Гаяна - Петроний Аматуни

Закурив, я сделал глубокую затяжку и вдруг увидел, что мы вновь сидим на берегу Черного моря, под ласковым крымским солнцем, окруженные привычным голубым пространством. Экскурсия в недра материи окончилась…

— То, что я вам рассказал, — предупредил Евгений Николаевич, — пока еще лишь философская основа моей новой работы. Нужны долгие размышления, поиски доказательств, наконец, сами доказательства. Одним словом, я изучаю сейчас конструкцию замка, а потом уже буду искать к нему ключ…

ГЛАВА ТРЕТЬЯ

«Когда человеку хорошо — это опасно»

1

Боб Хоутон опять сидел в приемной редактора. Здесь четыре года назад он напряженно ожидал, когда его вызовут к шефу и решится вопрос о приеме на работу.

Год назад в эту же комнату с диванами, пальмами в кадках и старинными английскими часами размером с голландскую печь его вышвырнули из редакторского кабинета, как бейсбольный мяч.

А утром следующего дня Боб пересекал ее в обратном направлении, и, хотя его шаги были не совсем тверды из-за выпитого мартеля, он шел как победитель.

Он пробыл тогда у шефа не менее двух часов, и, когда вновь появился в приемной, его ожидали собратья по перу, прожженные газетчики, первыми прилетающие к месту сенсации, как бабочки на свет, едва перст судьбы прикоснется к белой кнопке Включателя Новостей. Они завидовали Бобу, отправляющемуся в дальний путь на Пито-Као.

Пито-Као… Нелегким оказалось для Хоутона пребывание на этом острове. Он жил там, как стрекоза в сачке натуралиста. Но ему все же здорово повезло: он ускользнул от Бергоффа и Дорта.

Несколько месяцев прожили они с Паолой на Отунуи — соседнем острове, у соплеменников Мауки. Каждый час они ожидали появления Курца, а то и самого Бергоффа и скрывались даже днем.

Неделю спустя после того как на Пито-Као вспыхнула эпидемия арпела, к Отунуи пристал катер. На берег высадилось человек двадцать, одетых в белые халаты.

Мауки отправился на разведку, а Боб и Паола бежали на противоположный край острова, туда, где высилась замшелая гора Ратануи — давно потухший вулкан. Паола изнемогала от страха. Каждое дуновение ветра, крик чайки казались ей предвестниками беды.

— Ах, Боб, — без конца повторяла она, — когда человеку хорошо — это опасно?

Пришел Мауки. По его словам выходило, что люди в белых халатах вовсе не помощники Дорта. Они прилетели сюда с Большой земли, чтобы уберечь оставшихся в живых. Мауки сам слышал, как начальник Белых Халатов, по имени Гровер, говорил об этом жителям Отунуи.

— И теперь всем делают уколы, всем до единого, — закончил Мауки.

— Как зовут начальника Белых Халатов? — взволнованно переспросил Боб.

— Гровер, — повторил Мауки.

— Паола, — возбужденно сказал Боб, — в словах этого парня мне чудится надежда. Я пойду туда.

— Не надо! — воскликнула итальянка. — Я боюсь…

— Я не стану показываться им на глаза, — заверил Хоутон. — Я только гляну издали, одним глазком, и если это тот Гровер, с которым я учился в школе…

— То?

— Не волнуйся за меня. Но ведь ты знаешь, каких ужасных микробов выпустил Дорт на волю. Не дай бог тебе заболеть! С такими вещами шутить нельзя. Я скоро вернусь.

Да, это был Роберт Гровер, старый школьный товарищ. Хоутон написал записку, и Мауки незаметно вручил ее Гроверу. Друзья встретились в небольшом скалистом ущелье.

— Боб?! — поразился Роберт. — Дружище, я уже и не верил, что увижу тебя!

— Здравствуй, парень, здравствуй! Ты мне так нужен сейчас.

Они закурили.

— Выкладывай, — сказал Гровер.

— Меня ищут?

— Нет. После того как нашли на рифах остатки моторной лодки, решили, что ты погиб.

— Хорошо! — облегченно вздохнул Боб. — Я нарочно загнал ее туда…

2

Прошло полгода. Карантин с Пито-Као и Отунуи был снят. Самолеты стали вывозить людей на материк. Гровер оказался верным товарищем: он не только не сказал никому о Бобе и Паоле, но и помог им тайно улететь с острова.

Настал день, когда Боб снова появился в приемной редактора и как ни в чем не бывало кивнул хорошенькой стенографистке Мод, секретарю редактора.

Красивое личико Мод побелело, настолько побелело, что пунцовая губная помада на ее маленьких пухлых губах стала казаться фиолетовой.

— Здравствуйте, Мод — улыбнулся Хоутон. — Рад видеть вас целёхонькой и на том же боевом посту — у вигвама нашего шефа. Не удивляйтесь: я прибыл с того света!

Мод взвизгнула. На ее крик вбежали секретарь редакции Мейфгоу и сам шеф.

Но через две-три секунды в приемной не оказалось ни души. Это первый случай за последний десяток лет, когда сам редактор был, что называется, сражен воистину сногсшибательной новостью и, как любила говорить Мод, выбит из седла!

Ротационные машины в типографии успели отпечатать не менее полумиллиона экземпляров газет, пока в редакции воцарился порядок. Мод убедилась, что Боб — это Боб и нечистая сила здесь ни при чем.

— Вы поверите, мистер Хоутон, — уверяла Мод, — я едва не растерялась, когда вы вошли вот в эту дверь. Все получилось так неожиданно! Ведь патрон несколько месяцев назад диктовал мне некролог. Мы считали вас погибшим… Я не смогла тогда удержаться от слез.

— У вас добрая душа, Мод, — прочувствованно произнес Боб. — Я не сомневаюсь, что мы и впредь останемся друзьями. Вы похорошели! Не оттого ли, что вышли замуж?

— Что вы, мистер Хоутон, — смутилась девушка. — Я ведь могу тогда потерять работу: патрон считает, что для личной секретарши замужество большой минус.

— Хорошо-хорошо, — прервал редактор, появляясь в приемной. — Идем ко мне, мой мальчик. Нам предстоит мужской разговор. Мод, раздобудьте нам две порции виски с содовой.

— Слушаюсь, патрон.

— В этом нет необходимости, — запротестовал Боб. — Я пью только на Новый год.

— Ого! — воскликнул шеф. — Ты продолжаешь делать успехи, мой мальчик. Действуйте, Мод, действуйте: возвращение мистера Хоутона — вполне новогоднее событие.

Бобу продолжало чертовски везти. Шеф опять взял его на работу и в два-три дня «сделал его приличным человеком».

— Ну вот что, мой мальчик, — сказал он в заключение, выслушав правдивую одиссею Боба, — надо немедленно действовать, иначе Бергофф, как только оправится, съест тебя.

— Как поживает мой верный друг?

— Паршиво. Он отошел от дел и, как уверяет, навсегда… «Миллионер на пенсии!» Но, разумеется, никто зтому не верит: скорее всего он нащупал что-то еще, но держится в тени, пока его подмоченная репутация сохнет на солнышке. Ты же знаешь, как у нас: делай что угодно, лишь бы об этом не подозревали те, кому не положено.

— Знаю, — усмехнулся Боб.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});