Дом - Матс Страндберг

организовала мне собеседование в автофирме своего отца. Пойду туда уже послезавтра.

Остатки таблетки оказываются у Нины во рту. Остаются на языке.

– Здорово, – говорит она. – И как мило с ее стороны.

– Вообще-то я немного с ним знаком, так что им следовало бы взять меня. – Маркус берет жену за руку. – Знаю, тебе тоже было нелегко, но сейчас все изменится, вот увидишь.

Нина кивает. Допивает содержимое стакана. Пузырьки продолжают шипеть и лопаться глубоко в горле.

«Сосны»

Нахаль заходит в комнату отдыха, где уже собрались старики из отделении Г. Рядом с ней послушно идет золотистый ретривер по кличке Догглас. Взбивает воздух хвостом. Смотрит на нее в ожидании следующей команды.

Завидев его, Лиллемур громко кричит от радости.

Нахаль нервничает. Особенно потому, что Элисабет тоже здесь. И Рита, и Горана. Но Догглас себя ведет хорошо. Возбужденно пыхтит, но не отводит от хозяйки взгляда. Противостоит желанию кинуться в протянутые к нему руки стариков, к сильным запахам, исходящим от дряхлых тел.

Будиль зовет пса. Вера смеется. Даже Петрус и тот улыбается. Виборг нетерпеливо подскакивает на стуле, она настолько возбуждена, что из глаз текут слезы. Она хочет погладить пса. Почувствовать шерсть под своими пальцами.

Не реагирует только Моника. Она сидит чуть в стороне от остальных и молча взирает на собаку.

Нахаль садится на корточки рядом с Доггласом. Вот так, хороший пес, тихо говорит она. А теперь иди и поздоровайся. Догглас ковыляет к старикам. Терпеливо дает себя погладить и обнять. В глазах некоторых стариков что-то загорается. Воспоминания о собственных собаках. Любовь к животным. Ощущение близости к другому живому существу. Петрус и Улоф посмеиваются, когда пес лижет обрубки ног Петруса. Но счастливее всех Виборг. Она зовет его Яго и, когда пес наконец подходит к ней, зарывается лицом в густую шерсть.

Нахаль расслабляется. Элисабет довольно кивает ей. Многие старики оживленно разговаривают друг с другом. Догглас подходит к Вере и Дагмар, виляет хвостом, кладет голову на колени Дагмар, чтобы та могла его погладить. Его карие глаза терпеливо смотрят на старую женщину.

Я хочу дать ему сладости! – кричит Виборг. Я хочу дать ему сладости, чтобы понравиться ему больше всех!

Хвост Доггласа замирает в воздухе. Он учуял в комнате новый запах. Принюхивается. Идет к Монике, но останавливается, встретившись с ней взглядом. Колеблется. Облизывает зубы. Ему любопытен этот новый запах, который он никогда не ощущал от человека. Догглас подходит ближе, и губы Моники начинают дрожать, а из груди вырывается глухой вздох.

Яго! – кричит Виборг. Яго, лучше иди сюда!

Нахаль с ужасом смотрит, как Догглас ставит передние лапы на колени Монике и громко лает ей прямо в лицо. Нахаль подбегает, хватает пса за ошейник, дергает за него, чтобы оттянуть Доггласа назад. Теперь Моника лает в ответ. Из ее рта брызжет слюна. Лапы Доггласа скользят по полу, когда Нахаль тащит его прочь. Он лает все громче. Щеки Нахаль пылают от стыда. Она не смеет взглянуть на Элисабет и новых коллег.

Фу, Яго, говорит Виборг. Плохой пес. Плохой Яго.

В этой неразберихе никто не замечает, что Лиллемур в ужасе смотрит на Монику. Сейчас она видит ангела. Он стоит прямо за спиной Моники, почти сливаясь с ней. Сложно разглядеть, где заканчивается Моника и начинается ангел. Но одно Лиллемур видит четко: он послан не Господом. Как я могла быть такой дурой? Я ведь пела ему хвалебные песни.

Нахаль с Доггласом пропадают из поля зрения, и Моника замолкает. Из коридора еще долго доносится стук когтей по полу. Пес печально скулит. Смотрит на Нахаль, поджав хвост между лапами.

Нина

В квартире Г7 висит тяжелый сладковатый запах экскрементов. Нина только что сменила Улофу подгузник. Она снимает перчатки и тщательно моет руки в прихожей.

Сегодня в отделении довольно спокойный вечер. До сих пор Нине удавалось избегать встречи с Моникой. Нахаль принесла старушке ужин в постель и занялась ее вечерним туалетом. Не задавая вопросов, почему Нина попросила ее об этом.

Нахаль чересчур молчалива. Нина знает, что сегодняшний эксперимент с собакой-терапевтом потерпел фиаско, но спрашивать ни о чем ей не хотелось.

Она обрабатывает руки санитайзером и возвращается в комнату Улофа. Видит, что он тихо плачет.

– Как вы? – спрашивает Нина.

Улоф отворачивается – не хочет смотреть ей в глаза. – Стареть тяжело, – сокрушается он. – Ты можешь столько дать людям, но это никому не нужно.

Его дочь не возвращалась с того дня, когда Улоф переехал сюда. И Нина не может не задумываться над вопросом: а кто навещал бы ее, окажись она здесь? И происходило бы это по собственной воле людей или только из чувства долга? Хочется надеяться, что к тому времени она бы уже не заметила разницы.

Нина утешает Улофа, но он не реагирует. Очевидно, хочет, чтобы его оставили в покое. Нина идет в комнату для персонала и готовит питательные напитки, которые Сукди разнесет ночью, добавляет побольше сливок и чернослива. Вымыв блендер, Нина выключает кран, и ей кажется, будто она слышит чьи-то причитания.

Нина выпрямляется, сомневаясь, не почудилось ли ей. Оборачивается. Замечает движение по другую сторону стекла.

Она выходит в коридор и встает на пороге общего зала. Свет там выключен. Небо над стеклянным потолком покрыто густыми облаками, сегодня вечером темнее, чем обычно в это время года. На одном из диванов Нина замечает тучную фигуру.

Сопение. Невнятное бормотание. Что-то похожее на молитву.

– Лиллемур? – Нина заходит в зал, полный теней.

Бормотание затихает.

– Да, – отвечает на удивление тонкий голосок.

– Не спите? Не смогли заснуть?

– Я не могу находиться в своей квартире.

– В каком смысле?

Глаза Нины постепенно привыкают к темноте. Она садится на низкий журнальный столик. Видит, как за спиной Лиллемур по коридору Б почти бежит Адриан. – Хотите, я провожу вас домой? – предлагает Нина.

Лиллемур мотает головой:

– Он сейчас у Моники, но может вернуться в любой момент.

– Кто?

Лиллемур оглядывается по сторонам. На нее падает свет из коридора Б.

– Расскажите, – просит Нина.

– Никакой он не ангел-хранитель, – шепчет Лиллемур. – Все это время я ошибалась. Думаю, он из другого места.

– Другого места не существует, – возражает Нина. – Вы ведь тоже в это не верите?

Но точно она не знает. Она видела, как Лиллемур возится со своими ангелами. Разговаривает с ними. Поет им. Все это выглядело так невинно, почти по-детски. Неужели это