Джереми Полдарк (ЛП) - Грэм Уинстон

Заки остановился и поскреб подбородок.
— Сложно было сделать точные вычисления, а без них ни в чем нельзя быть уверенным, сэр. Но я бы предположил, что где-то у той рощицы.

Росс оценил расстояние от строений Уил-Лежер на горизонте до того места, где на пригорке у Меллина торчали сломанная стена и дымоход Уил-Грейс.

— Где-то на полпути?

— Думаю, что да. Карты-то старых выработок Треворджи нет.

— Точной карты нет. Но семь лет назад мы с кузеном спускались туда и зашли довольно далеко в этом направлении. Единственным признаком были штольни для забора воздуха, но кажется, некоторые оказались забиты. Отец работал на самой новой шахте из тех, Уил-Грейс, частично в направлении на юго-запад. Ты никогда не был на Уил-Грейс?

— Я туда не хаживал с двадцати лет, а потом перешел на Грамблер. Конечно, я часто думал, что не повредило бы взглянуть повнимательнее на Треворджи с этого края. Насколько позволит добраться спертый воздух.

— Когда мы спускались, он был совсем не таким уж ужасным. Но мы зашли неглубоко. Все жилы, которые мы видели, оказались истощены, только олово, и то мало. Правда, Марк Дэниэл...

— Марк Дэниэл? — опасливо спросил Заки.

Они двинулись дальше. До построенного Марком дома оставалось всего несколько сотен ярдов. В одном месте крыша полностью провалилась. Казалось бестактным упоминать его именно здесь, так близко к тому месту, где он убил свою неверную жену, похожую на ночной цветок.

— Не знаю, говорил ли тебе Пол, — произнес Росс, — но за день до того, как Марк сбежал во Францию, он прятался в Уил-Грейс. До побега я виделся с ним, и он сказал, что на шахте есть богатая жила.

— Пол мне не рассказывал. Но я могу сложить два и два. А он объяснил, где жила?

— Нет... Кажется, упоминал про восточное крыло.

— Это Треворджи. В этом есть смысл, ведь ваш отец не стал бы бросать богатую жилу. Должно быть, тогда Треворджи еще разрабатывали.

— Да, — сказал Росс, глядя на дымоход Уил-Грейс. 
Они разделились за коттеджем Рис, и Росс зашагал наверх, к старому строению шахты. От него мало что осталось. Шахту покинули двадцать лет назад, и с той поры оборудование растащили, а природа зализала раны. Росс сел, положив подбородок на ладони.

Сидеть здесь, среди шелестящей травы, было довольно приятно, и полчаса он почти не шевелился. Между человеком и пейзажем установилась некая духовная общность. Его разум будоражили странные мысли, и, по меньшей мере, две из них обрели форму после разговора с мистером Тренкромом. Все они были вызваны вчерашними событиями, и все вели к одному результату. Через некоторое время Росс встал и медленно, почти бесцельно направился обратно к коттеджу Рис, толкнул дверь и вошел внутрь. Там было темно, как и всегда, кроме как по утрам. Марк сделал окна не на той стороне. После наступления сумерек люди не ходили мимо коттеджа, говорили, что Карен до сих пор иногда бродит неподалеку, вывернув свое милое личико в сторону дома. Земляной пол зарос ежевикой и дроком, а через камни стен предательски и злостно пробивалась бледная трава. В углу примостился старый стул, а у очага лежал хворост. Росс снова вышел, посмеявшись над своей радостью, когда оказался снаружи.

Отсюда виднелся склон, ведущий к сторожке. Каждый раз, когда Дуайт Энис отправлялся по своим медицинским вызовам, этот заброшенный коттедж наблюдал, как тот проезжает мимо. Неудивительно, что Энис так и не залечил былые раны, он не сможет такое позабыть. Росс двинулся к сторожке. Приблизившись, он заметил в дверях Дуайта рядом с оседланной лошадью. Энис тоже увидел Росса, улыбнулся и подошел с ним поздороваться.

— Надеюсь, ты не за медицинским советом? Да? Ты так редко заезжаешь, что я слегка беспокоюсь.

— Вежливость из меня приходится выжимать, как последние капли из твердого лимона, — отозвался Росс. — Но время от времени я готов измениться.

Дуайт засмеялся.
— Осторожней, не перехвали себя. Надеюсь, это не ты в ответе за неожиданный подарок? Уж больно легко с твоего языка сорвались слова о лимоне.

— Сейчас я сам молюсь о подарках, а не раздаю их... А что ты получил?

— Вот эти мешки. В них полно апельсинов. Прибыли нынче утром, двенадцать штук, доставил на мулах какой-то угрюмый парень, не открывший рта от самого Фалмута. Я просто поражен.

— Как и я был бы на твоем месте.

— О, они не для меня. Это для больных в Соле, как я понимаю. Я пытаюсь припомнить, кому я про это рассказывал. И ты в их числе.

— Прости. Тебе следует поискать среди богатых друзей, Дуайт.

— Не знаю, есть ли у меня такие, — ответил Дуайт, зная, что один точно есть. — Здесь, наверное, больше сотни дюжин апельсинов, хватит, чтобы остановить цингу, если грамотно использовать. Я послал Боуна взять взаймы пару старых мулов у Нэнфанов. Жду его возвращения, прежде чем самому тронуться в путь. Нужно раздать немного фруктов уже сегодня вечером.

Росс взглянул на оживленное лицо друга. Несложно было увидеть чувства Дуайта: он безоружным дрался с врагом и вдруг ему прямо в руки вложили оружие.

— Я пришел спросить, ты случайно не получаешь из Лондона газеты? «Шернборн Меркьюри» очень ограниченно подает новости.

— Только «Медицинские факты и наблюдения» под редакцией доктора Симмонса. Их мне присылают ежемесячно. Иногда я просматриваю лондонские газеты у Паско.

— Сначала над моей головой почти полгода висел судебный процесс, а потом я возвращался к нормальной жизни и мало обращал внимания на происходящее вокруг. Что ты думаешь о событиях в Европе?

Дуайту вопрос показался несколько странным, он всегда считал Росса более осведомленным, чем самого себя.
— Ты имеешь в виду во Франции? Ты читал «Размышления о Французской революции»?

— Нет.

— Как и я. Но книга очень популярна, ты наверняка знаешь. Как я понимаю, Бёрк утверждает, что революционеры — враги свободы, несмотря на то, что действуют во имя нее.

— Вполне вероятно. Здесь обо всем этом очень серьезно переживают, но что касается меня, я не стану сумасбродно хвалить революционеров, но не могу не питать некоторое сочувствие к их изначальным целям.

Дуайт посмотрел на Росса.
— Я знаю. Многие поначалу считали так же, но постепенно растеряли всё сочувствие.

В поле зрения показался Боун. Оба подождали, пока он приблизится. Уилл Нэнфан одолжил мулов и пришлет ближе к вечеру. Росс развернулся в обратный путь. Он не сказал Дуайту кое-что, о чем приехал поговорить, порыв прошел, когда он добрался до сторожки. Дуайт вскоре и сам догадается, а до мая в его услугах не будет нужды.

К тому времени, как Дуайт свернул к воротам Киллуоррена, солнце ярко сияло, а ветер шуршал в пожухлых листьях молодых дубков. Гравий перед домом был усыпан еловыми веточками, которые обгрызли белки, сидящие на верхних ветвях. Дуайт постучал в дверь и спросил, дома ли мисс Пенвенен, его провели в маленькую комнату рядом с прихожей. Горничная тут же вернулась и сообщила, что мисс Пенвенен его примет.

Она находилась в привычной гостиной, но была одета в черную амазонку, рыжие волосы струились по плечам, как разгорающийся пожар. Когда вошел Дуайт, она стояла у камина и ела сандвичи с блюда, на каминной полке стоял бокал с вином. Увидев его, Кэролайн рассмеялась.

— Добрый день, мистер Аптекарь. Кому вы явились делать кровопускание? Дядюшка в Редрате и не прибудет домой до четырех.

— Я пришел к вам, мисс Пенвенен, — ответил Дуайт. — Прошу прощения за доставленные неудобства, но я надолго вас не задержу.

Она взглянула на часы.
— Могу дать вам пять минут, или сколько времени займет, чтобы съесть эти сандвичи. Чудесный восточный ветер не будет дуть вечно, а я так весело провела утро. Встала на заре, и мы поймали лису. Такая красавица, бежала прямо навстречу смерти, это было недалеко от Понсанута. Я прибыла к месту ее поимки второй, а местность вокруг такая прелестная. Около двенадцати мы двинулись в Киллретский лес и нашли еще одну, но моя лошадь охромела, как раз когда лисица бросилась бежать, так что мне пришлось вернуться, чтобы немного освежиться, пока седлают Трешера. А вы когда-нибудь охотились, мистер Серьезное Лицо?