Клан Дятлов - 5 (СИ) - Пуничев Павел

Стоило нам нацепить на него первое кольцо, как Калян ожил. Закашлялся от набившегося всюду праха, а потом его вывернуло, мы еле успели отскочить в сторону.

– Ты, как?

– Не очень. Мне как будто мозг изнасиловали… Много, много раз. Такого кошмара я даже представить себе не мог. Уж лучше бы я еще раз заживо сгорел.

Его вновь стошнило. Я протянул ему воду и помог подняться.

– Успокойся, тебя всего на пару минут парализовало.

– Там будто несколько часов прошло, – его передернуло, – это просто кошмар. Как будто из меня всю жизнь высосали.

Пришлось вернуть ему часть жизни в виде пятидесяти грамм коньяка. Смертельная бледность ушла, взгляд полуорка ожил. После этого мы продолжили путь к далекой цели. Каждый шаг поднимал в воздух тучу пыли, Горыныч вообще пылил так, что превратился просто в пылевое облако. Идти было не удобно, дорога постоянно шла вверх, ноги при каждом шаге проваливались все глубже, однако через час мы умудрились добраться до вершины очередного подъема, и оттуда нам открылась чудесная картина: армия темных была здесь. Сотни застывших изваяний воинов, тысячи лежащих бойцов между ними в пыли, а дальше, около самого Улья, среди них видны движущиеся фигуры. До них было слишком далеко, чтобы понять, кто это, но в их фигурах и движениях было что-то смутно знакомое, и это знакомое вызывало во мне неприятные ассоциации.

– Держите, не время экономить, – я раздал всем по камешку с бафами, – что бы здесь не происходило, но армию оно остановило, надо действовать наверняка.

– Да, только вот как их активировать?

– Просто. Наверное. Хотя я не знаю, а в самом деле как? Почему мы не спросили у Духа?

Я посмотрел камешек на просвет, он сверкал на солнце всеми цветами радуги.

– Активируйся, действуй, включайся, работай! Не работает, блин. Вот так понадеешься на чудо оружие и сдохнешь прежде, чем придумаешь его включить.

– О, заработало! – Пофиг довольно перекатывал кристаллик во рту, – как конфетка, только с перцем, замечательная вещь!

Он покрутил головой, размял плечи, встряхнул кистями и врубил огненную ауру, полыхая пламенем, будто его бензином облили.

– Погнали!

Я закинул кристалл в рот, там полыхнуло, будто я действительно горсть перца проглотил: по жилам потек огонь, окружающее пространство замедлилось, Резак покинул ножны, оставив в воздухе лишь размытый серый след.

– Погнали!

Все же эти усилители не совсем безобидны, мы не стали строить никаких планов, а просто бросились вперед – бурлящая энергия требовала выхода, частично отключая при этом голову. Калян бежал рядом, Горыныч пылил за нами. Такую процессию тяжело было не увидеть. Не спеша передвигающиеся фигуры заметили нас, останавливаясь и глядя в нашу сторону. Их была сотня, может чуть больше, трудно было понять, мешали неподвижно стоящие фигуры воинов. А потом они одновременно бросились на нас, однорукие, истерзанные женские фигуры.

Одержимые – так они зовутся, прислужницы единорогов, их первая линия обороны. Не смотря на увечья, быстрые, сильные, живучие, словно тараканы и абсолютно не чувствительные к боли.

Первая из них, выбежав из-за спин застывших воинов, получив файербол, вспыхнула ярким пламенем. Я поднырнул ей под руку, подсекая ноги. Подсечь не получилось, чудо-оружие под моими бафами почти удвоившее свою убойную силу, отсекло их напрочь, а подскочивший Калян, опустив ей на хребет свою секиру, навсегда прекратил ее мучения. Так дальше и пошло: файербол, взмах Резака или секиры и очередное обездвиженное тело валится в пыль. На десятой одержимой я стал наглеть, просто ударив следующую нападающую, сверху вниз, наискосок, желая развалить ее одним ударом от плеча до пояса. И, естественно, слишком легкое оружие, пройдя половину пути, застряло где-то в районе её позвоночника. Одержимую эта смертельная для любого рана нисколько не смутила и даже не затормозила. Подтащив меня к себе одной рукой, она с такой силой ударила меня головой в лицо, что у нас обоих там что-то подозрительно хрустнуло, затем последовал удар коленом в пах – в этот раз хрустнуло только у меня. На этом бы мой бой и закончился, если бы не сниженный на девяносто процентов болевой порог, а так мне удалось не упасть к ней под ноги в позе эмбриона, а, отскочив назад, упереться ей в грудь ногой и вырвать свой меч. Весь этот кордебалет закончил Калян, подобравшись к ней сбоку и отчекрыжив голову своей секирой. После этого я перестал зарываться, сначала обездвиживая врагов, а уже потом добивая. Тем более, что их становилось все больше, и каждая ошибка могла стать роковой. Еще сильнее ситуацию осложняла пыль. Ноги вязли в ней, мешая двигаться, а в воздух ее поднялось столько, что за два шага от себя стало невозможно что-либо рассмотреть. Кругом потоки пламени, горящие фигуры, бегущие на нас сквозь облака праха, ворочающийся рядом, словно пылевой голем, Горыныч. Горящих фигур становится все больше: вот одна из них вылетает на нас и с двух ног лупит в грудь Каляну, тот, загудев как колокол, валится на землю, на него сверху запрыгивает еще одна одержимая, вознося единственную руку, чтобы вбить забрало шлема внутрь Калянского черепа. Удар и отсеченная рука бессильно падает в пыль, еще один взмах и туда же подает изувеченная голова. И сразу вопль: “Кегли!” пользуюсь тем, что Калян валяется на земле, очерчиваю вокруг себя стремительный круг. Три безногие фигуры валятся в пыль, делая завесу совсем непроглядной.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-144', c: 4, b: 144})

– Сюда! – вопль Пофига заставляет пошевеливаться: за шкиряк хватаю поднимающегося Каляна и буквально швыряю его в сторону вопля. Прорубаюсь еще через пару тел и вступаю на твердую поверхность. Потоки огня, льющиеся на пыль, спекли ее поверхность в корку, не слишком ровную, но гораздо более удобную для боя. Оплавленный пятачок был диаметром метра в четыре. Мы заняли место в центре, прикрыв мага с двух сторон, спину нам прикрывала туша Горыныча. Вот теперь повоюем! Стоило мне так подумать, как из-за пылевого облака вылетела какая-то хреновина, заехавшая мне по лбу. Это оказалась чья-то отрубленная рука. Следующим прилетел шлем, ударив в уже пострадавшую серединную часть тела. Затем метательные снаряды посыпались сплошным потоком. Урона они много не наносили, но жутко мешали отбиваться от наседающих одержимых. Бьющие предметы, то отклоняли удар оружия в сторону, то нарушали равновесие, что с сильно превосходящим по количеству противником, было чревато. Калян прокричал приказ, и Горыныч исторг в ту сторону огонь сразу из всех трех голов. Обстрел затих, зато вдалеке послышался приближающийся вой.

– А вот это очень плохо. Судя по количеству напавших на нас одержимых, тут сейчас минимум два единорога, а то и три, а это...

– ... а это значит, – закончил за меня Пофиг, – минимум пять, шесть сотен, а может и тысяча тварей до двухсотого уровня.

– Нам хана. – прокомментировал наши выводы Калян.

– Есть небольшой шанс, если только сработает, – я подкинул на руке блестящий, красиво огранённый камешек. Горыныч, лови!

Жуткие челюсти с громким клацаньем схлопнулись в воздухе, камешек упал в бездонную утробу адского создания. На пару мгновений он застыл не шевелясь, будто прислушиваясь к происходящему внутри, а затем на педеле слышимости взвыл. Гибкое сплетенное тело в судорогах забилось в пыли. Хитиновый панцирь начал трескаться, из-под него наружу полезли прозрачные, будто наполненные голубым, искрящимся газом, шипы. Головы Калянского питомца прямо на глазах тоже стало ломать и корежить. Защитные пластины сходили со своих мест, надвигаясь друг на друга, освобождая место для моментально выросших рогов. От шипов к рогам побежали дорожки электрических искр, быстро превращаясь в ветвящиеся молнии.

(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-145', c: 4, b: 145})

Завывание приблизилось, в клубах пыли замелькали первые силуэты монстров из свиты единорогов. Хорошо, что у Горыныча мозги отсутствуют, если бы единорог его под контроль взял, вот тогда это были бы настоящие проблемы. Видимо, Горыныч был согласен с моими мыслями, потому что, долго не раздумывая поднялся на свои ножки, повернулся к накатывающейся волне монстров и пустил навстречу ей свою волну. Море ревущего огня, переплетенного снопами ослепляющих молний, выплеснулось, по меньшей мере метров на двести, испепеляя всех попавших в его уютные объятия. Вой перерос в визг боли, быстро затихая. Сверху, поднимая крыльями тучи пыли, на Горыныча рухнула огромная птица, и тут же судорожно подергиваясь и искря электрическими разрядами упала нам под ноги.