, или в 1945 под Кенигсбергом. И несколько слов о «солдатских медальонах» или офицерских личных знаках — номерах. Ведь есть же опыт Великой Отечественной войны — 50 лет спустя по этим номерам-медальонам восстанавливали доброе имя человека, вычеркивая его из страшного списка «пропавших без вести». А мы все были одеты в одинаковую форму, без знаков различия, без всяких медальонов и личных номеров. И когда появились первые потери, (а погибали, как правило, только от ракетно-бомбовых ударов), попробуй опознай, где Иванов, Сидоров, Петров.

Ну а как нас встречали в Союзе после выполнения интернационального долга, как использовали наш боевой опыт, как сложилась последующая служба каждого — это отдельный разговор, и небезынтересный. Офицерский состав Московского округа, как бы, не был замечен, в то время как подавляющее большинство офицеров из других бригад — армий ПВО центрального подчинения — было назначено на более высокие должности. За службу в Египте у нас в дивизии было присвоено звание Героя Советского Союза Попову Константину Ильичу и Кутынцеву (он с Прибалтийской армии ПВО). Так вот Попова К.И. чуть не уволили в отставку, и только личное вмешательство начальника политотдела бригады подполковника Пробылова И.В., который дошел до Политуправления войск ПВО страны, позволило Попову К.И. продолжить службу уже в звании полковника и еще долгое время приносить пользу Отечеству. Может быть, причиной является засекреченность операции в Египте. Однако американский журнал «Ньюсуик» от 1 июля 1970 г. настолько подробно описал наше перебазирование, размещение и расположение позиций и командных пунктов, что даже мне, командиру бригады, эта публикация была хорошим подспорьем в ориентировке.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});