Зверь - Альфред Ван Вогт

Когда он снова проснулся, сознание радости жизни, силы и здоровой, бьющей через край энергии стало еще сильнее, чем прежде. Он почувствовал неудержимую потребность в действии и спрыгнул с кровати. Прыжок оказался упругим и мощным, как у хорошо тренированного акробата, и в один миг он оказался чуть ли не на середине комнаты. Но больше всего он был потрясен тем, что как только он успел подумать, как здорово было бы сейчас вскочить с постели, эта мысль мгновенно воплотилась в действие, прежде чем он успел что-либо осознать.

Он посмотрел на свое тело и не узнал его. Вернее, он понял, что это загорелое, крепкое, мускулистое тело явно не его. Из спальни он прошел в выложенную плиткой ванную, подошел к зеркалу и принялся рассматривать свое лицо. Так же, как и тело, лицо выглядело необычно. Сначала ему даже показалось, что и лицо не его. Потом, присмотревшись, он понял, что оно стало гораздо моложе, выражение — увереннее и спокойнее. Так он выглядел на некоторых слегка отретушированных фотографиях, которые были сделаны много лет назад.

Нельзя сказать, чтобы общий эффект помолодевшего и посвежевшего лица и крепкой, стройной фигуры был неприятен, скорее наоборот. Каргилл принял душ и стал искать бритвенные принадлежности. Не найдя их, он посмотрел на свое лицо еще раз и понял, что бриться ему не нужно. Более того, у него возникло убеждение, что он и не смог бы этого сделать, он не знал бы, как это делается. Это испугало его. Но тот человек, кохорый разговаривал с ним некоторое время назад, Лэн Бруч, заверил, что ему все объяснят.

Когда Каргилл вышел из ванной, Бруч уже ждал его. Он принес одежду для Каргилла, что-то вроде тоги. Каргилл с любопытством осмотрел необычное одеяние и пошел в ванную, чтобы одеться. Расшитый шнурок перехватывал просторную тогу в талии, неплотно завязав его, Каргилл решил, что чувствует себя в этой непривычной одежде вполне удобно.

Когда он снова вернулся в спальню, Лэн Бруч сидел за столом у окна, которого Каргилл раньше не заметил, так как оно было искусно замаскировано шторами. Быстро и упруго шагая, он подошел к окну и внезапно замер на месте от неожиданности. За окном ярко светило солнце, но вокруг, насколько он мог видеть, высились одни горные вершины. Внизу под массой облаков смутно вырисовывались очертания каких-то зданий.

За его спиной Бруч сказал:

— Садитесь завтракать. Заодно полюбуетесь видом из окна.

Каргилл повернулся. Как по мановению волшебной палочки стол посередине раскрылся и на его блестящей поверхности появились тарелки. От некоторых из них поднимался пар. Две чашки были наполнены каким-то горячим напитком, судя по цвету и запаху, это был кофе. Посуда и еда выглядели достаточно обычно, но общая картина красиво накрытого стола была очень привлекательной. Каргилл почувствовал, что у него разыгрался аппетит, и с удовольствием приступил к завтраку.

— То, что вы видите из окна, это не Город Теней. Это Мерлика. Сейчас семь тысяч триста первый год. Вас доставили сюда потому, что нам нужны ваша помощь и сотрудничество. Когда вы разберетесь в ситуации здесь, вас вернут в столицу Твинеров и события пойдут своим чередом, но мы надеемся, вы поймете, что для всей дальнейшей истории человечества, для будущего абсолютно необходимо, жизненно важно, чтобы Твинеры одержали победу над Тенями.

Он жестом остановил Каргилла, который хотел прервать его, и продолжал:

— Подождите. Разрешите мне сначала дать вам необходимую информацию. То, что начали Тени в двадцать втором или двадцать третьем веке, имело более серьезные последствия, чем они могли предположить. В результате их действий возникла цивилизация, которая не должна была бы появиться при обычном ходе развития событий. И она существует, если можно так выразиться, наполовину реально. Посмотрите на этот город внизу. — Он указал рукой на туман, в котором смутно различались силуэты зданий. — Если вы спуститесь туда, вы вскоре окажетесь в буквальном смысле на краю света. Вы — человек, существование которого более реально, чем мое, вряд ли сможете это все в полной мере понять и прочувствовать. Мы осознаем и принимаем свое существование как значительным образом условное, но полны решимости сделать все возможное для того, чтобы оно стало настоящим. Вы можете спросить, как это возможно? Я не буду вдаваться в подробности действия законов, управляющих временем. Они чрезвычайно сложны, и для того, чтобы понять их, потребуется много времени и специальная подготовка…

Каргилл был не согласен с этим. Какова бы ни была ценность его эксперимента с озером и статуей, с его помощью он понял что-то очень важное о времени, один, может быть самый основной, закон, и сформулировать его было несложно. Энергии жизни нужно было дать возможность где-то закрепиться, и, как только она начинала за что-то цепляться и удерживаться в этом, в свою очередь сохраняя и поддерживая это “что-то”, тогда и возникало время. Время — это материальность. Давая материальному миру жизненную энергию, за которую можно было бы держаться, время создавалось буквально в процессе этого. Ему не нужно было представлять, какой крепкой могла быть эта связь материального мира с жизненной энергией. Он это все прочувствовал на себе.

Лэн Бруч продолжал:

— Наше существование в нормальном состоянии прослеживается где-то до войны между Тенями и Твинерами. На этом этапе произошло какое-то нарушение, сбой, смещение в пространственно-временном континууме, и, если вообще существуют какие-то предпосылки будущего для нас, мы никак не можем обнаружить их. Капитан, нам необходимо сделать Мерлику реальной и восстановить связь времен с двадцать четвертого века до настоящего времени. Но сделать это можно только в том случае, если Твинеры выиграют эту войну.

Каргилл еще раз взглянул на облака, горные пики и на простирающийся в смутной дымке внизу город. Он покачал головой и сказал себе: “Им пока явно не за что зацепиться”. Вслух же спросил:

— Что же я должен сделать, чтобы обеспечить победу Твинеров?

Он видел, как двигаются губы Лэна, когда тот начал отвечать на его вопрос. Но ни звука не было слышно. Он подался вперед, пытаясь, напрягая слух, уловить хотя бы один звук. Но в этот момент понял, что не только звук, но и все вокруг начинает исчезать. И стол, и Лэн Бруч, и комната — все затянулось туманом, задрожало и растворилось. Потом наступила темнота.

Он снова был в кровати. Но на этот раз он знал, что находится в доме Энн Рис. Проснувшись, он услышал голос где-то у себя над головой:

— Сигналом к действию для вас будут слова: “Навестите меня как-нибудь”.

В первую минуту он не мог понять, переносился он действительно в восьмое тысячелетие или это был сон, навеянный гипнозом, в который его погрузили Твинеры. Одеваясь, он продолжал думать об этом. Он вспомнил, что когда смотрел на себя, оказавшись в Мерлике, то не мог себя узнать — незнакомыми казались и лицо, и тело. “Значит, — подумал он, — на самом деле я там не был. Кто-то специально пытался внушить мне это для достижения своих собственных целей”.

Все, что он видел за это время, — и Мерлика, и радиоактивное озеро, и огромная черная статуя — все его размышления и рассуждения — показались ему сейчас плодами его воображения. Он усмехнулся: когда начинаешь думать о том, что может представлять собой человеческая душа, можно еще и не до такого додуматься. И тем не менее…

Тем не менее ему не хотелось отказаться от мысли, что на короткое мгновение ему удалось проникнуть за пределы иллюзорного материального мира и видеть такие вещи, какие немыслимо было бы себе представить обычному человеку. Он вспомнил слова о том, что Бог находится в каждом человеке, и подумал: “Когда я смотрел на озеро и на статую, был ли я тоже частью божественного начала?” Тогда ему так не казалось. Создавая эти две формы жизни, он преследовал какую-то цель, но цель эта существовала с очень давних, древних времен, как будто ему была поручена какая-то миссия и дана полная свобода в выборе средств достижения этой цели. Миссия эта казалась исключительно важной и неотложной.

Стук в дверь прервал размышления Каргилла. Он открыл дверь и увидел на пороге дворецкого Энн, Трейнджера, который торжественно произнес:

— Мисс Рис просила, чтобы я сообщил вам, что завтрак будет подан через десять минут.

Каргилл отправился в комнату, где подавали завтрак, в сопровождении Трейнджера. Внутри у него все кипело от возмущения против Энн и других заговорщиков, которые беззастенчиво использовали его в своих целях, подвергая гипнозу без его ведома и согласия. Когда он вошел, Энн уже сидела за столом, одетая в красивое платье из тончайшего белого материала. Он сказал, не скрывая раздражения:

— Не думайте, что ваш гипноз подействует на меня.

Она ответила тоном, полным чувства превосходства: