Томас Мюнцер - Альфред Штекли

Однако бог разрушил бесовы замыслы. Спасательные команды уже готовы были выступать, когда измена была раскрыта. Магистрат приказал немедленно запереть все ворота и никому не покидать города. Заговорщики просчитались. Но они еще сильны, и магистрат зовет своих верных крестьян отомстить поджигателям.

Бапст добился успеха. Двести человек из Больштедта и других сел, возмущенные и негодующие, бросились к городу и решили исход борьбы.

Да, на этот раз толстосумам Мюльхаузена удалось обмануть крестьян и натравить их на бедняков горожан. Но больше подобному не бывать!

В Нюрнберге Мюнцер прежде всего разыскал Ганса Гута. Высокий, рыжебородый, с копной золотых волос, Гут чувствовал себя здесь старожилом, и где бы он ни появился в своем черном кафтане и серых штанах, его тут же окликали знакомые.

У всех на виду весельчак и балагур, он не вызывал подозрения властей и всегда ловко выполнял порученное ему дело.

Томас может им быть доволен: в разных частях Франконии и в самом Нюрнберге много людей, готовых к борьбе. А что касается «Разоблачения ложной веры», то он не должен волноваться: книга скоро выйдет в свет. Правда, устроить печатание было не просто, но он сумел увлечь идеями Мюнцера типографа Герготта, и теперь его подмастерья стараются вовсю. Там же набирать «Защитительную речь» было рискованно. В случае провала гибнут сразу обе работы. Второе произведение согласился печатать Иероним Хельцель, страсть как любивший всякую еретическую литературу.

От публичных выступлений Мюнцер в Нюрнберге воздерживался. Многие хотели его послушать, но он упрямо отказывался подниматься на кафедру. Среди тех, с кем он особенно сблизился, были не только подмастерья. Трое превосходных художников, любимых учеников Альбрехта Дюрера, называли себя его последователями. Молодой ученый, ректор школы св. Зебальда, Ганс Денк, пылкий мечтатель, водивший подозрительную дружбу со всеми нюрнбергскими вольнодумцами, не отставал от Мюнцера ни на шаг. Все шло хорошо.

Неприятности начались у Пфейфера. Он написал две работы о событиях в Мюльхаузене. Магистрат заинтересовался его произведениями. Их подвергли цензуре и признали вредными.

Разговор в ратуше был коротким. В славном городе Нюрнберге, к счастью, хороших проповедников достаточно. И в таких, как Пфейфер, нет никакой нужды. Всем известно, что он и Томас Мюнцер были причиной мюльхаузенского мятежа. Поэтому пусть-ка он проедает свои денежки где-нибудь в другом месте! Ему велели немедленно убираться.

Советники высказались весьма недвусмысленно. Однако о высылке самого Мюнцера приказа не последовало. Ищут они более подходящего повода, чтоб его сцапать? Оставаться было рискованно — все, что он делал, было сопряжено с риском! — но сейчас, когда печатались его книги, Мюнцер не хотел уезжать.

Расставаясь с Пфейфером, Томас говорил, чтобы он всегда помнил о больштедтском пожаре. Успех будет лишь в том случае, если крестьяне поддержат городскую бедноту. Генрих должен идти в Тюрингию и нести крестьянам слово правды. Только с их помощью он сможет вернуться в Мюльхаузен и победить.

Он надеялся, что со дня на день закончат печатать весь тираж «Разоблачения». Но опять пришла беда. Власти следили за типографиями. Странно, подмастерья Герготта и в отсутствие хозяина слишком усердно работают. Нагрянули с обыском и нашли «Разоблачение ложной веры». Так вот почему Мюнцер, этот известный совратитель, задерживается в городе! Отзыв цензора последовал быстро: подобные сочинения служат мятежу, а не христианской любви. Рукопись и четыреста экземпляров, готовых к отправке, были конфискованы и сожжены. Чудом сохранилась сотня, посланная в Аугсбург. Гута, осмелившегося тайком издавать бунтарскую книжку, и четверых подмастерьев засадили в башню.

Ждать, пока тебя схватят? Мюнцер спешно уехал. Он был полон возмущения. Вот так повсюду расправляются с теми, кто защищает справедливое дело! Теперь эти господа из ратуши будут уверять простаков, что он чуть ли не сегодня собирался поднять бунт. О, если бы он захотел, он бы устроил им славную игру! Но им не помогут уловки. Люди голодны, они хотят и должны есть. Сладок, очень сладок толстосумам пот рабочего люда, но скоро он станет им горше желчи!

У него не было денег на лошадь, и он почти все время шел пешком. Путь был трудным и длинным. Когда Ганс Денк узнал, что Мюнцер отправляется на юг, в районы волнений, он посоветовал ему обязательно заехать в Базель. Там обосновались бежавшие из Германии противники папистов и Лютера, люди, которых было бы очень полезно привлечь на свою сторону. Они хорошо знают, что происходит в Швейцарии и прилегающих землях, где бунтуют крестьяне. Денк, работавший прежде корректором в одной из базельских типографий, особенно советовал повидаться с Иоганном Эколампадием, видным ученым, другом Гуттена.

Когда в начале ноября Мюнцер пришел в Базель, то от усталости и голода едва держался на ногах.

Ульрих Гугвальд, руководитель школы риторики и приятель Гута по делам, связанным с книжной торговлей, предложил ему остановиться у себя. Давно порвав с церковью, Ульрих использовал свое блестящее знание латыни для беспощадных нападок на духовенство. К Лютеру он не примкнул: тот казался ему слишком умеренным. Он так же, как и Мюнцер, хотел, чтобы люди были счастливы на земле, и отмахивался от всех посулов небесного блаженства. Ульрих всей душой сочувствовал крестьянскому горю.

Встречу с Томасом он воспринял как счастливейший дар судьбы. Люди, хорошо знавшие Ульриха, уверяли, что под влиянием Альштедтца он стал совсем другим человеком.

Гугвальд и привел Мюнцера к Эколампадию. Тот принял их радушно и оставил ужинать. Пока беседа шла о Лютере, особых разногласий не возникало. Эколампздий терпеть не мог виттенбергского папу. С вопросом о вторичном крещении было сложнее: хозяин склонялся к мысли, что крестить взрослых все-таки надо, а Мюнцер ему возражал. Однако настоящий спор разгорелся, когда заговорили о самом понимании реформации. Эколампадий высоко ценил Цвингли. Тот уже больше года, как провозгласил, что и в мирских делах необходимо держаться Евангелия, но осуществлять перемены следует, не пуская в ход меча.

Опять покорность властям? Мюнцер горячо спорил.

— Невелика радость, что Цвингли идет дальше Лютера. Этого мало. Править должен народ! — Эколампадий не соглашался. Один лишь господь может отбирать власть и передавать ее в другие руки. Если правители не выступают против бога, подданные обязаны им во всем повиноваться.

Ну, а если правители нарушают божью волю, то как тогда? Цвингли учит, что община имеет право сместить такую власть. Положение становится трудным: как ее сместить, раз насилие противоречит духу Евангелия? Восставать нельзя, а потворствовать нечестивому монарху тоже грех. Весь народ должен единодушно — в таком случае это, разумеется, не мятеж! — отвергнуть тирана.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});