Интегрировать свет - Евгения Сафонова

- Их гибель не подтверждена, - помедлив, откликнулся эльф. - И надежда, что они вернутся домой, ещё есть.

Он смотрел собеседнице в глаза, и с губ его вдруг ушла улыбка, а взгляд потерял всю отрешённость. Сделался живым, внимательным, пристальным.

Под этим взглядом Авэндилль опустила руку. Степенным, выдержанным жестом.

- Конечно, есть, - она не опустила глаз, встретив внезапное внимание Фрайндина без всякого смущения. - Все Дети Солнца уповают лишь на это. Однако, зная жестокость тёмных... шансы так невелики, и я, как и многие из нашего народа, готовлю своё сердце к худшему исходу. Тем отраднее будет потом признать, что мы ошиблись.

- Я понимаю, - Фрайндин снова улыбнулся. - Благодарю за слова поддержки.

Но взгляд его остался прежним. Цепким, даже немного колючим.

Зимним.

- Это самое ничтожное из того, что я могу дать вам, и, увы, это всё, что я могу. - Авэндилль снова склонила голову, изящно, словно в танце. - Не смею далее занимать ваше время, пресветлый тэлья. Я и без того довольно задержала вас на пути, куда бы он ни вёл... да озарит Солир вашу нелёгкую дорогу.

- Как и вашу, лучезарная лэтте.

Выпрямившись, Авэндилль продолжила своё шествие по ступенькам. Не оглядываясь на брата Повелителя эльфов, который пару секунд ещё смотрел ей в спину - прежде чем, отвернувшись, тоже продолжить путь. Если лицо Фрайндина сделалось ещё более задумчивым, чем до этой встречи, то Авэндилль казалась абсолютно невозмутимой... по крайней мере, пока не закрылась в своих покоях.

Оказавшись внутри, эльфийка прислонилась спиной к двери. Прикрыла глаза. Выдохнула так долго и прерывисто, будто всё это время шла, затаив дыхание.

Рывком отстранившись от светлого дерева, направилась к туалетному столику.

Нужно быть осторожнее, подумала она. Игра ещё не окончена. Расслабляться рано. И следует по-прежнему контролировать каждое слово, каждый жест... каждый взгляд.

Треклятые принцы. В следующий раз лучше промолчать вовсе. Немая скорбь, лишающая дара речи - это представление уже сработало в прошлом.

Авэндилль вновь открыла шкатулку с украшениями. Взяла в пальцы небольшой, с палец, белый кристалл: ценная штучка, изготовленная магами. При активации оглушает и слепит всех вокруг, кроме тех, кто успел вовремя закрыть глаза. Вторая безделушка, которую Авэндилль в своё время приобрела тайком... но эту - как замену охране. Всего-навсего. Ведь в некоторые свои путешествия взять охрану Авэндилль никак не могла, а между тем путешествия эти были довольно опасными. Потому и купила кристалл - ещё восемнадцать лет назад.

Перед той самой вылазкой к человеческому ювелиру.

Эльфийка достала малахитовый перстень со смертоносным секретом. Повертела в руках, надеясь, что Фрайндин не начал ничего подозревать. Ведь если начнёт, то может вспомнить ту встречу в саду... нет, не ту, с которой всё началось, ибо там его не было - но другую, уже с его участием.

Бедный, бедный Фрайндин. Если б он только знал, что невольно поспособствовал смерти невестки...

Авэндилль мельком улыбнулась. Потом - резко перестала.

Потому что память в который раз за эти годы вернула её к началу истории.

То был вечер наречения младшего принца. Мальчишке тогда исполнился год, и по эльфийской традиции настало время дать ему имя. Церемония была торжественной, как и положено; прибыли делегации и от людей, и от лепреконов - не Повелители, но весьма почётные представители своих рас... однако праздник омрачало то, что неделю назад появился посланец тёмных. Иллюранди. Эльфийский дворец был слишком хорошо защищён от проникновения извне, поэтому демон заявился к людям - нашёл лазейку в охранных чарах. Трое светлых Повелителей, посоветовавшись, рискнули назначить тёмным встречу в человеческом замке Матхниз, что на Долгом озере - но никто не знал, чего ждать от этой встречи. На словах дроу желали положить конец трёхсотлетней вражде, а на самом деле?..

По этой причине в воздухе даже сейчас, в день, должный быть радостным для всех Детей Солнца, витало напряжение. Повелитель, впрочем, всё равно казался счастливым. Торжественно назвал сына Фаникэйлом и воссел на троне, рядышком с золочёной колыбелью, в которой мирно лежал новонаречённый принц. Его брат ёрзал на сидении рядом, ревниво косясь на колыбель: словно мелочь, пускавшую в ней пузыри, мог кто-то украсть.

Дэнимону было всего пять, но сходство со смертной мамочкой уже бросалось в глаза. Его повадки оскорбляли Авэндилль не меньше, чем отвратительный тёмный окрас. Не может спокойно усидеть даже на время церемонии подношения даров! Ни выдержки, ни достоинства, которое должно быть присуще наследнику эльфийского престола.

Паршивая человеческая кровь, видно, давала о себе знать.

Авэндилль, как и другие фрейлины, ждала у подножия трона на случай, если Повелительнице что-то от них понадобится. Следила за бесконечными поздравителями, склонявшимися перед Хьовфином, расточавшими похвальбы и комплименты его супруге, улыбавшимися его старшему сыну, а после оставлявшими подле колыбели драгоценные подношения.

И за маской радостного умиления любимая фрейлина Повелительницы скрывала ту ненависть, что жгла её сердце даже сильнее обычного.

Она росла, слушая песни о своей тёте. Песни столь же красивые, сколь и печальные. О том, как Хьовфин любил свою Льомдэлль, о её отважном и добром сердце, которое в итоге привело её к гибели. И с детства Авэндилль твердили, что она - новое воплощение той удивительной девушки, и мать, расчёсывая ей волосы по вечерам, тихо и ласково пророчила Дилль то место, которое должна была занять Дэлль. Пророчила ей корону и любовь Повелителя.

Авэндилль точно помнила, как впервые увидела его на каком-то приёме. Ей было одиннадцать, и тогда её впервые вывели в свет, и от одного взгляда на Повелителя у неё перехватило дыхание - ведь он был так невыразимо прекрасен. Ему представили Дилль, и он улыбнулся ей, но в иссиня-фиалковых глазах его стыла печаль; и тогда она подумала, что отдаст всё, чтобы эта печаль оставила его. Она сделает его счастливым, она сможет сделать его счастливым! Она родит ему детей, храброго принца и нежную принцессу, и они вырастут похожими на отца, достойными наследниками рода Бьортреас - и такими же прекрасными, а она будет любить своего Повелителя, как никто и никогда, сильнее даже, чем сама Льомдэлль...

И тогда лёд, который сковал его сердце ещё после старой войны, растает.

Потом родители сказали, что заключили брачный договор. Пусть по сути ничего не изменилось, пусть Дилль по-прежнему видела своего Фина только на официальных приёмах, но сердце её пело. Несколько лет - таких долгих, но всё же - и её мечта сбудется. И годы шли, и заветный день потихоньку приближался, и в народе уже начали складывать песни: трогательные легенды о том, как Повелитель спустя почти три века вновь обрёл свою потерянную любовь, как боги милостиво вернули ему ту несравненную деву, что он когда-то потерял...

А потом появилась она. Та, кто отобрала у Дилль всё: и любовь, и мечту, и песни, и корону. И в песнях, которые складывали про Авэндилль, теперь звучало другое имя, а ей самой досталась участь тени у подножия трона. Которая может только смотреть на место, что изначально предназначалось ей - снизу вверх.

Это она должна сидеть там. Она должна принимать поздравления и благодарности за то, что подарила Детям Солнца ещё одного маленького принца. Она должна быть той, кому улыбается Повелитель - так тепло, так нежно... она, она! И кто занял её место? Человеческая девка!

Даже не магичка, обычная, самая обычная человеческая девка!

Она не помнила, как выдержала эту пытку до конца. Но выдержала. Уже который раз. Она с детства умела безукоризненно держать лицо - и никогда, никогда и никому не показывала, как глубоко её оскорбляло и унижало всё это. Даже семье. Ни разу за шесть лет, с тех её тринадцати, когда Повелитель разорвал помолвку. Для всех вокруг Дилль была всего-навсего ребёнком, не особо заинтересованным в этом браке по расчёту, чистым, невинным ребёнком, не таившим зла ни на кого. И поэтому все эти годы Дилль изображала великую любовь к той, кого бы с превеликим удовольствием уничтожила. Не давая повода для насмешек, не позволяя возникнуть и тени подозрения, что дочь Эльскиаров действительно любила своего венценосного жениха.